Часть 1 (1/2)

Посреди ночи, в темноте своей комнаты на Уотери-лейн, Томас Шелби сидел на кровати с револьвером, прижатым к вспотевшему виску. Его дыхание было тяжелым, а сердцебиение было быстрым, как у мчащейся лошади. Он только что очнулся от очередного кошмара и решил, что с него достаточно.

Хватит кошмаров. Хватит навязчивых воспоминаний. Хватит бремени существования без цели. Это всегда было в нем — такая тьма — но теперь, после Франции, он не мог с ней справиться.

«Просто нажми на спусковой крючок и положи конец этому жалкому существованию», — подумал он. Одним ртом меньше, и это поможет им всем. На одного сломленного человека меньше, о котором нужно заботиться.

Но кто еще останется? Артур? Он был сумасшедшим, не в силах контролировать себя. Джон? Он был безрассудным. Финн? Ему, блять, было всего десять лет.

Кто-то должен был быть мужчиной в семье. Он уже чувствовал себя виноватым, видя, как его тетя распоряжается домом, заботясь обо всем, о чем должен волноваться мужчина.

«Тогда не нажимай на курок. Считай себя уже мертвым. Относись к каждому дню как к чуду и возможности. Идти по жизни без сожалений и без эмоций. С единственной целью – получить все.»

Это звучало лучше. Он поможет своей семье и немного повеселится на пути в ад. Потому что сомнений не было – он отправится туда после своей смерти.

Томми отбросил револьвер и закрыл лицо руками. Идти по жизни без сожалений и без эмоций – легче сказать, чем сделать. Но он решил, что даже если и будут какие-то эмоции, то их больше никто не увидит.

И, возможно, после некоторого времени притворства черствым и бессердечным, он действительно станет таким.

***</p>

Дверь со скрипом открылась. Томас перестал пялиться на стены и окна, которым он всегда завидовал — у Мейеров было больше денег, чем у других, поэтому их дом был одним из лучших в Смолл Хите.

Конечно, какой-нибудь лорд или какая-нибудь дама не захотели бы там жить, но в Смолл Хит их не было, а были другие, которые бы очень этого хотели.

— Доброе утро, миссис Мейер. — Он кивнул пожилой женщине, сощурившейся на него.

Ее седые волосы, спрятанные под красивым красным платком, создавали приятный контраст. Однако ее прищуренные глаза, такого же оттенка серого, не были приятными.

— Доброе утро, мистер Шелби. — Она кивнула в ответ, сказав приветствие с сильным акцентом.

Он вспомнил, что боялся ее в детстве. Она была холодна и отстранена – никогда не улыбалась детям, играющим на улице. Одетая в разноцветные юбки и платки, она напоминала существо из сказок. И этот акцент… Этот сильный акцент наводил ужас на всех детей.

— Я пришел поговорить с вашим мужем, миссис Мейер. — объяснил Томми.

— А с кем еще тебе здесь понадобилось бы поговорить? — Скептически сказала она и отступила на шаг, пропуская его. — Йозеф! — Она крикнула имя своего мужа, и Томми быстро выбросил сигарету, прежде чем войти внутрь.

В доме было уютно и по-домашнему. Все было коричневым, красным, темно-зеленым и бежевым. И приятно пахло имбирными пряниками и корицей.

— В чем дело? — голос Йозефа Мейера заставил Томми обернуться.

Он был стар, но не слаб. Все в нем вызывало у людей уважение. И все же его голос был намного ровнее и приятнее, чем у его жены.

— Г-н. Шелби. — Он нахмурился, увидев Томми. — Твой отец все еще должен мне много денег. — добавил он с сильным акцентом.

Томми несколько раз моргнул, потому что не знал, что на это сказать. Но через некоторое время мистер Мейер расхохотался.

— Я шучу, я шучу. Я имею в виду, да, он должен. Но что я могу сделать с этим сейчас, а? — Йозеф подошел к нему и похлопал по плечу. — Пожалуйста, иди, иди… — Он указал на дверь, ведущую в гостиную. — Кристи, принеси нам чаю.

Миссис Мейер кивнула и исчезла на кухне, подозрительно глядя на них краем глаза.

Томми вошел в гостиную и огляделся. У них были деньги, это было очевидно. Столько, сколько можно было бы иметь в таком месте, как Смолл Хит. И все это из-за пива.

Что ж, пиво у них было хорошее, очень хорошее, даже лучшее. Всем это нравилось, и копы были более склонны отворачиваться в другую сторону, когда дело касалось мистера Йозефа Мейера, потому что им просто чертовски нравилось пиво, которое он производил и распространял по всему Бирмингему.

— Кыш! — Мистер Мейер шикнул на серо-белого кота, мирно спящего на диване. Животное широко открыло глаза и убежало при виде незнакомца. — Животина моей внучки. — объяснил мистер Мейер и предложил место Томми.

Они оба сели и некоторое время молча смотрели друг на друга. Взгляд Томми блуждал по всем стенам — ему нравились темно-синие обои, ему нравились золотые рамы для картин и ему нравились всякие безделушки. Он оценил ковер под своими ботинками, жилет мистера Мейера и элегантную золотую цепочку его карманных часов, свисающую с него.

— Я полагаю, ты здесь, чтобы поговорить о делах. — Мейер улыбнулся. — Но у нас другой бизнес, мистер Шелби. Мы не мешаем друг другу. — подозрительно протянул мужчина.

— У вас есть преданные люди, мистер Мейер. — заметил Томми.

— Ты хочешь, чтобы мои люди что-то для тебя сделали? Можешь попробовать заплатить, я не против. Но я не уверен, что их так легко купить. — спокойно объяснил мистер Мейер.

— Ты стар. — Томми заметил это, и тогда пожилой мужчина впервые нахмурился. — Стареть естественно. А дальше будет… Преемственность. Но у тебя нет наследника. Что будет с твоим бизнесом?

— У меня есть внучка. — Мистер Мейер ухмыльнулся, когда его жена вошла в гостиную с подносом.

— Я добавил две чайные ложки сахара, мистер Шелби. — Она поставила чашку перед Томми.

— Я не добавляю сахар, но спасибо, миссис Мейер.

Она раздраженно вздохнула и попыталась отобрать у него чашку.

— Нет, все в порядке. — Томми заверил ее, а она закатила глаза, прежде чем повернуться лицом к мужу и поставить перед ним еще одну чашку.

— И пять в твою. — отрезала женщина и вышла из комнаты.

Они оба сделали глоток чая, а затем снова стали смотреть друг на друга. Напряжение в воздухе было густым, как утренний туман.

— Внучка? Она возьмет на себя бизнес? — Томми не мог поверить этим словам.

Он знал Антонию Мейер. Все звали ее Тоня, ей было 20, когда он уехал во Францию. Он знал ее как соседку, но даже тогда, несмотря на ее возраст, в ней было еще что-то детское и наивное. Поэтому он никогда не обращал на нее особого внимания.

— Нет, она не возьмет. Но ее муж...