Глава 7. Репетитор (1/2)
***</p>
Найти нужную спальню было нетрудно: едва я вышла из общей гостиной в полутёмный сырой коридор, где исчезали все девочки, как на первой же двери увидела табличку «1 курс». И соответственно, нужная мне дверь оказалась через две других, и я с чистой совестью зашла внутрь, намереваясь как следует отдохнуть. Но не тут-то было…
В спальне как раз собрались все мои соседки — пять девчонок, вид у которых был крайне недовольным, но меня, честно говоря, больше волновало обстоятельство, что в нужной мне комнате было всего пять кроватей, и они уже, судя по вещам, были заняты.
— Что ты устроила в гостиной, позволь спросить?! — накинулась на меня одна из них, видимо, самая бойкая стерва с развевающимися во все стороны чёрными кудрями до пояса и тяжёлой нижней челюстью, портившей вполне неплохое лицо. Но я лишь выразительно посмотрела на неё, ведь она сама не отличалась особой вежливостью, а после медленно обернулась и зевнула.
— А где мне?..
Но не успела я подумать, как рядом с окном, за которым виднелась тёмная вода озера, сама по себе возникла массивная кровать из крепкого дерева и с тёмно-зелёным балдахином. И я, быстро сделав вывод, что она была моей, облегчённо выдохнула и плюхнулась на мягкое покрывало.
— Вы это видели?! Возмутительно! — выдохнула девчонка, и вдруг дверь в нашу спальню приоткрылась и в неё буквально вплыла помощница нашего злого гения, и вид у неё был нисколько не добрее.
— Друэлла, тише, остальные ложатся спать… Мисс Валери Кларк, Том просил меня поговорить с тобой… — хорошо поставленным голосом начала говорить Эванджелин, но я из последних сил моргнула и прикрыла рот рукой во время очередного зевка, — но я и сама хочу сказать, что здесь, в этих стенах, непозволительно…
Что же было непозволительного в этих стенах я так и не услышала, потому что едва откинулась на невероятно мягкую подушку, как мгновенно заснула, будто кто-то выдернул из розетки штепсель со шнуром питания. И я провалилась в беспокойный сон…
* * *</p>
За окном была ночь, а моя голова гудела от усталости, но я продолжала брать карты из одной высокой стопки, исправлять их и перекладывать в другую, не менее высокую. Комп как всегда тупил, как и система, в которой хранились данные на всех пациентов, а карт на исправление будто бы и вовсе становилось больше, хотя исправила я немало. Исправила за другими врачами, кто получает за это зарплату, но даже не удосужился поставить в эпикризе правильный код по МКБ!
Раздражение от бессмысленной работы так и росло, а клавиатура горела от быстрой печати… и вдруг в нашу ординаторскую врывается Тигран и швыряет мне на стол массивную карту Шнурова.
— Это никуда не годится, срочно всё исправляй! — рявкнул он, и я подняла на него замыленные от усталости глаза. — Надо всё переписать, иначе отделение не получит деньги, и штраф платить будешь ты!
Остальные девочки рядом даже не шевельнулись, занимаясь своими делами, а на меня вдруг нахлынуло такое отчаяние, что я встала из-за рабочего стола, взяла толстую историю болезни в руки и, глядя Тиграну прямо в глаза, медленно порвала её пополам вместе с амбулаторной картой. И вдруг Мария Степановна повернулась ко мне и медленно проговорила:
— Ты опоздаешь на занятие!
И комната затряслась, словно от землетрясения…
— Эй, вставай! Завтрак уже почти закончился, скоро прозвенит колокол на занятия! Вставай! Профессор Слизнорт очень не любит, когда опаздывают на его занятия!
С огромным трудом вынырнув из сна, чертовски похожего на реальность, я открыла глаза и смахнула холодный пот со лба, а после рассеянно уставилась на миниатюрную шатенку, пытавшуюся всё это время достучаться до меня. А та вздохнула, помотала головой и бросила:
— Мерлин, я сделала всё что могла, и моя совесть чиста. Кабинет Зелий найдёшь сама, я опаздывать не собираюсь! — И выскочила за дверь спальни, оставив меня в абсолютно смешанных чувствах.
Несколько минут я сидела в растерянности, а после как следует оглянулась и прошептала:
— Неужели я действительно порвала карту?..
Я не могла сказать наверняка, было ли увиденное сном или настоящим воспоминанием, настолько оно было реалистичным. И пока я думала, на весь замок раздался протяжный звон колокола, который, однако, не заставил меня хотя бы встать с кровати.
— Нет, быть этого не может… — выдохнула я, как следует потянувшись, а после откинулась на подушки и принялась смотреть в потолок. И самое забавное, что пусть сон был очень реалистичным, но я допускала возможность того, что могу порвать карту, потому что в гробу я их видела, но… не толщиной в десять сантиметров! Это противоречило всем известным законам физики, и я, наконец успокоившись, что не сделала чего-то такого, о чём потом буду жалеть, лениво потянулась и наконец встала с кровати на холодный пол.
Звон колокола лично мне ни о чём не говорил, поэтому я не спеша прогулялась до санитарной комнаты, умылась, привела себя в порядок, затем вернулась в спальню, переоделась в школьную форму и наконец выползла в тёмный коридор подземелий, в которых было абсолютно пусто. И… как же мне найти нужный кабинет?!
Впрочем, паники у меня на удивление не было, лишь лёгкое недоумение, потому как желанием идти куда-то я совершенно не горела. И поэтому я не торопясь зашагала по коридору прочь от гостиной, пока на одном из поворотов не столкнулась с бледным серебристым привидением средневекового рыцаря, которое было очень трудно различить в свете факелов.
— Эм… прошу прощения! — прокашлявшись, воскликнула я, привлекая к себе внимание, и призрак вдруг повернулся и внимательно посмотрел на меня. И я, до сих пор не веря, что творю, прежним невозмутимым тоном спросила: — Извините, вы не подскажете, где мне найти… кабинет Зелий?
Где-то с минуту привидение внимательно изучало мой растрёпанный вид и заспанное лицо, а после плавно указало на коридор по правую руку.
— До конца, налево и ещё раз налево. И юная леди, занятия уже начались!
— Ага… спасибо, — бросила я и поплелась в нужную сторону, подумав про себя: «Надо же, вот это я в конец обнаглела! А с другой стороны, я и так уже восемнадцать лет учусь… да сколько можно, чёрт подери?!»
Наконец найдя нужную дверь, я лениво постучалась и без приглашения её открыла, и на меня тотчас уставилось не меньше двадцати пар глаз, включая преподавателя — упитанного низенького пожилого мужчину с залысиной на голове и сальным взглядом болотно-зелёных глазок. Но тот при виде заспанной меня почему-то не стал ругаться, а широко улыбнулся и всплеснул руками.
— А-а-а, а вот и наша новая ученица, мисс Валери Кларк! Проходи-проходи, мы все рады тебя видеть!
Мельком окинув класс, я сразу заметила, как меня были «рады» видеть, особенно мои соседки по спальне, которые, казалось, больше всего были возмущены моим существованием в целом. Но на одной из задних парт я заметила своего нового друга — Антонина Долохова, который при виде меня энергично замахал рукой, приглашая сесть рядом. И только я шагнула к задним рядам, как профессор Слизнорт воскликнул:
— Валери, дорогая, подожди-ка! Ты сегодня первый день с нами, поэтому выйди сюда и расскажи ребятам немного о себе, нам всем очень интересно!
Сглотнув, я замерла на месте и повернулась в сторону преподавателя, из последних сил сдерживая порыв бросить: «Мы что, в детском саду?!» А затем, шумно вдохнув воздух, снова оглядела окружающих, энтузиазм среди которых был только у Антонина и Слизнорта, остальные же смотрели на меня как на гадюку за стеклом. И неуверенно выдавила:
— Эм… моё имя все слышали. Я… я приехала сюда летом из… Советского Союза…
Многие на этих словах округлили глаза, и в классе повисла гробовая тишина. Я же мельком посмотрела на Слизнорта, который одним взглядом шептал: «Дальше…» и снова вздохнула:
— Я… я родилась на севере, у нас очень суровые зимы, не раз видела полярное сияние. Люблю… кататься на лыжах, кошек и вышивать крестиком… И я бы рада рассказать больше о себе, если бы в министерстве с меня не взяли расписку о неразглашении, когда приняли сюда учиться…
Несмотря на мой монотонный монолог, вокруг вдруг поднялся тихий смех, и даже профессор Слизнорт с улыбкой проговорил:
— Что ж, Валери, шутки в такое непростое время — это похвально…
— Если бы это ещё была шутка, — страдальчески выдохнула я, и смех вокруг только усилился, а я больше всего на свете хотела исчезнуть на задней парте и не вылезать до конца дня.
Наконец, Слизнорт добродушно махнул рукой, отпуская меня, и я рванула в сторону Антохи, стараясь не обращать внимания на тех самых девчонок, с которыми вчера ехала в Хогвартс-экспрессе, а те с выпученными глазами смотрели на эмблему на моей груди, видимо, никак не ожидая, что я попаду на Слизерин. Но мне было всё равно на их мнение, и я плюхнулась на жёсткий стул рядом с новым другом, который чувствительно пихнул меня вбок и с улыбкой зашептал:
— Доброе утро, соня!
— Утро доброе только в час дня, — недовольно отозвалась я, в который раз зевнув, и Антоха засмеялся, а по классу раздался звонкий голос Слизнорта:
— Тише, молодые люди, у нас занятие! И Валери, постарайтесь больше не опаздывать на занятия, я очень этого не люблю…
В словах преподавателя, однако, не звучало ровным счётом никакой угрозы, лишь вежливая просьба, и я натянула на лицо улыбку и подняла большой палец, на что в ответ получила вполне радушную улыбку. А Антонин намного тише прошептал мне:
— На этой и следующей неделе будут лекции, а потом начнётся практика… будешь писать?
Я же флегматично посмотрела вокруг, ведь у меня на руках не то что учебника не было, даже сумки с пишущими принадлежностями, и я снова поразилась, как же меня за подобное не грызла совесть. И Антонин, заметив мои немые размышления, широко улыбнулся и шепнул:
— Ладно, я запишу, а ты потом перепишешь, если захочешь… смотри, какой я добрый! — Я в ответ состроила выразительную гримасу, так как добротой тут и не пахло вовсе, и он, вдруг переменившись в лице, почесал затылок и стыдливо выдохнул: — Эм… Валери… а ты бы… не могла… вернуть мне моё… это…
Быстро догадавшись, о чём шла речь, я с прежней флегматичностью быстро сняла с левой руки перстень с изумрудом и без пререканий положила его перед своим соседом, и тот покраснел до кончиков волос.
— Я подарю тебе другое, клянусь! Это просто подарок деда, он… очень мне дорог…
— Я тебя за язык не тянула, — хмыкнула я, отвернувшись от Антохи, чтобы дать ему возможность немного прийти в себя. — Но мой тебе совет: больше не играй в карты на то, что не готов потерять…
— Спасибо, я это учту, — горячо прошептал тот, и едва я снова к нему повернулась, как он выпалил: — А где ты так играть научилась?!
— Я тебя умоляю! — прошептала я, красноречиво закатив глаза. — Меня учили люди, которые зарабатывали этим на жизнь в лихие девяностые, когда всё развалилось к чёрту… А ты явно домашний мальчик и в дурака играл только дома с отцом… или дедом, — добавила я, так как на слове «отец» Антоха поморщился, сразу выдав семейные проблемы, но на последних словах лицо моего соседа сразу прояснилось, добавляя мне дополнительные баллы к проницательности. И, чтобы закончить этот неловкий разговор, я безразлично кивнула в сторону Слизнорта, что-то увлечённо писавшего на доске, и протянула: — Так ты будешь писать или нет? Вдруг я всё-таки захочу одолжить конспект…
Антоха тотчас всполошился и принялся делать вид, что очень увлечён лекцией, а я тихо рассмеялась его ребячеству и улеглась на парту, решив доспать то, чего меня лишили с утра… и кто только придумал ранние подъёмы?!
Занятие на удивление оказалось довольно коротким: наверное, один, максимум, полтора академических часа. Я даже отвыкла от таких коротких пар, потому что в университете они длились три, а то и все пять часов, когда дело касалось клинических дисциплин. Да я даже глаза не успела закрыть и абстрагироваться от мира, как прозвенел этот чёртов колокол! Безобразие, хочу я вам сказать.
— Не переживай, сейчас выспишься, — ехидно протянул Антоха, заметив, как я недовольно потирала щёку, на которой спала и на которой отпечаталась моя ладонь и кольцо. Но только мы собрали вещи и направились прочь из класса Зелий, как тучный профессор Слизнорт перегородил нам дорогу.
— Валери, милая, подожди немного! Как декан твоего факультета…
«Ничего себе, так он ещё и мой декан?!» — от неожиданности я распахнула глаза, и от Слизнорта это нисколько не ускользнуло. Правда, мои эмоции вызвали в нём только звонкий смех.
— Да-да, жаль, что тебе никто не сказал об этом раньше. Так вот, как твой декан, я обязан удостовериться, что ты комфортно себя чувствуешь в школе…
Он замолчал и выразительно посмотрел на меня, на что я неопределённо пожала плечами, ещё не до конца разобравшись с первыми впечатлениями. И Слизнорт вновь засмеялся.
— Что ж, возможно, наша школа покажется тебе необычной по сравнению с твоей Родиной, но я уверен, что ты привыкнешь и найдёшь здесь много новых друзей! А мы все тебе с этим поможем. Антонин, будь добр, не отходи от Валери, пока она не запомнит дорогу до кабинетов, и покажи ей все наши достопримечательности!
— Да, сэр! — тут же отозвался Антоха, гордо выпрямив спину, а Слизнорт с улыбкой посмотрел на меня и добавил:
— Каждый на нашем славном факультете будет рад помочь тебе, Валери, запомни это. Слизеринцы своих товарищей в беде не бросают. И да, если у тебя вдруг возникнут проблемы, то не стесняйся попросить о помощи у меня или наших старост: Тома Реддла и Эванджелин Гринграсс.
Я натянуто улыбнулась в ответ, потому что в топ-три человека, к которым я не побегу в случае неприятностей, стояли именно эти люди, причём именно в такой же последовательности, но Слизнорту об этом было необязательно знать. И когда наш декан наконец отпустил нас, мы с Антохой бодро побежали наверх, прочь из подземелий, так как следующее занятие было где-то на верхних этажах. Интересно, что же имел в виду этот проныра, когда говорил о возможности выспаться?..
Нужный нам кабинет находился на шестом этаже, куда мы вполне оперативно прибыли благодаря знаниям Антонина о потайных ходах. И я честно пыталась запомнить дорогу, но вокруг было столько отвлекающих факторов! Привидения, живые картины, говорящие доспехи, парящие в воздухе лестницы… казалось, кругом творился сущий хаос, и в этом хаосе совершенно невозможно ориентироваться, но люди вокруг как-то это делали, что для меня было одной из главных загадок. Хорошо, что после вчерашнего Антоха действительно не отойдёт от меня ни на шаг, исполняя роль компаса на первое время. Да и может, мы действительно сможем подружиться?..
— История магии?! — вырвавшись из раздумий, воскликнула я, прочитав на двери класса выцветшую медную табличку, и Антонин, галантно открыв мне дверь, важно кивнул, подтверждая, что я умею читать.
— Именно! Жаль, что у тебя с собой нет учебника… ладно, я дам тебе свой, но в следующий раз не забудь!
«Учебник?! Ты надо мной издеваешься?..» — скривилась я, так как история, причём любая: Отечества, медицины или магии, вводила меня в такую тоску, что хоть вешайся. Да ещё и обычно на подобных предметах были одни из самых мерзких преподов. Но мой товарищ абсолютно расслабленно прошагал к последней парте правого ряда и помахал мне, а я тем временем заметила, что на каждом столе вокруг лежал толстенький учебник истории… Неужели это действительно был такой интересный предмет? Тогда при чём здесь сон?..
Честно, я не сразу заметила, как в классе появился преподаватель. Точнее, вначале появился нудный скрипучий голос, а после, хорошенько прищурившись, я смогла различить в ярком солнечном свете бледные очертания пухлого невысокого человека… Господь, наш препод по истории — призрак?!
— Он умер на занятии лет тридцать назад, но никто не решается сказать ему об этом, — хохотнул Антоха на мой удивлённый взгляд. — Обожаю его занятия, можно заняться своими делами и никто даже не заметит!
— Неужели?.. — скептически протянула я, изогнув бровь, а после окинула взглядом парты вокруг и хмыкнула про себя, насколько же была недальновидной.
Все наученные опытом ученики, едва началось занятие, быстро убрали с парт всё лишнее и подложили под головы учебники в довольно мягком переплёте, который за счёт потрёпанности и толщины служил отличной подушкой. Антонин же галантно пододвинул книгу в мою сторону, а сам закинул на стол свою сумку, лёг прямо на неё и довольно закрыл глаза.
«Надо же… и куда смотрит директор, интересно?..» — хмыкнула я, подложив под голову мягкий учебник, а следом постаралась прислушаться на наличие какой-либо опасности со стороны преподавателя.
— …война между гоблинами тысяча триста сорок второго года была крайне кровопролитной, в основном за счёт необузданной жестокости последних и изощрённых способов пыток…
Я буквально на секунду прикрыла глаза, а когда открыла, то в ушах стоял звон колокола и скрипучий голос:
— …всё закончилось в тысяча четыреста втором году подписанием договора о разделе территорий между гоблинами, населявшими тогда современные Ирландию и Англию. Задание на дом: повторить шестидесятилетнюю войну и подготовить эссе на пять страниц.
— Это был мой самый долгий сон, — потрясённо выдавила я, потянув затёкшие конечности, и Антоха, широко зевнув, хмыкнул в ответ:
— Это что, я на втором курсе полтора века проспал и даже не заметил… Хорошо, что историю поставили в среду перед обедом, это как раз то, что нужно! Сейчас поедим, сходим на Травологию и мы свободны! Пошли?..
План мне нравился, и мы поспешили окольными путями в Большой зал, стараясь раньше других прибыть на обед, которого я очень ждала за неимением завтрака. Конечно, он был не таким шикарным, как вчерашний пир по случаю начала учебного года, но свежий хлеб, суп и мясо с картофелем были пределом мечтаний, поэтому я без лишних предисловий наложила себе побольше и принялась есть, нагуляв аппетит за два невероятно тяжёлых занятия. Антоха с радостью поддержал меня и сел рядом, наложив к себе в тарелку всего и побольше, но едва тот с набитым ртом принялся рассказывать что-то смешное про профессора Бинса, как к нам подсела чёрная тень, испортив вполне неплохой солнечный день, который можно было увидеть прямиком с заколдованного потолка.
— Приятного аппетита. Антонин, я поговорил с профессором Слизнортом, и ему нужна помощь с очисткой котлов перед практическими занятиями… поэтому ты до конца недели займёшься этим в качестве наказания за вчерашнюю выходку…
Антоха тяжело вздохнул и проглотил большой кусок мяса, который до этого жевал, а Том медленно перевёл взгляд на меня, и ничего хорошего кусочки льда в нём явно не предвещали.
— Я слышал, ты сегодня опоздала на занятие к профессору Слизнорту?..
— Этот колокол так тихо звенит, особенно с утра… как вы вообще ориентируетесь по нему?! — хмыкнула я в ответ, и рядом послышался тихий смешок, но вид старосты по-прежнему оставался непроницаемым.
— Я не хочу, чтобы подобное повторялось, иначе мне придётся самому принять меры… — с нажимом проговорил Том, на что я безразлично хмыкнула:
— У-у-у… как страшно… Мне уже стоит бояться?
Повернувшись вправо, я выразительно уставилась на Антоху, как на независимую сторону, и тот, снова сглотнув, неуверенно закивал, выражая тем самым мнение, что бояться всё-таки стоило. Том от этого чуть приподнял уголки рта, и я в ответ закатила глаза.
— Ладно… что-то ещё?
Он смерил меня оценивающим взглядом, а после ещё немного усмехнулся и по-змеиному прошептал:
— Если всё продолжится в прежнем направлении, то у профессора Слизнорта на этой неделе появится целых два помощника…
— Подожди-подожди… ты хочешь запугать меня… уборкой?! — не веря своим ушам, выдавила я, а после громко рассмеялась от того, как помрачнело лицо этого красавчика, когда до него дошёл смысл моих слов. А я, продолжая смеяться, с издёвкой добавила: — Может, ты мне ещё запретишь появляться на людях до полудня? Это будет очень жестоко, я буду целую ночь рыдать в подушку…
Антоха с недоумением переводил глаза то на меня, то на Тома, явно не понимая причин моего веселья и досады своего старосты. Но тот наконец пришёл в себя, встал из-за стола и надменно проговорил:
— Я подумаю над тем, что с тобой делать. До вечера, Антонин!
— Так… а что не так с уборкой-то? — непонимающе прошептал Антоха, едва Том отсел от нас к другой компании, и я, откусив свежей булочки, с улыбкой пояснила:
— Я этим летом практически единолично отмыла весь сиротский приют, куда случайно попала и встретила там… этого павлина. Ты бы видел эти Авгиевы конюшни, да там на одной кухне слой жира был толще, чем учебник по истории магии! И меня, кстати, никто не заставлял это делать, скорее, я сама всех пинала, чтобы вокруг было приемлемо чисто…
Антонин понимающе хмыкнул, наконец увидев картинку целиком, а я вздохнула:
— Поэтому уборкой он меня точно не накажет, это дело нескольких часов, не больше, тем более что я привыкла всё делать руками. А где проходят занятия по Травологии?
— В теплицах, — отозвался он, снова накинувшись на еду, пока я с улыбкой смотрела в сторону Тома, который недовольно косился на нас с Антохой, явно придумывая какую-нибудь особенно извращённую месть за то, что я посмела над ним посмеяться в первый же день его «правления». — Тебе там понравится, там куча всего интересного!
Что ж, староста во время обеда больше к нам не приставала, хотя я не сомневалась, что это будет далеко не последняя наша встреча на этой неделе. Но мне было так смешно от напыщенного вида этого сиротки, выбившегося наконец в люди и считавшего, что все его уважают и боятся, когда на его пути вдруг возникла я. Весь его вид говорил о том, что он ни за что не оставит это, хотя мне было немного всё равно. Я никогда не начинала первой, только давала сдачи, и если бы он ко мне не лез, то и не получил бы. Разве так трудно просто поддерживать нейтралитет и не обращать друг на друга внимание? Мне моя зрелость точно позволит так поступить, но вот позволит ли ему его гордость?
Закончив с обедом, мы с моим новым другом направились на улицу, где, судя по всему, и проходили уроки Травологии. Идти было не так уж и долго, тем более что погода в самом деле стояла чудесная. Чистейший горный воздух, бледное голубое небо, ещё тёплое, но уже осеннее солнце приятно ласкало кожу, а лёгкий ветерок трепал на деревьях пожелтевшие и покрасневшие листья. Я даже поймала один, когда ветер игриво закружил его рядом, и так хотелось вместо ещё одного нудного урока устроить себе прогулку вдоль озера и опушки леса и просто насладиться такой короткой жизнью… Но несмотря на моё крайне меланхоличное настроение, меня всё-таки привели в теплицы, которые снаружи выглядели намного неказистее, чем внутри.
Небольшая стеклянная пристройка снаружи оказалась ничем иным, как ещё одним огромным зданием с множеством секций, в каждой из которых царил свой микроклимат, свойственный для определённой среды обитания. Сквозь прозрачные перегородки я смогла различить яркие тропические растения, хвойные леса, карликовые берёзы, росшие в тундре, секцию кактусов, целые луга… Это было удивительно… невероятно! Но только я успела восхититься красотой вокруг, как к нам в предбанник вышла строгого вида высокая женщина в запачканной землёй мантии и землистого же цвета остроконечной шляпе. Преподаватель одним своим видом вызывала уважение и трепет, а массивная связка ключей на её талии могла свидетельствовать о том, что без её ведома не удастся посетить ни одну из волшебных секций.
— Добрый день, класс! — громогласно поздоровалась она, и студенты хором синхронно отозвались:
— Добрый день, профессор Спраут.
— Что ж, думаю, за лето все хорошо отдохнули, поэтому не стану вас слишком нагружать в первые дни учёбы. Сегодня мы с вами будем изучать Абиссинскую смоковницу в секции растений Восточной Африки, вы поможете собрать её плоды для профессора Слизнорта и мадам Вертебралис, а заодно зарисуете части растения к себе в конспект, это пригодится на итоговых экзаменах. Итак, все за мной!
Несмотря на великолепие вокруг, студенты не воспылали особой радостью от озвученного задания, считая его немного скучным. Мне же на удивление было впервые интересно за весь прошедший день, и я даже мило помахала в ответ Корни, который узнал меня в толпе, сделав себе пометку, что Зелья с утра у нас проходили вместе с пуффендуйцами, а Травология после обеда с когтевранцами.
Секция растений Восточной Африки меня нисколько не разочаровала, хотя конкретно абиссинская смоковница оказалась на поверку обычным инжиром. Хотя что значит «обычным»? Это был довольно сладкий фрукт, который смело можно было есть, и когда ребята разбились на небольшие команды и принялись выполнять поручение профессора Спраут, мы с Антохой выбрали себе дерево подальше от остальных и принялись уплетать сладкие плоды, пока никто не видел.
— Красиво жить не запретишь, — хмыкнул он, откусив немного от очищенного инжира, пока я небольшим ножичком чистила свой, и я огляделась по сторонам.
— Тем более, что его здесь всем хватит… О, а что делают вон те ребята?
— Сгребают ветки для компоста, — пояснил Антоха, кивнув в стороны трёх парней, которые кряхтели над бочкой в самом углу теплицы. — Нам тоже надо бы что-то туда принести, чтобы создать видимость работы… у профессора Спраут крутой характер!
Как раз в это время преподаватель с грозным видом принялась ходить между рядами стройных инжирных деревьев, рассаженных по одному в массивные горшки, и мы с Антохой распихали по карманам свою добычу и принялись за муторную работу на благо общества.
Относительно быстро справившись с первым деревцем и очистив инжир для Больничного крыла, мы перешли ко второму, уже побольше, но я, увидев на стволе жирного паука, скривилась и стремительно направилась к следующему дереву, решив избежать встречи с неравным противником. А вот Антоха, заметив моё странное поведение, как-то странно усмехнулся и принялся работать с тем самым деревом, от которого я ушла, и на какое-то время наши пути разошлись.
Ничего сложного в работе в теплицах не было: собрать инжир, очистить, рассортировать, убрать засохшие ветки и листья и отнести их в бочку для компоста. Меня даже накрыло умиротворение от работы на лоне природы, но едва я окончательно расслабилась и собралась сделать несколько пометок на пергаменте, скорее, для себя, чем в качестве подготовки к экзаменам, как краем глаза заметила чёрную тень прямиком за моей спиной. И, обернувшись и увидев, от чего же она шла, так и закричала не своим голосом.
Все мигом оторвались от своих дел и повернулись ко мне, а я так и застыла на месте при виде огромного жирного паука с человеческий рост, пробиравшегося к фрамугам на крыше теплицы.
— Так, никому не двигаться, — приказала профессор Спраут, заметив, куда уставились все студенты, но только она попыталась ко мне приблизиться, как паук вдруг свернул с намеченного пути и бросился прямо на меня!
Снова истошно заорав, я откинулась в сторону, выхватила из кармана мантии свою волшебную палочку, как единственное оружие, и в панике замахала ей в надежде на чудо. И из конца палочки один за другим посыпался сноп искр, от которого мгновенно загорелись сухие ветки, наваленные совсем близко другими учениками.