Приятная усталость (Сергей/Вадим/Олег, PWP, NC-17) (1/2)
Вадим прикусывает бедро Олега, а тот мычит в подушку и раздвигает ноги шире. Солнышко гладит его по затылку, усевшись рядом. Вадим на миг приподнимается, проводит взглядом, словно ладонью, по телу Олега от темноволосой макушки до ягодиц, по чернильному волку и еще свежему, розовому шраму, по изгибу поясницы и темным волоскам на бедрах. Увиденное снова заводит, но с Олега сегодня хватит — и так уже заездили, улегся на живот, обнял подушку и спрятал лицо, а на внутренней стороне ног, в паху, подсыхает вытекшая сперма. У солнышка глаза светятся, он словно маньяк — ни в чем не знает меры, и пока не сотрет себе все в кровь, то, наверное, не успокоится. Оставив в покое Олега, солнышко тянется к Вадиму, целует сухими губами. Кожа возле рта у него вся исколота щетиной, хотя Олег только с утра брился, но на нем шерсть отрастает мгновенно. Нежные ладони солнышка скользят по талии, перемещаются ниже, и Вадим шумно выдыхает от аккуратных прикосновений пальцев меж ягодиц.
— Признайся, ты пьешь виагру, — говорит Вадим, запуская руки в волосы солнышка. Тот искрит улыбкой и ранит васильковым взглядом.
— Ну что ты, я не такой старый, как ты. У меня стоит, словно у юнца.
— Так и есть, — отзывается Олег. — Он и тебя заездит.
— Пусть попробует, — фыркает Вадим.
Он плюхается на подушку рядом с Олегом, кладет ладонь ему на поясницу, лениво поглаживает кончиками пальцев, а солнышко, устроившись сзади, растягивает Вадима. Первые минуты всегда туго и сомнительно, и Вадим, прикрыв глаза, отвлекается на Олега. Касается его растраханной задницы, Олег недовольно рычит. А ноги все равно разводит, и Вадим, не проникая внутрь, мнет края дырочки, волосы рядом с ней слиплись от смазки, пота, спермы. Солнышко, навалившись сверху, методично трахает пальцами, прикусывает кончик уха. Олег, повернув голову, смотрит на него, чуть улыбается, и Вадим не сомневается: солнышко тянет свою влюбленную улыбку в ответ. Наклоняется и касается губами щеки Олега, потом — скулы Вадима, снова — Олега… Чередует легкие, как прикосновение крыла бабочки, поцелуи, пока Вадим не притягивает к себе за шею Олега, пока не целует его глубоко и мокро, и пальцев в заднице становится больше, и не так уже они беспокоят, даже приятно становится.
Солнышко наконец тянет его за бедра, и Вадим привстает на колени и локти. Он так и смотрит на Олега, пока солнышко плавно входит, пока распирает изнутри его член, и дыхание сбивается, по виску ползет капля пота. Олег даже не моргает, смотрит в глаза Вадиму. Переворачивается на бок и, опершись на локоть, тянется к его члену.
— Нравится? — спрашивает.
Солнышко, ахнув, входит на всю длину и замирает, прижимается к спине грудью, обнимает так крепко, что дышать сложно.
— Очень, — хрипло выдыхает Вадим.
Солнышко начинает двигаться мелкими толчками, член его словно до горла прошивает, хотя не такой уж и огромный, просто нормальный крупный хер, и все же Вадим тяжело дышит с непривычки, нечасто он бывает снизу. Олег ласкает его, и Вадим никак не может сосредоточиться на стонах солнышка, на его прикосновениях к талии и спине. Все глядит на Олега, на его полуулыбку, на спокойные глаза.
— Поварешкин, — сипло произносит, — еще разок выдержишь?
— Думал, ты уже не предложишь, — усмехается Олег. — Серый, дай нам минутку…
Солнышко выходит, и Вадим выдыхает так долго, что едва легкие не слипаются. Садится на пятки, Олег устраивается под ним, пальцы в него входят легко, и Вадим льет смазку ему прямо между ягодиц, даже дует — потерпи немного, мы тебя оба заездили, но что поделать, если ты такой сладкий, сунуть бы в тебя член — и никогда не вынимать… Солнышко со спины ластится, целует и кусает, на шее уже живого места нет от его засосов, тоже тянется к Олегу и, мазнув белыми пальцами по промежности, мурлычет: