Глава 35. (2/2)

Лилиан смотрела выступление в театре более двух часов, Хосок нагло сел подле нее и громко сказал:

-Привет, красотка, - он поправил прядь ее завитых волос. - Тебя найти не сложно было.

-Как ты сюда попал? - язвительно прошептала Ребель.

-А... - в пальцах Хосока был зажат пропуск, когда он поднял руку. - Ты про это? - Чон усмехнулся. - Мое обаяние влияет на женщин очень позитивно.

Лилиан стукнула его кружевным веером по носу.

-Замолчи. Ты в театре.

-Тут настолько скучно, что я могу уснуть за минуту, - пожаловался Хосок. - Не хочешь сходить в более веселое место?

-Нет, - Лилиан перевела взгляд с него на сцену.

-А это еще кто? - Чон прям таки высунулся, чтобы пронзить юношу своим недовольным взглядом. - Что так смотрит на тебя? Пусть не смотрит.

-Мне попросить, чтобы тебя, безбилетника выгнали? - злилась Лилиан, он сильно мешал ей.

-Я же сказал, что у меня есть билет, - Хосок снова его показал. - Это не твой театр.

-Мой, - Лилиан указала на инициалы владельцев в билете. - Так что меньше болтай. Мешаешь смотреть.

-Чонгук пропал, - через минуту молчания сказал Чон.

-Думаешь, что это меня растрогает? - терпение Лилиан было на исходе, как же ей хотелось заклеить ему рот и побыть в тишине.

-Хотя бы немного.

-Нет. Не растрогает.

-Лилиан... - провыл Хосок и жалобно покосился на нее. - Может уйдем?

-Прекрасный вид из окна, как раз можешь выйти, - Лилиан, словно научилась холодному тону у Дефонсе.

-Ха-ха, - Чон аж подавился и без эмоций посмеялся. - Где же ты так шутить научилась?

-Чон Хосок.

-Да, - он улыбнулся. - Что хочет самая красивая девушка в этом зале?

-Чтобы ты ушел, - язвительно повторила Лилиан. - Уходи.

-Я уже собирался уйти, - он неожиданно поднялся и вышел.

На Ребель бросили несколько взглядов. Она прикрылась веером и продолжила смотреть выступление.

Чон возвращался в машину и увидел несколько пропущенных от мамы. Ханна никак не могла дозвониться до него.

-Ты хотела о чем-то поговорить? - послышался шум двигателя. - Снова сказать, чтобы я возвращался домой? Сегодня я не приеду.

-Хосок, ты, как маленькое дитя, хватит таить обиды, - злясь, сказала Ханна. - Приходи домой.

-Я хочу жить так, как пожелаю того сам, - фыркнул Чон и подключал телефон к зарядке. - Ты меня отвлекаешь.

-Опять взялся за старое? - еще сильнее негодовала Ханна. - Твои гонки доведут тебя до могилы.

-Смешно, мам, - усмехнулся Чон. - Я аккуратен.

-У тебя вся рука перебинтована, - она тяжело вздохнула, ибо видела окровавленные бинты.

-Чистая случайность, - оправдывался Хосок, он никому не рассказывал, что падает с мотоцикла. - Я всегда все контролирую.

-Ты не можешь контролировать все.

-Я могу контролировать все, моя дорогая мама, - Чон увеличил скорость, Ханна услышала шум двигателя. - Какой бы не была цена - я смогу ее заплатить.

-Цена твоих выходок - твоя жизнь, - Ханна недоумевала от кого у ее сына такой скверный характер. - Думаешь, что кто-то станет помогать тебе, когда будешь умирать?

-Дефонсе, как минимум, - спокойно сказал Хосок. - Разве он не сможет помочь мне?

-Влияние магии колдун чревато последствиями для вампиров или оборотней. И твой дедушка никогда не позволит, чтобы хоть кто-то из колдунов снова уничтожил его семью, как и твой отец, - тревога Ханны передавалась через телефонную трубку. - Приезжай домой, прошу тебя, Хосок.

-Хорошо, заеду, - мягко произнес Чон. - Попроси, чтобы к моему приходу испекли булочки с маслом... - он потянулся, чтобы взять сигарету из пачки, оставляя на руле одну руку.

Он потерял контроль и совсем забыл, что шел дождь, от чего вся трасса стала скользкой. Хосок постарался выровнять машину, но это не мотоцикл. Здесь все иначе.

-Хосок? - посторонний шум и многократное переворачивание машины. - Хосок!

Машину нашли недалеко от города. Полностью разбитую. Осколки от лобового стекла впивались в кожу юноши. Ханна стояла в белоснежном костюме, а брюки испачкались от грязи.

-Рядом озеро, - сказал мужчина, постоянно записывающий что-то в черную папку, а подле него держали огромный черный зонт. - Госпожа Чон, вам стоит пройти в машину.

Ханна совершенно его не слышала. Хосок - ее единственный ребенок. Единственное дитя. У нее кроме него никого нет. Как же так случилось, что он настолько отдалился? Она винила всех и не хватало сил, чтобы что-то произнести. Они требовали от него слишком много.

Чон Сэн разговаривал с полицией и врачами.

-Сделайте так, чтобы никто не узнал об аварии, - он смотрел на Ханну, которую пытался успокоить Цин Ян. - Не нужно поднимать шум перед Отесом Фроренц, пока его дочь не стала частью семьи Ким.

-Мелочный, - процедил сквозь зубы Цин Ян. - Сколько раз я говорил, что надо забрать Хосока туда, где ему место!

-Папа, довольно, - Ханна вернулась в машину, и ей подали успокоительное. - Это не подстроенная авария. Хосок не справился с управлением. На улице ночь так еще и дождь.

Чон Сэн отошел подальше с врачом, что осмотрел его сына.

-Каковы шансы? - он понимал, что даже с регенерацией оборотня он не сможет так быстро вылечиться, потому что, нарушая правила и прогуливая тренировки духа, Хосок вряд ли сможет выжить.

-Максимум два дня. Вы же понимаете, что такое скорость выше 300 километров в час? - как-то совсем безразлично сказал доктор. - Множество переломов, внутреннее кровотечение.

Чонгук сидел на подоконнике и докуривал сигарету. Он возвращался в дом Кимов для того, чтобы взять пачку, все его вещи были перевернуты, а книги разбросаны. Чего он еще мог ожидать от Джина? Что он так просто и легко отреагирует на его внезапный уход? Хотя разбросанные вещи - это мелочь по сравнению с тем, что вампир мог сделать ранее. Дефонсе вдыхал табачный дых, выдохнув его через нос, он моментально закашлялся, увидев Роуз, сонно бродящую по комнате. Она не обратила никакого внимания на него, только налила воды в чайник, пошумев крафтовой бумагой, всматриваясь в собранные Эрнестом травы для чая.

Чонгук поднялся с подоконника, плотно закрыв окно. Роуз обратила на него внимание, поджав нос, когда резко понюхала чабрец:

-Кури-кури, я ему не скажу, - она отсыпала половину пакета в чашку, вскинув высоко бровями. - Этого хватит? Черт, - злилась колдунья. - Чай мне всегда заваривает Эрнест.

Чонгук отсыпал обратно и сказал:

-Этого достаточно.

Роуз смотрела на своего сына и даже в тембре голоса ей отдавался Эрнест. Они похожи своей холодностью и отчужденностью. Он злится на нее, и ей ясна причина. Для Чонгука - Роуз чужой человек. Сколько раз он попадал на ссоры между родителями и теперь считает, что во всех слезах его отца виновата она. Чувствовалось сильнее напряжение. Роуз долго размешивала сахар.

-Не хочешь что-нибудь рассказать? - в ответ тишина, Чонгук уже лежал на диване, укрывшись пледом, и читал. - Не хочешь, а я не собираюсь вымаливать у тебя каждое слово, - она надула рассерженно губы и через три минуты добавила: - Как твоя кисть? Эрнест сказал, что тебе кость раздробили.

-В порядке, - холодно ответил Чонгук, его однотонность начинала раздражать.

-Тебя еще что-то тревожит, - вслух произнесла Роуз, но понимала, что он никогда не скажет ей, о чем он беспокоится. - Все же у Эрнеста всегда хорошо получается восстанавливать кости. Дело практики.

Роуз вылила чай в раковину, оставив пустую кружку на краю стола, и ушла. Чонгук задремал во время чтения, его клонило в сон, если вокруг огромное количество эфиров. Так сильно его тянуло поспать, только в поместье Бастьен. Когда колдун открыл глаза, то его папа подозрительно долго всматривался в пепельницу. Как же холодно и бездушно он глядел на окурок. Сон ушел от Чонгука моментально, словно стрела. Ему не к чему было скрывать тот факт, что курит. Если его отец это Бесс Карлайл, то он точно видел его курящим.

-Пап, я курю, - Чонгук виновато опустил глаза, стараясь не попадать на задумчивый взгляд Эрнеста. - Может по две или три сигареты за день. Это плохо?

Эрнест успокаивающим голосом ответил:

-Нет, - он поправил полку с чаем и неохотно произнес: - Тебе нужно вернутся в дом Кимов.

-Я не хочу, - Чонгук резко привстал с дивана, его брови нахмурились. - К чему мне возвращать, если мы можем вернуться в свой дом.

Эрнест слабо улыбнулся, словно что-то недоговаривал. Чонгуку вовсе не понравилось его молчание и нежелание делится беспокойством. Почему они не могут вернутся в свой дом? У семьи Дефонсе огромный особняк с дикими садами и плантациями пионов. Чонгук и сам не может признаться, что подле вампиров он теряет свои силы и ему как можно скорее нужно вернутся в первоначальную точку сбора эфиров, чтобы восстановится.

-Пап, я не верю в то, что ты жестокий человек, - Чонгук повторил вслух свои мысли по поводу всех слов, что шли оскорбительно в сторону его родителей. - Есть причины из-за которых ты был вынужден быть жестоким.

-Человеческие сердца способны рисовать множество узоров ненависти, - сказал Эрнест и добавил: - Об этом говорила Фролерия и мой папа. Не всегда, что мы считает хорошим поступком, считается для других, - колдун сел на высокий стул и собрал волосы в хвост. - Ты встревожен. Хочешь о чем-то спросить?

-Ты тоже, пап, встревожен, - Чонгук поджал по себя ноги и тяжело вздохнул, его брови все еще были нахмурены, а Эрнест весьма спокоен, словно ничего не происходило.

Мужчина поднялся и достал с верхней полки аккуратный фарфоровый сервиз.

-В этом мире так много красивой посуды, только взгляни, - Эрнест поставил на барную стойку небольшую кружку с маленькой ложкой. - Такая аккуратная и изящная. Это ручная работа. От нее исходит гармония.

-А почему она только одна? - задумался Чонгук, в комплекте всегда несколько кружек.

-От Роуз нет ничего совместимого вместе с гармонией, - Эрнест жалобно посмотрел на кружку. - Она разбила сервиз. Осталась только одна она, - колдун обратно поставил кружку на место и сказал: - Каким бы жестоким или злым не считался этот мир - он намного лучше, чем сотня лет в пустоте.

Руки Чонгука задрожали. Один глаз его папы был полностью кристально фиолетовый, а другой наполовину залился скверной. Темные каштановые волосы окрашивались небольшими прядями с корней в серебрянный. Настоящие тело его отца в каменной могиле, а сосуд, в котором он сейчас находится, не выдерживает всей нагрузки. Чонгук закусил губу. Его папа сейчас бомба замедленного действия, и если она взорвется, то справится с последствиями проклятья сможет только Вэлсон, который вряд ли пожелает кому-то помогать из-за своей гордыни.