Кина не будет (1/2)

Возбуждение на кончике ворсинки. Когда немного сильнее — будет уже грубо и бесчувственно, а слабее — неощутимо.

Такую радость ощущать, можно контролировать только лично.

Тело волнами покрывалось гусиной кожей, возбуждались даже волосяные луковицы на голове.

А волшебная кроличья кисточка ласкала медовую кожу от одних самых нежных губ к другим.

Порхала, трепетала, ласкалась.

Кролик искал норку.

Чтоб юркнуть туда в теплоту, темноту и влагу и исполнить предназначение.

Все же знают, в чем исключительно хороши кролики?

Она медленно, едва касаясь кисточкой, проводила по большим возбужденным воротам.

Для кролика это были ворота в норку. Для всех остальных допущенных — в рай. А для изгнанных из рая — персональным адом, который манил, дразнил и не давал.

Кисточка двигалась вверх-вниз. Стучала — отворите.

Но врата только наливались и уплотнялись еще больше.

По ним уже стекал нектар, который она не в силах была сдерживать в себе.

Хода нет.

Зритель сидел в ожидании. Сигналил восставшим маяком, жаждая показать блуднице путь домой.

Но бухту штормило и она сигналы не принимала.

Она развернулась и длинные стройные разводные конструкции разъехались в стороны, демонститрируя манящее анатомически прекрасное великолепие.

Если эту женщину и помещать в музей мер и весов за идеальность, то даже не целую, а по частям — у совершенства совершенно все: и внешнее, и духовное, и порочное внутренне.

— Хочешь видеть, как я сама себе делаю хорошо?

Прошипела змея-искусительница.

— Я просто хочу… Этери…