Свеча горела на столе, свеча горела. (1/1)

Если бы его попросили нарисовать ее — он бы изобразил ее преданный, слегка нахальный, взгляд снизу вверх. Вот как сейчас, когда она стоя пред его чреслами на коленях, говорила: «передохни».

Но лучше, когда она так смотрит, пусть она ничего не говорит.

Пусть у нее будет рот занят.

Но она его освободила, вынув поникшего неожиданностью жизни, младшего.

И заговорила

— Ты считаешь, что самоудовлетворяясь женщина себе дарует высший кайф? Да, не спорю. Это чертовски приятно. Просто охуенно. Но и это предпоследняя ступень к вершине удовольствия. Знаешь, что для меня пик самолюбви?

Она уже села ему на колени, обхватив его бедра своими, и пристально смотрела в глаза.

Он отрицательно замотал головой.

— Для меня высший кайф делать себе приятно — это видеть в твоих глазах, слышать в твоих словах, чувствовать в твоих прикосновениях, восхищение мною. Восхищение тем, как я тебе дарую удовольствие. Понимать, ощущать, видеть, слышать, что я для тебя верховенство любви плотской и метафизической. Что я для тебя верховная жрица мира. Главная женщина. Я…я… питаюсь этим. Твоими эмоциями, твоими восхищениями, твоими криками экстаза. И от этого получаю свое персональное блаженство. Теперь ты хочешь знать, как я умею делать себе приятно?

— Да, конечно, — согласился весело мужчина, — только ты меня в следующий раз за член не кусай. Ладно?

— Ладно, — повторила за ним серьезно Этери, не разделяя шутливого тона. — Тогда приступим.

Она мягко поднялась, взяла догоревшую свечу и опрокинула растаявшую жидкость на грудь мужчине.

— АААААААААА!