хозяин (Вадим/Олег, немного петплей, NC-17) (1/2)
Олег, совершенно голый, если не считать черной кожаной полоски на шее, — у его ног. Вадим, шире раздвинув колени, удобнее садится в кресле. Подманивает двумя пальцами — давай, будь хорошим мальчиком. И Олег на коленях перебирается к нему ближе, завтра синяки будут от жесткого пола. Подцепив с пола поводок, Вадим ловит Олега за кольцо на ошейнике, свисающее точно под кадыком, и притягивает его к себе и чуть вверх. Олег поднимает на него глаза.
Видно, что в ошейнике ему непривычно. Игру он не понимает. Но очень старается. А Вадима ведет от его покорности, от готовности исполнить приказ, и Олег для него очень старается, старается во всем, так и хочет, чтобы его похвалили, и Вадим одобрительно шепчет:
— Умница.
Защелкивает на кольце поводок и наматывает его на кулак. Интересно, Олег случайно так сел или в роль вошел?.. Он у ног Вадима уже не на коленях, нет — развел их в стороны, сел на пятки, опирается ладонями перед собой, точно воспитанный песик. Вадим тянет к нему ладонь, проводит по лицу, и Олег прикрывает глаза, ластится щекой к руке — гладко выбритый, нежный. Так и хочется потрепать за ушком...
— Волчик, — тихо говорит Вадим, — смирно.
И Олег тут же вытягивается, кладет ладони себе на бедра. Сидит по струнке, и нагота его ослепительна. Крепко держа поводок, Вадим наклоняется, проводит по шее, большим пальцем — по ключице от плеча к ямочке, берет между большим и указательным сосок и пару раз прищипывает. Тот становится твердым. У Олега чуть розовеют скулы. Вадим подносит ладонь ему к лицу и велит:
— Оближи.
Олег широко проводит языком, вылизывает старательно, обильно смачивает слюной, и Вадим, наклонившись ниже, обхватывает его член — не такой уж и мягкий, и вот гадай теперь, завели его прикосновение или все же это коленопреклонное, подчиненное положение, этот короткий поводок. Вадим, лаская его, смотрит в карие глаза. Приоткрыв губы, Олег дышит через рот. Ни слова не говорит — так положено. Зато дыханием и взглядом выдает все желания, у Вадима на него стоит — бешено, хотя к себе не притрагивался. И Олег тоже заводится, подрагивает, чуть толкаясь ему в кулак. Вадим выпрямляется, откидывается на спинку стула. Тянет поводок вверх, чтобы придушить — совсем чуть-чуть, лишь наметить, — а потом — к себе.
— Без рук, — хрипло говорит. — Будь хорошим мальчиком, возьми в ротик...
Он притягивает Олега так близко, что тот лицом утыкается в пах Вадиму, в нижнее белье, и даже через ткань его дыхание обжигает. Не сдерживаясь, Вадим кладет ладонь ему на затылок, возит лицом по члену, другой рукой подцепляет ошейник на загривке, кайфует, что контролирует его, может палец засунуть под ошейник, натянуть — и Олег захрипит, лишаясь кислорода. А потом — отпустить, вдохнуть ему воздух в губы, стереть слезы из уголков глаз, зацеловать, сказать — больше так никогда не сделаю, все хорошо, я с тобой, Волчик... Но все это остается фантазией, от которой член натягивает ткань тесных боксеров, утыкается Олегу в щеку, в губы. Вадим отпускает его, берет поводок. Толкается бедрами к Олегу — давай. Тот, подцепив зубами резинку боксеров, тянет ее вниз, спускает, чтобы высвободить член, и сразу же берет в рот — обхватывает головку, вскидывает взгляд, словно спрашивая: я все правильно делаю, хозяин?
— Да, — отвечает Вадим, и по спине бегут мурашки. — Молодец...
Гладит по голове, по жестким темным волосам, а Олег закрывает глаза и, покачивая головой, отсасывает. Неглубоко, но так хорошо... Вадим стонет. Все гладит, подталкивает ближе к себе, а потом заставляет себя оттянуть за ошейник назад, отстранить. Олег смотрит на него совсем ошалевшим взглядом, дышит ртом — губы в слюне, грудь часто вздымается.
— Молодец, — выдыхает Вадим. — Заслужил полежать у хозяина на коленках…
Олег вздрагивает, и Вадим повторяет:
— Я — твой хозяин. Да, Олег? Голос. Можно.
Тянет за поводок вверх.