16 (2/2)

Джин копошилась в ее комоде, а на прикроватной тумбочке дымилась большая кружка с горячим шоколадом. Его чудесный аромат распространился по всей комнате, и у Гермионы, которая сегодня не ужинала, свело желудок. Как давно она мечтала о горячем шоколаде, приготовленном руками ее матери…

— Думаю, среди твоих старых вещей найдется что-то подходящее, — Джин продолжала изучать содержимое комода дочери. — Ты не особенно изменилась с тех пор, как жила здесь. Вот, держи.

Она достала из ящика свободную фланелевую рубашку пыльно-розового цвета и серые тренировочные штаны.

— Спасибо, но я бы и сама справилась, — Гермиона забрала одежду и вернулась в ванную, чтобы одеться. — Мам, а чьи уходовые средства в ванной?

— Этим летом у нас гостила твоя тетя Селеста с дочерью. Кассандра осталась у нас на весь июль. Она подружилась с местным мальчиком. Дело молодое, сама понимаешь. Твоя кузина жила в твоей комнате. Ты ведь не?..

— Нет, я ничего не имею против, — заверила Гермиона, вернувшись в спальню и став расправлять постель.

Забравшись под одеяло, Гермиона двумя руками обхватила кружку с горячим шоколадом и принюхалась.

— Так вкусно, — упоенно вздохнула она. — Спасибо, мам.

На лице миссис Грейнджер проскользнула мимолетная улыбка. Она присела на край кровати дочери и положила руку поверх одеяла на ее ноги.

— Просто хочу сказать, чтобы ты не отчаивалась. Я верю, что ты найдешь способ спасти Драко, — в карих глазах Джин проступила боль. — Он… он очень любил тебя, Гермиона. Мне так жаль, что ты этого не помнишь. Что вы оба забыли. Такие сильные чувства… Их не каждому дано испытать. И они не могут исчезнуть бесследно. Уверена, вы снова найдете дорогу друг к другу. Все будет хорошо, милая.

Отрешенно смотря на свое отражение на поверхности шоколада в кружке, Гермиона прошептала:

— Мам, я сделала… что-то ужасное.

Джин с любопытством на нее посмотрела, взглядом призывая продолжать.

— Вчера у меня был день рождения. Кстати, простите, что не заглянула. Я…

— Мы думали, ты все еще в отъезде, так что ничего и не ждали. Все в порядке.

— Так вот, мы с Гарри, Роном, Джинни и Биллом с его женой отправились в бар. Я выпила всего три коктейля, а потом плохо себя почувствовала. Помню только, что меня подхватил Рон. Наутро я проснулась… с ним. Он сказал, что у нас была близость. Но я этого не помню. Я этого не хотела. Правда.

Ладонь матери, лежащая на ее ногах, напряглась.

— На наши с Драко обручальные кольца наложены чары, которые заставляют его испытывать сильную боль, если меня касается другой мужчина. Так что он все уже знает, и я боюсь что он… никогда меня не простит. Наверняка он не захочет даже увидеться со мной, когда я снова попытаюсь навестить его в Азкабане. И без этого взаимодействия с ним я не смогу ему помочь. Он попросту не позволит. Мам, я чувствую себя отвратительно…

— Не знаю, что и сказать, — посетовала Джин, убрав руку с одеяла. — Это на тебя непохоже. Ты никогда бы не предала Драко, будь… в своем уме. Что ты пила в тот вечер?

— Голубую лагуну. Ничего особенного.

— Три коктейля — и ты в бессознательном состоянии? Это странно, — усомнилась миссис Грейнджер. — И почему ты вообще поверила этому Рону на слово? Знаю, вы дружили с детства, но он… честно, никогда не внушал мне доверия. Могла бы ты, будучи настолько нетрезвой, быть с ним… в этом плане?

— Да, он мог мне солгать, но… — Гермиона пожала плечами. — Подсыпать что-то в мой бокал и соврать о близости — это не его почерк. Он бы до этого не додумался. А если бы и додумался, то не решился.

— Человек в отчаянии готов на все. Ты упомянула, что он попытался тебя вернуть, когда ты забыла Драко. Вдруг Рон решил, что игра стоит свеч?

— Но даже если и так, если Рон все подстроил… Драко все равно будет думать, что я его предала. Я ему обещала, понимаешь. Что буду держаться от Рона подальше. Я все испортила…

— Он остынет, дочка, — миссис Грейнджер нежно погладила ее по щеке. — Вы, бывало, и раньше ссорились. Ты пару раз возвращалась к нам с вещами, твердо намеренная с ним порвать. Еще до брака, правда.

— Мы расставались? — уточнила Гермиона с изумлением.

— Да, но ненадолго. Он всегда к тебе возвращался. Любил тебя слишком сильно, чтобы отпустить. Ты, конечно, это знала и вила из него веревки. Порой капризничала, как ребенок. Драко все терпел, за что твой отец его и зауважал. Ему-то терпения никогда не хватало.

Джин посмеялась, окунувшись в воспоминания. После откровенного разговора с матерью Гермиона почувствовала желанное облегчение и выдохнула. Может быть, все действительно наладится? Она найдет способ достучаться до Малфоя, даже если он откажется от встреч с ней. Если он думает, что она так просто сдастся, его ждет большое разочарование.

— Ладно, уже почти полночь, — посмотрев на будильник на тумбочке, Джин встала с кровати и забрала у дочери пустую чашку. — Пойду тоже ложиться. Твой отец без меня не уснет.

— Спокойной ночи, мам. И спасибо.

Дождавшись, когда дверь за ушедшей матерью закроется, Гермиона взяла с тумбочки свою волшебную палочку и заклинанием призвала письмо Рона из сумки, которое ей передала Джинни. Пора выяснить, за что он попросил прощения. Распечатав конверт, Гермиона вытащила два листа бумаги, по обе стороны исписанные неаккуратным почерком Рона с помарками и кляксами чернил. Он явно торопился.

«Гермиона,

Я пообещал, что отпущу тебя и уйду, но не сказал главного. Я не нашел в себе смелости признаться тебе во всем, глядя в глаза. Потому делаю это вот так, в письме. От этого моя вина перед тобой не становится меньше, но писать об этом намного легче, чем говорить.

Все началось, когда тебя вывели из искусственной комы. В тот день мы с Гарри были в Мунго, но нас к тебе не пропустили. Гарри вернулся к себе домой, я же решил прогуляться и заглянул в кафе по дороге. Обычная забегаловка, оказавшаяся у меня на пути, пока я брел от Мунго, думая о тебе, о твоей амнезии и о том, как все будет дальше.

Я уже сделал заказ, когда ко мне подсел человек. Весь в черном, на голове — шляпа. По его мантии я понял, что он из магического мира. Я спросил, что ему от меня нужно, а он ответил, что у него для меня есть предложение. Не знаю, что за магию он использовал, но я не смог сдвинуться с места, когда попытался уйти, а все люди вокруг нас застыли, словно время остановилось для всех, кроме нас двоих.

Этот мужчина отказался назвать свое имя. Я никак не могу его идентифицировать. Помню лишь об одной примечательной детали — у него на шее был кулон с черным вороном. И он заявил мне, что у меня есть шанс тебя вернуть. Понятия не имею, как он узнал, что ты забыла последние пять лет своей жизни. Ты ведь очнулась с час назад. Однако, он назвал это хорошим шансом для меня. Я спросил, в чем подвох, и он пригрозил, что если я откажусь, то… тебя убьют.

По какой-то причине он хотел, чтобы мы возобновили наши отношения. Особым требованием с его стороны было то, что я должен был убедить тебя не пытаться расследовать произошедшее в Малфой Мэноре и заставить забыть о Малфое. Им нужна была его казнь, как я понял. Я был вынужден согласиться на его «предложение». Я боялся за тебя, Гермиона. Он не выглядел так, будто шутит.

Пообещав, что он будет поддерживать со мной связь по мере необходимости, этот человек ушел. К своему стыду я не скажу, что сильно противился попыткам вернуть тебя. Я правда люблю тебя, Гермиона, но только сегодня я понял, что ты не готова снова полюбить меня. Так, как я этого хочу. Хотя и пытался принудить тебя к этому. По их требованию в том числе.

Кто эти люди — я не знаю. Единственное, что мне ясно — они чрезвычайно опасны. Они знают все и про всех, появляются из ниоткуда и обладают такой магией, с которой я еще ни разу не сталкивался. Перед твоим днем рождения они нашли меня снова. Это был уже другой мужчина, но в той же черной мантии и в шляпе. Униформа у них такая что ли? Злодейская. Он велел мне удвоить усилия, напомнив об угрозе касаемо тебя.

Он дал мне зелье, которое я должен был подлить тебе, чтобы вызвать у тебя… нужную реакцию. Зелье похоти, но усовершенствованное. Не оставляющее следов. Тогда, в баре Лос-Анджелеса, я подсыпал тебе в бокал опьяняющий порошок из магазина Джорджа. Этот порошок действует всего пару часов, вызывая сильнейшее опьянение, и впоследствии, когда человек приходит в себя, он ничего не помнит о последних двенадцати часах. Когда его действие прошло и ты проснулась снова трезвой, я… предложил тебе воды и подлил в нее зелье похоти.

Я не знаю, как мне оправдаться перед тобой за это. Так поступают только моральные уроды. Но мне было страшно. За себя, за тебя. Я боялся, что они с нами сделают, если мы помешаем их планам. Не выполним их требования. И между нами действительно был секс. Трижды, потому что зелье вызвало в тебе неестественное возбуждение. Потом мы заснули, и я понадеялся, что после этой ночи мы, наконец, будем вместе. Обретем счастье, а эти люди оставят нас в покое.

Но это было глупо. Теперь я это понимаю. Когда я пришел к Джинни, и она рассказала мне о твоих планах выяснить правду и помочь Малфою, я понял, что ничего еще не кончено. Ты не сдашься, а эти люди, кем бы они ни были, не отступят от своих целей. Не знаю, чего они хотят, но вы с Малфоем явно им мешаете.

Я оставил для тебя несколько воспоминаний о моих встречах с этими «воронами». Возможно, они будут полезны для твоего расследования. Это все, что я могу для тебя сделать. Помимо того, что уеду. Когда ты получишь это письмо, я буду уже у Чарли в Румынии, но надолго там не задержусь. Не хочу, чтобы эти люди нашли меня и снова стали что-то требовать. Я не буду называть место, куда отправлюсь, из соображений безопасности. Вдруг, они перехватят даже это письмо? Я уже ни в чем не уверен.

Гермиона, последнее, о чем я хочу предупредить. У меня есть подозрение, что Гарри и Джинни знают что-то, о чем отказываются говорить. И это касается вас с Малфоем. С чего я это взял? В ночь на 10 апреля, когда на вас напали, Гарри получил патронус из Аврората о том, что к вам был послан отряд. Джинни предупредила уже меня, и я появился на площади Гриммо, вместе с сестрой ожидая новостей от Гарри.

Когда он вернулся, то отмахнулся от наших расспросов, прошел в свой кабинет, что-то взял из своего сейфа и сказал, что ему нужно ненадолго отлучиться. Его не было около часа. Затем он вернулся, вкратце поделился с нами подробностями случившегося в Малфой Мэноре и поторопил нас в Мунго, куда тебя доставили на грани смерти. То есть, вернувшись из вашего поместья, он первым делом отправился куда-то, ничего нам не сказав, и только потом отправился к тебе, хотя ты вот-вот могла умереть. Это… странно. Что было важнее, чем ты?

Когда я позже поднимал эту тему, Гарри каждый раз говорил, что, когда он ушел на час, он возвращался обратно в Малфой Мэнор, а в своем кабинете брал всего лишь запасную палочку взамен той, которую потерял по неосторожности. Подозрительная халатность для главного аврора, да? Он и правда сменил палочку наутро после той ночи. Но я-то видел, что из Малфой Мэнора он вернулся со своей старой, а из загадочного места — совсем без палочки. Он потерял ее там.

Не думаю, что Гарри скрывает что-то во вред тебе, Гермиона. Скорее, наоборот, он пытается от чего-то тебя оградить. Ты же его знаешь. Попробуй его разговорить, он должен тебе довериться.

Что касается моих воспоминаний, то, чтобы избежать риска, я назову место, где их оставил, завуалированно. Они там, где осталось мое сердце.

Еще раз прошу у тебя прощения. И, надеюсь, однажды ты все же сможешь меня простить.

Люблю тебя, Рон».

Медленно опустив руки с зажатым в них письмом, Гермиона уставилась в пространство полным ошеломления взглядом. Мерлин, что же это получается? Рона шантажировали ее смертью какие-то люди, которым очень не хочется, чтобы она выяснила правду?

Этот кулон с черным вороном. Недавно она уже его видела. Только на ком?

От всплывшего в памяти имени Гермиона содрогнулась.

Аманда.

Она одна из Воронов? Кто они вообще такие? Что им нужно?

Гермиона сложила письмо Рона, вскочила с кровати и подбежала к своей сумке. Ей нужен был ее ежедневник, чтобы записать новые подробности. Сделав это, Гермиона в задумчивости прикусила кончик карандаша, который отыскала в ящиках своего старого письменного стола.

Ей нужно как можно скорее забрать воспоминания Рона и просмотреть их, а для этого понадобится омут памяти. Завтра же ей придется отправиться в Хогвартс для того, чтобы раздобыть его и заодно изучить школьную библиотеку в поисках ответов на свои вопросы. Ей следует действовать расторопнее, но при этом и осторожнее. Она под прицелом.

От стука в окно Гермиона подскочила, как ошпаренная. Это была сова с письмом в клюве. Выдохнув и направившись к окну, Гермиона мысленно себя отругала. Годрик, зачем она заявилась к родителям? Они же совершенно беззащитны! Покинув безопасное жилище Поттеров на площади Гриммо, которое было напичкано всевозможными чарами, она пришла сюда, в маггловский дом. Одна.

Что, если эти Вороны следят за ней? Даже сейчас, пока она тонет в мнимом ощущении безопасности родительского дома.

Ей нужно другое убежище.

Передернув плечами от холода, повеявшего на нее с улицы, Гермиона забрала письмо из клюва совы, захлопнула окно и с опаской посмотрела на конверт.

От Гарри.

«Мне жаль, что ты ушла так поспешно и необдуманно, Гермиона. Мы с Джинни волнуемся. Где бы ты ни была, пожалуйста, будь осторожна. В любой момент отправь мне патронус, и я найду тебя.

Также сообщаю, что через два дня, 22 сентября, ты должна явиться в Министерство для допроса, о котором я тебя предупреждал. Следствие интересует твоя версия событий. Полагаю, будет применена сыворотка правды.

Как прибудешь в Министерство, первым делом загляни ко мне. Нам стоит все обговорить заранее, прежде чем начнется допрос. Я, как заинтересованное лицо, не смогу в нем участвовать, но буду наблюдать.

Гарри».

Допрос? Да еще под сывороткой правды? Гермиона вздохнула и потерла переносицу. Этого еще не хватало. Что она вообще может им рассказать? Она очнулась уже в Мунго, а что случилось до потери памяти для нее загадка. Но, вероятно, эту формальность избежать не удастся.

Единственное, что заставляло ее волноваться — это мысль о том, что она может ненароком навредить себе и Малфою, рассказав о том, что ей уже удалось выяснить. Сыворотка правды не даст ей солгать. Но смог же Драко ей противиться при своем допросе. Гарри рассказывал, что от него добились лишь пары фраз о том, что он потерял память, только под Круциатусом. Он был природным окклюментом, и сыворотка правды на него не действовала.

Гермиона пыталась научиться окклюменции в школьные годы и после войны, но не сильно в этом преуспела. Хотя навык был, просто забылся. Возможно, она сможет освежить его за оставшиеся два дня? Она обязана хотя бы попытаться.

Визенгамот не должен знать, что она ведет собственное расследование.