в палатке (Вадим/Олег, первый раз, NC-17) (1/2)
Вадим минуты считает до конца своей смены на стреме, вытирает тыльной стороной ладони пот с лица — душно, хоть и ночь — и, снимая на ходу автомат с шеи, идет к палатке. Забирается внутрь, тычет на ощупь автоматом в Джесс — на, бери, вали… Она сонно спрашивает:
— Разве моя?
— Твоя, твоя. Иди.
Очередь на самом деле не ее, но пусть Олег поспит, он сегодня умотался. Джесс с тяжелым вздохом выбирается из палатки, волоча за собой автомат, а Вадим падает на нагретое ею место — туристическая пенка и спальный мешок поверх на правой стороне. Слева ровно дышит Олег. Мальчишка. Кровь не слишком любит. А от ночных выстрелов вскидывается, тут же взгляд у него становится кристально-чистым, превращается в машину. Но сейчас — пусть спит. Олег вздыхает во сне, потревоженный, видимо, их возней, шуршит — переворачивается, наверное. И Вадим, не удержавшись, тянется к нему рукой.
Ладонь ложится поверх округлых ягодиц — Вадим честно не специально. Так вышло. Но сразу тянет сладко внизу живота. За тобой должок, Поварешкин. Потому что я сейчас Джесс отправил патрулировать район вместо тебя, а она спросонья и не разобралась. Теперь уж не вернется, четыре часа будет бодрствовать. Олег, почувствовав сквозь сон прикосновение, дергается. Вздрагивает его крепкий зад, и Вадим ведет ладонью выше, по пояснице, между лопаток… Олег выдыхает. Потом хрипло говорит:
— Отвали.
Надо же, понял, что это не Джесс к нему подкатывает, чтобы потом обсмеять, назвав недотрогой. Все она понимает о нем, не рассчитывает его трахнуть, да и вряд ли всерьез хочет.
— Да ладно тебе, — отвечает Вадим и подкатывается ближе, обнимает одной рукой. Уткнувшись носом в плечо Олегу, втягивает воздух. Пахнет — улет… Под ребра прилетает локтем.
Раззадорившись, Вадим крепче прижимает к себе Олега, ловит его талию в захват, а тот взбешенно бьет еще сильнее, но мышцы пресса глушат удар. Вадим прикусывает за ухо Олега. Вот же строптивый…
Они ведь даже еще не сосались. Ничего такого. Просто взаимные шпильки и подколки, гневные взгляды — напрямую, заинтересованные — украдкой. У Вадима в последние недели на две вещи стояк: на песок, обагренный кровью, и на талию Олега, на баланс между ней, его плечами и бедрами.
Вадим, вжав Олега лицом в пенку, наваливается сверху, чтобы не рыпался, и кусает загривок. Олег стихает вдруг. Вадим толкается пахом к его ягодицам, сжимает бедро.
— Хочешь? — тихо спрашивает, будто не поздно уже.
— Давай…
Олег отвечает едва слышно. Вадиму даже кажется, что померещилось. Но, как только он приподнимается на локте, Олег переворачивается на спину, лезет к его ремню, а Вадим кладет ладонь ему на ширинку — и ее так член натягивает, что того гляди лопнет. Он торопится зачем-то, хотя Джесс не придет еще почти четыре часа. Торопится. Хочется потому что. Да, точно. Потому что сильно хочет…
Берет Олега за член, ведет — длинный, ровный, под большим пальцем лежит выпуклая вена. Олег выдыхает. Будто даже ноги шире разводит. Ладонь его обхватывает Вадима через нижнее белье, тут же — ныряет за резинку, касается обжигающей плоти, и с рукой его почему-то так хорошо. Словно сам себе не так же дрочишь…
Олег молча ласкает, совсем не церемонится, и Вадим отвечает ему тем же. Просто дрочка. Соскучились по гражданским. По ебле. Чего такого. И все равно от срывающегося дыхания Олега вдруг начинает что-то в груди екать. Вадим отдрачивает ему быстрее, и движения Олега сбиваются. Вадим отводит его руку от своего члена, сосредотачивается на нем. Хочет было наклониться, коснуться губ — но не позволяет себе. Олег — та еще вредина, прокусит язык, если к нему в рот сунуться. Поэтому — только кулаком по его длинному члену, красивому, наверное, если при свете дня увидеть, а не в темени палатки считывать на ощупь. Олег хрипло выдыхает, замирает, и Вадим до судороги в локте дрочит ему. Бьет на пальцы сперма. Олег после заминки размякает, растекается под Вадимом, и даже не нужно касаться его, чтобы понять, как расслабились все его мышцы. Глубоко дышит. И спрашивает вдруг глухо: