Работа и личное, взболтать, смешать (Вадим/Олег, R) (1/2)

Вадим отмечает парня сразу: тот держится отчужденно, морду кирпичом строит, хотя по нему видно: только-только выпорхнул из спецназа, где за него все решали умудренные опытом дядьки. Ну, примерно такие же, как Вадим. Парень получает липовый паспорт, легенда отскакивает у него от зубов, в самолете ведет себя прилично, и на перевалочный пункт они добираются без приключений. Когда Вадим спрашивает, кто первый пойдет в наряд на кухню, парень скромно говорит: я могу.

И впервые смотрит Вадиму в лицо.

А Вадим смотрит в ответ, в эти темные глаза; парень серьезен, держит выправку. Тогда Вадим с насмешкой ему подмигивает, и спокойствие смывает с симпатичного лица. Вадим только посмеивается.

Ничего удивительного в том, что позже он старается держать Волкова поближе: тот и готовит вкусно, и лишних слов не говорит, за ним переделывать ничего не приходится. На базе им выдается пара спокойных дней, и Вадим, затачивая нож, походя хвалит Волкова — мол, молодец, пацан, таких новобранцев, как ты, редко присылают. Тот едва заметно вспыхивает, кивает, будто его ничуть не цепануло, и собирает прочищенный автомат обратно.

Вадим его вскоре заталкивает в душевую, запирает дверь изнутри шваброй — а больше нечем. Волков хоть и пытается огрызнуться, даже чувствительно бьет под дых, все равно от прикосновений дрожит и плавится. Вадик сжимает его за член и шепчет на ухо:

— Ты чего как целка трясешься?

Волков сглатывает и больше не сопротивляется. Он даже не пытается проявить инициативу, но от дрочки едва ли не скулит, так ему, видать, нужно это сейчас. Вадим только удивляется: недавно вроде их забросили, он че, до миссии ни с кем не спал? Хотя он так отдается, что ясно: у него до мужиков голод зверский. Может, и не нашел себе парня на гражданке. Волков кончает, зажмурившись, кусая свои губы, уперев в бедра кулаки. Вадим только ухмыляется, вытирает ладонь о его трусы — постираешь, тебе не привыкать, Волков. Зажимает его, обмякшего, в угол, тянет его руку к своей ширинке.

— Глазки-то открой, принцесса, — с усмешкой говорит Вадим.

Волков подчиняется. Трогает за яйца, встретившись взглядом карих глаз с Вадимом, и вдруг опускается на колени. Смотрит снизу вверх так же серьезно, как приказы выслушивает на планерке, расстегивает ремень. Вадим натурально охуевает — бля, куда грязный тащишь в рот, а хотя похуй, давай… Сосет Волков скверно, но кулаком старается, и Вадим довольно гладит его по затылку. У Волкова потом колени мокрые — кафель-то еще не просох после утренних водных процедур.

Они ни о чем друг друга не спрашивают. Вадим муштрует Волкова так же, как и остальных, а тот особого отношения и не ждет. Только переглядываются порой, кивают друг другу, а вскоре встречаются или в штабе — у Вадима есть ключ от двери, или в душевых. Разок выходит даже в казармах — наскоро, Волков весь аж краснеет от напора, зато в кровати. Талия у Волкова — закачаешься, Вадим такой баланс между ней, плечами и бедрами только у моделей на картинках видел. Ему нравится мускулистая спина, крепко слепленные из мышц руки, нравится мальчишеская задница, по которой шлепни звонко — и Волков дергается, шипит, чтобы так больше не делал. В жопу он дает далеко не так легко, как взял в рот, но Вадим все-таки находит к нему подход. Пальцами уделывает так, что Волков, надсадно дыша, сам просит: вставь. Вадим ухмыляется: только этого и ждал.

Все длится три бесконечных месяца, делится взрывами и перестрелками. У Волкова от волос порохом пахнет, и Вадим кайфует от этого запаха, больше любит, только когда от опаленного солнцем песка кровью тащит. Непривычно долго это. Обычно с одним трахнулся, другому затрещину влепил — и все, баста. Много людей встречалось Вадиму на службе, кто-то больше открыт, кто-то меньше, а Волков собачкой, похоже, привязывается, к ебарям. Ближе к концу задания, зашивая Волкову порванную шальной пулей бочину, Вадим спрашивает:

— Что у тебя с парнем на гражданке?

— Каким? — тут же дергается Волков.

— Сиди ровно, если не хочешь, чтоб я тебе к коже селезенку пришил. Ну хуй знает, каким. Какой-то же у тебя есть.

— Больше нет, — отрезает Волков. — Шей молча. И так тошно.

Вадим хмыкает. Ясно, брошенка.

Они расстаются, пожав друг другу руки.

Через полгода снова их сводит вместе судьба, и повторяется точно так же: пара взглядов глаза в глаза, и вот уже в тесном сортире Волков прикусывает воротник куртки Вадима, чтобы не застонать, и кончает слишком быстро. Вадим приникает к его губам, пока он после оргазма пытается отдышаться, и непривычно долго целует, трется о его щетинистый подбородок своим. Волков отстраняется первым, смотрит удивленно, Вадим пожимает плечами — ну захотелось, и чего, ты против что ли?

За полгода Волков почти не изменился, только вести себя стал наглее. Вставляет свое ценное мнение, хамит Джесси — это где видано вообще, Волков, чтобы ты даме хамил? Не прошмандовка, а сексуально раскрепощенная… От напряжения в команде уже воздух звенит, и Вадим, за грудки взяв Волкова, однажды припирает его к стенке, выговаривает за все хорошее. Тот злится. Трахаются они молча, и Вадим к нему целоваться больше не лезет. Не больно-то и хотелось. Замечает, что Волков порой достает что-то из внутреннего кармана гимнастерки, бумажку какую-то, посматривает на нее и прячет обратно. Влюбился, понимает Вадим. Вот долбоеб-то романтичный… Кто там на бумажке, чье прелестное личико, Вадиму по барабану. Важно, что Волков под ним ноги раздвигает, покрывается капельками пота его поясница, бугрятся мышцы на спине и руках, и даже если он думает о ком-то другом, трахает его все равно Вадим.

На этот раз, за неделю до эвакуации из горячей точки, Вадим спрашивает:

— Ты в какой город вернешься? Может, пересечемся?

— Зачем? — вполне искренне удивляется Олег.

— Ну не знаю, может, по пиву выпьем, а может, я тебя по старой памяти выебу.

Олег смотрит зло и цедит:

— Я работу и личное не смешиваю.

Вадим ржет — на полном серьезе ведь говорит эту чушь.

— Да ты уже смешал, Поварешкин.

— Как ты меня назвал?

— Как-как. Как заслужил. Иди пожрать приготовь.

Вадим перехватывает его запястье — ты че, серьезно думал, Волков, что я не предвижу твой выпад кулаком? А вот пинок по яйцам получается внезапным.