Стэн (1/2)

Где он, блядь?

Это все, о чем я могу думать, пока мой взгляд блуждает по всем людям в церкви. Здесь есть люди, которых мы с Кенни знаем всю жизнь, и пока я продолжаю оглядывать людей, я замечаю пожилого мужчину в очках с черной оправой. Он слегка кивает мне, и я киваю в ответ, прежде чем продолжить осмотр присутствующих. Все крутятся вокруг, тихо переговариваясь друг с другом, а я только и делаю, что ищу Кайла. Я вспомнил наш короткий разговор, который мы вели всего два дня назад.

— Алло? — он взял трубку после первого гудка.

Мне потребовалось мгновение, чтобы ответить, потому что его голос звучал совсем по-другому, совсем не так, как в детстве. Конечно, это было не так, естественно, он прошел через период полового созревания, как и остальные особи мужского пола. Так что разницу следовало ожидать, но по какой-то причине я не ожидал этого.

— Алло? — спросил он снова, на этот раз его голос звучал немного раздраженно.

— Да, Кайл? — спросил я, но я знал, что это был он. Я узнал от Кенни, который узнал от Айка, что он живет в одиночной комнате в общежитии, так что это не мог быть кто-то другой.

— Да?

— Это Стэн.

— Какой Стэн? — ответил его растерянный голос. И по какой-то причине это меня разозлило.

Как он смеет не знать, кто я такой, думал я.

— Стэн Марш из Южного Парка, — сердито ответил я. Я не дал ему вставить ни слова, но я услышал, как его голос дрогнул в трубке. — Слушай, Кенни… Кенни Маккормик умер. Ты ведь помнишь его, наш старый друг? — я не дал ему ответить. — Ну, на этот раз его смерть настоящая. Похороны через два дня в той же церкви, как всегда, в 2 часа дня, ты сможешь приехать?

Долгое время с его стороны было молчание.

— Да, — наконец ответил он.

— Хорошо, — ответил я и в разочаровании положил трубку.

Это оказалось труднее, чем я думал. Биби посмотрела на меня, когда вошла в гостиную.

— Ну как? — спросила она.

— Он приедет, — ответил я ей.

Мои глаза были устремлены в пол, но я почувствовал, как она подошла и опустилась на колени рядом со мной, потирая рукой мою спину.

— И как он?

— Я не знаю, я не спрашивал.

— Разве ты не хотел поговорить с ним? — спросила она озадаченно. — Узнать, чем он занимался последние 10 лет?

— Это кажется слишком странным — пригласить его на похороны Кенни, а потом сказать «ну и как жизнь без меня?».

— Стэн, — мягко бросила она мне.

Я прервал ее, прежде чем она продолжила.

— Оставь это Биби.

И она оставила, но теперь она смотрела на меня, пока моя голова поворачивалась во все стороны, пытаясь поймать взгляд на рыжие волосы.

— Возможно, он покрасил волосы, — внезапно сказала она, точно зная, что я ищу. Я посмотрел на нее, покачав головой.

— Мне плевать, что он стал ретро-хиппи-готом, Кайл не стал бы красить волосы, — говорю я ей категорично.

— Стэн, люди меняются с девяти лет, — протестует она, а я продолжаю качать головой.

Возможно, люди и меняются, и, возможно, он тоже, но Кайл не стал бы красить волосы. Я знаю Кайла, хотя прошло уже много лет.

— Прошу всех занять свои места, мы бы хотели начать службу, — сказал голос священника.

Я наблюдал, как все начали рассаживаться в своих выцветших черных костюмах; когда Биби села, я почувствовал, как она потянула за рукав моего собственного костюма, и я медленно последовал за ней, все еще оглядываясь по сторонам.

— Извините, это место занято? — прошептала женщина, которую я не узнал, когда она начала садиться рядом со мной, не дожидаясь моего ответа.

— Вообще-то, да! — огрызнулся я и почувствовал, как Биби с большей силой дернула меня за рукав.

— Стэнли Марш! — предупреждающе шикнула она мне в ухо, а затем посмотрела на женщину, которая выглядела слегка потрясенной и застыла на месте. — Все в полном порядке, мэм, пожалуйста, садитесь, место не занято, — сказала она, обращая свой взгляд обратно ко мне.

— О чем ты говоришь? — прошипела я ей в ответ. — Это место я занял для Кайла, и ты это знаешь!

— Кайла сейчас здесь нет! А когда он появится, он не будет пробираться к передней скамье посреди проповеди! У него хорошие манеры, лучше, чем у тебя сейчас, я бы сказала! Это похороны, Стэн, а не футбольный матч, ты не можете забивать места и заставлять людей пролезать через тебя!

Я удрученно складываю руки, садясь рядом с ней, прислонившись к твердой деревянной скамье. Она ласково сжимает мою руку и смотрит на меня с нежностью.

— Я уверена, что он где-то сзади и просто не заметил тебя, или, может быть, он немного опаздывает.

— Кто, блядь, опаздывает на похороны? раздраженно пробормотал я.

— Тсс, начинается, и не ругайся в церкви, — тихо отвечает она.

Я вздыхаю и смотрю направо, чуть дальше Биби, где молча сидит Картман. Его руки лежат на коленях, а голова смотрит прямо вперед, как будто он смотрит на что-то, чего не видят остальные. После смерти Кенни люди немного беспокоились о нем. Он ни на кого не огрызался, никого не обзывал, он просто молчал, ходил в оцепенении, не реагируя на людей, когда они его звали. Люди думают, что он расстроен из-за смерти Кенни, но я знаю лучше.

Я оглядываюсь на переднюю часть церкви, где священник начал проповедь. Картман не расстроен. Я не знаю, что с ним, но он далек от того, чтобы оплакивать смерть своего «друга». Они с Кенни никогда не ладили, и по мере того, как мы все взрослели, вражда между ними усиливалась втрое. Когда Кайла уехал, Кенни стал объектом всех его неуместных шуток, пока в отместку Кенни однажды не отпиздил его так сильно, что Картман оказался в больнице, а Кенни — в колонии для несовершеннолетних. С тех пор они не общались, и вот он вдруг появляется, без приглашения, в первом ряду на похоронах своего бывшего друга. Дело не в том, что ему вдруг стало стыдно и он захотел простить Кенни. Что-то было не так, и я узнаю об этом позже, если это убьет меня.

На протяжении всех похорон я пытаюсь подавить жжение, которое образуется в глубине моих глаз, я несколько раз протираю их, чтобы сдержать слезы. Я ни за что не буду плакать на похоронах Кенни.

Я протягиваю свою рук, чтобы взять руку Биби, и краем глаза вижу, как она поворачивается и смотрит на меня. Она сжимает мою руку и возвращается к прослушиванию проповеди. Когда наступает время для личных выступлений, я наблюдаю за тем, как несколько человек один за другим проходят к входу в церковь, прислоняясь к трибуне. Я забиваю на всех, никому из них нет дела до Кенни, ни одному. Я знаю это, они знают это, Кенни знал это, как и весь город, но нам нравится делать вид, что это не так.

Я хочу продолжить поиски Кайла, но я не могу тратить время на поиски по всей церкви, находясь в первом ряду, это выглядит слишком неуважительно; независимо от того, что мне нет никакого дела до мудаков, произносящих речи.

— Это нормально — плакать, милый, — шепчет мне Биби, слегка опустив голову.

Нет, это не так, но я не могу объяснить ей это сейчас. Наблюдая за тем, как брат Кенни начинает какую-то банальную речь, мои мысли блуждают по прошлому, когда Кенни еще был здесь. Была ночь, и было нехарактерно тепло для середины зимы. Мы с Кенни одолжили, вернее, украли, пикап его отца и использовали его для отдыха. Наши лица были подняты вверх и смотрели на звезды в центре футбольного поля нашей старой средней школы.

— Спасибо, что пришел сюда со мной, чувак, — тихо сказал он.

— Да, без проблем… — сказал я ему. Последние несколько недель он вел себя странно, и казалось, что он становится только более странным. Он хотел много вспоминать и посещать места, в которых мы не были много лет вместе.

— Я знаю, что ты занят свадебными планами и всем остальным дерьмом, поэтому я ценю, что ты выделил для меня немного времени.

— Кенни, — нахмурился я, глядя на звезды. — Ты ведешь себя так, будто я тебя игнорирую.

— Я знаю, что нет, но ты должен признать, что был озабочен свадьбой.

— Ладно, — пробормотал я. — Зачем ты привел меня сюда? Звезды красивые и все такое, но есть какая-то реальная причина?

Он молчал очень долго, так долго, что через некоторое время я решил, что он заснул на мне.

— Кенни? — спросил я, повернув голову в его сторону, но я не мог хорошо рассмотреть его из-за ограниченного пространства между нами в кузове пикапа, и тот факт, что была середина ночи, тоже представлял проблему.

— На днях я составил завещание, — наконец заговорил он.

— Чего?

— Завещание.

— … зачем?

— Знаешь ли ты, что перед тем, как военные отправят тебя в какую-нибудь охваченную войной страну, они заставляют тебя написать завещание? Больно, не правда ли? Как будто они верят, что ты никогда не вернешься домой. Это не очень-то помогает успокоить нервы, — ответил он, уклоняясь от моего вопроса.

Или, возможно, он не уклонялся, я не был уверен, поэтому я спросил.

— Ты идешь в армию?

— Как же, Стэн.

— Тогда к чему это завещание?

— …не спрашивай меня об этом прямо сейчас, хорошо? Просто не надо, пожалуйста. Я разберусь с этим.

— …ладно…

— В общем, я написал его, и я хочу, чтобы ты его увидел.

— Оно у тебя с собой?

— Да, — я услышал, как он роется в карманах, и увидел, что он достал его. — У тебя есть зажигалка? — спросил он, и я порылся в своих карманах, доставая ее, затем зажег ее и осветил белую страницу.

Я был удивлен: оно выглядело официальным, с подписями. Оно был аккуратно напечатан и заполнено римскими цифрами и шрифтом courier new, с заголовком: «Последняя воля и завещание Кеннета (Кенни) Маккормика».

Оно было довольно длинным, и многие формулировки выглядели довольно тяжелыми.

— Что там написано? — спросил я его.

— Первая половина — это просто юридическое дерьмо, не применимое ни к кому, кроме юристов. Прочитай последние пару абзацев, — говорит он мне.

По мере чтения я перемещал зажигалку по странице, несколько раз останавливаясь, чтобы посмотреть на него. Его глаза были устремлены в небо, и я продолжил чтение. Когда я закончил, я убрал онемевший палец с зажигалки и оставил ее на панели, чтобы она остыла.

— Что ты думаешь? — спросил он через несколько мгновений, давая мне время все осмыслить.

— Кенни… — начал я нерешительно, но он остановил меня.

— Я неплохо сэкономил, да? — он звучит очень гордо, и ему следовало бы гордиться, это были большие деньги для человека, у которого, как я думал, не было ни гроша за душой, для 19-летнего особенно.

Но тогда мне пришло в голову, что с 14 лет Кенни работал на двух работах: в автосервисе и в маленькой семейной закусочной за пределами Южного Парка. Летом, когда я и остальные наши друзья слонялись без дела, Кенни работал полный рабочий день, обычно по десять часов в смену, и время от времени он работал в захудалом баре, который имел наглость принимать на работу несовершеннолетних. Однажды я спросил Кенни об этом месте, и он просто пожал плечами и сказал: «Это полная дыра, но платят там хорошо, к тому же мне нравится менеджер Дейл. Он хороший парень».

До этого я не задумывался, что он делает со всеми этими деньгами, он купил маленькую, но хорошую машину, чтобы добираться до места и обратно, но кроме этого я не видел, куда уходят все его деньги. Очевидно, они лежали на банковском счете, который с годами приносил неплохие проценты.

— Но твои родители, твой брат, — снова начал я, и снова он прервал меня.

— Да пошли они, я даже сделал видеозавещание в качестве запасного варианта. Они ничего не получат, и все это железно.

— Они — твоя семья, — упрямо сказал я.

— Черта с два. Для меня семья — это не кровь и гены, а то, по кому ты больше всего скучаешь, когда находишься вдали от них, и это точно не те ублюдки, которые меня вырастили. Или этот дерьмо брат, это ты, чувак. Ты — все, что у меня есть, и ты единственный, по кому я буду скучать, ты и Кай…

В тот раз я оборвал его.

— Мы даже не видели и не слышали о Кайле почти 11 лет!

— Мне все равно, — тихо ответил он. — Он все равно был одним из самых лучших друзей, которые у меня когда-либо были, и я хочу оставить ему что-нибудь, когда умру окончательно.

— Ты, блядь, не умираешь, прекрати говорить, как будто умираешь! — я повысил голос в гневе, сжав кулаки.

Кенни продолжал, словно не слыша меня.

— Стэн?

— Что! — спросил я, задыхаясь.

— Убедись, что этот жирный уебок не получит ни цента, ни цента из этих денег, хорошо? Мне неприятно это признавать, но Картман пиздец как умен, и если кто-то и может найти лазейку в этом завещании, то он, так что следи за ним, ладно?

— …да, конечно.

— Спасибо.

В этот момент зазвонил мой мобильный телефон, и я открыл раскладушку.

— Алло? — спросил я в трубку, видя, что Кенни хрустит пальцами в темноте. — Привет, милая, — продолжила я в трубку Биби. — Я скоро, просто иди и ложись спать. Увидимся, когда я вернусь, — она поговорила еще немного, прежде чем мы повесили трубку.

— Извини за это, — сказал я Кенни, и мне показалось, что он пожал плечами в темноте. — Но это напоминает мне кое о чем, — продолжил я.

— О чем?

— Я хочу, чтобы ты был моим шафером.

Даже в темноте я видел его улыбку.

— Твоим шафером?

— Да, я хотел спросить тебя несколько недель назад, но ты был так… — я запнулся. Я хотел спросить его как раз в тот момент, когда он начал вести себя немного странно. Поэтому я воздержался.

— Я знаю, что ты имеешь в виду, — закончил он за меня.

— Так что насчет предложения?

Он облегченно рассмеялся, а мои брови нахмурились в замешательстве. Я не понимал, как моя просьба может быть такой смешной.

— Что смешного?

— Ничего особенного, просто, — он сделал паузу. — Когда мы были маленькими, я всегда думал, что Кайл будет твоим шафером.

Я застонал, я не мог понять, почему Кайл вдруг стал такой частью наших разговоров в последние пару недель. Конечно, я думал о нем иногда, когда натыкался на старые учебники в гараже, но не более того. Кайл был другом из прошлого, ты скучаешь по нему некоторое время, но потом живешь дальше.

Кенни снова рассмеялся.

— Тебе уже надоело, что я его вспоминаю, да?

— Совсем чуть-чуть, — ответил я.

— Ничего не поделаешь, составление завещания заставило меня подумать о нем. Мой адвокат просто взбесился, когда я сказал ему, что хочу оставить свои сбережения и все, чем владею, только двум людям, одного из которых я не видел более десяти лет.

— Я не могу взять все эти деньги.