Часть 1 (1/2)
Они ее ждали как кошка с собакой.
Не в том смысле, что ссорились в ее отсутствие.
А в том, что встречали ее как пес и кот.
Вот закройте в квартире кота и собаку, уйдите на время и посмотрите, что будет дальше.
Кот порвет всю мебель, пометит все углы, а когда вы придете будет орать с порога — жрать давай, хозяйка, твой хозяин отныне — я.
Собака будет лежать под дверью, тихо скулить, скучать, а по вашему приходу, принесет в зубах тапочки и оближет вас до уже ваших зубов.
Так было и в Новогорске.
Сережа запрыгал, завилял хвостом, поехал ее сразу облизывать-встречать. И как порядочный верный пес потянулся в контакт с сородичами — сразу потребовал почесать за ушком Мишель.
Даня — как тот кот, пошел гулять сам по себе по всей плоскости ледового поля. Не сильно обнажая эмоции, давая понять — приехала-хорошо, дай пожрать, что ли?
Не такого приема она ожидала. От него. Она грезила, что ее будут встречать. Даже нет — ВСТРЕЧАТЬ. Схватит в охапку, расцелует, скажет, как скучал, что никому больше ее не отдаст.
Насмотревшись в Америке на дочь с любимым, она наконец-то прозрела и увидела, какими должны быть отношения мужчины и женщины. И ей, что уж там кривить душой, так же как и Диана, захотелось быть чьей-то, при ком-то, за кем-то.
Последние недели превратились в пытку. Она скучала. Она дико грезила ним.
Тело бунтовало — хотело в объятия, хотело быть любимым.
Желание наплывало до боли сводящей низ живота и хотелось броситься просто на первого встречного-поперечного, чтоб стало легче.
Будь ей лет на 30 меньше, может быть так бы и поступила.
Но жизненный опыт подсказывал, что сразу когда рассеется пелена оргазма, она будет вначале не понимать, что за посторонний мужчина рядом, а потом себя ненавидеть, что повелась на инстинкты и допустила случайного к телу. В целом — тошнить от ситуации и от себя будет еще долго.
Плавали, знаем.
Потому, что любила она и хотела только его.
— Даня, Даня, Даня, Даня, да, да, да, да…
Выстанывала она изгибаясь на кровати в американской ночи. Шептала в закушенное предплечье свободной руки.
В соседней комнате спали дети, нельзя было даже намеком им дать понять, какие ненормальные вещи происходят с мамой.
Второй, несвободной рукой, средним пальчиком тонущем во влаге, искала в горячих складках клитор и доводила себя до взлета, до момента, когда шасси отрывается от земли и по всему телу расходится неясная мгла. Каждая ступень отрыва была сильнее. И приносила все больше влаги и все больше звезд перед глазами.
И только тогда во внутрь опускался вначале один палец потом второй. И рваными движениями она входила в себя до предела. Так же резко, глубоко, доставая до самой точки G.