Часть 2 (2/2)
Больше деву Лань они в тот день не видели, хотя, конечно же, У Сянь сейчас же после скудного обеда умёлся из комнаты в неизвестном направлении и чёрт знает где до самого вечера пропадал. Вернуться братец соизволил уже после того, как колокол Гу Су прозвонил отбой. Цзян Чэн честно беспокоился о его шкуре, хотя не мог не понимать: дисциплина и любые законы У Сяню были строго противопоказаны.
Так оно и вышло. Вернулся У Сянь вдохновенно пьяный и весьма недвусмысленно побитый.
— Кто это тебя так отходил? — ворчливо поинтересовался Цзян Чэн.
Ответом ему была самая глупая улыбка из всех дурацких ухмылок У Сяня.
— Дева Лань, — сообщил он братцу с таким восторженным видом, будто более радостного события в его жизни просто никогда не случалось.
— Помилуй, да за что же? Мы ведь только первый день в Облачных Глубинах?
— Да, понимаешь ли, — почёсывая макушку, начал оправдываться у Сянь, — я уже почти перелез стену, но оказывается, дева Лань как раз стерегла меня на крыше. Она такая сильная, Цзян Чэн! Она так владеет мечом! Она так больно бьёт! Я еле успевал уворачиваться!
И всё это говорилось с таким восхищением, что Цзян Чэн понял, дело добром не кончится.
— Так за что же всё-таки она тебя побила? — снова начал расспрашивать брат.
— Как за что! У них в Гу Су, представляешь, ложиться спать, оказывается, следует ровно в девять вечера! — удивился у Сянь. — И к тому же совсем нельзя пить вина!
— А ты что уже и вина ухитрился где-то добыть? — поразился братец.
— Конечно! — воскликнул У Сянь, — тут недалеко, в Цайи, продают отличное вино! Я и взял пару фляжек — мне и тебе.
На безмятежной физиономии У Сяня волнения по поводу бывших и предстоящих неприятностей не было ни малейшего.
— И где же оно теперь?
— Ванцзи отняла и вылила на землю…
От досады Цзян Чэн закусил губу. Выпить и впрямь не мешало бы. У себя в Пристани Лотоса они с шисюном и всеми шиди каждый вечер, если было тепло, распивали несколько фляжек.
— Ах, какая же она правильная и строгая, — мечтательно простонал У Сянь, заваливаясь на постель.
Его шиди только вздохнул. Красивая Ванцзи была девушка, слов нет. Но что за радость в такой вот жене, которая с лёгкостью могла и навешать как следует, и вино отобрать?
Нет, это слишком уж напоминало Цзян Чэну его собственную маменьку, Пурпурную Паучиху, чтобы быть привлекательным.
А вот У Сяня такие тяжёлые сомнения, похоже, не мучали.
— А как ты думаешь, братец, такая девушка, как Ванцзи, любит локвы? — вдруг прозвучало в вечерней тишине.
С трудом задремавший Цзян Чэн поднял голову от подушки и вместо ответа швырнул в братца сапогом.
— А на свидание такая девушка согласится, как думаешь? — получасом позже прошептал У Сянь.
Что на это ответил братцу Цзян Чэн, доподлинно мы воспроизводить не будем, упомянем лишь, что слова «болтливая глотка» и «Заткнись!» в своём монологе Цзян Чэн упомянул не единожды.