Айон-005. Грань возможного (2/2)
— Конечно, леди. Всё что могу, а могу я много, следопыт же…
— Спасибо. — Эля снова потрепала его по плечу и вышла, оставляя их вдвоем.
Когда их оставили, он уложил её и, скинув верхнюю форму уселся на кровать. Переложив эльфийку на колени и обняв её, он аккуратно гладил, напевая едва слышно на старом наречии, пока не вырубился сам.
Айон проснулась спустя почти сутки. Тело болело. Болела каждая мышца, каждый нерв сигналил о том, что она ранена… Но жива. Сила привычным, но забытым за это время потоком струилась, омывала, старалась излечить… Рядом ощущалась чужое тепло… И Айон внезапно покраснела, вспоминая последние дни. «Любовь способна на чудо…». Сердце сжалось от теплого сладкого привкуса на губах. И она улыбнулась.
Лёгкий импульс выдернул Меина из чуткого сна. Он приоткрыл глаза, всё ещё любуясь на сотворённое чудо. Аккуратным движением он поправил чуть спавшее с целительницы одеяло и пару непокорных прядок, улыбнулся и снова тихо запел.
Открыв глаза, Айон едва могла им поверить. Ушки мгновенно зааели, выдавая не только то, что их хозяйка проснулась, но и то, что вполне осознавала происходящее. Она, забыв о боли, вынула руку из-под одеяла, протягивая ее к дракониду, чтобы осознать, что это не сон.
— Тише, аккуратнее, не спеши. Тебе придётся ещё немного потерпеть, чтобы восстановиться, — он перехватил её руку и поцеловал кончики пальцев. — Эля просила, чтобы ты, как выспишься, показалась в том числе и ей, но я думаю, сначала стоит хотя бы немного перекусить.
Айон вздрогнула, когда его губы коснулись ее руки, подтверждая, что все это не глупый романтический сон спятившей эльфийки, и не жалость… Она попыталась подняться, чувствуя достаточное количество сил, но мышцы отозвались болью. Но все было не важно… Она жива. И… Взглянув в глаза того, кто был рядом, поняла, что есть тот, ради кого…
Внутри все сжалось от осознания и разлилось по телу волной захватывающей душу теплоты и какого-то крышесносящего, лишающего привычной логики чувства, когда ощущения важнее фактов.
— Я… — первые слова за последнее время вышли каркающими, в горле было сухо, оно все еще першило от кашля, а на языке чувствовался металлический привкус крови… — Воды бы, — попыталась сглотнуть Айон.
— Тише, я понял. Сейчас принесу, только не сбегай, — чуть наклонившись вперёд он поправил подушки, чтобы было удобно сидеть и, встав с кровати, аккуратно переместил её в полусидячее положение. — Меня предупреждали, что ты захочешь пить и что первая еда должна быть очень щадящей и жидкой. Я всё помню. Сейчас будет комнатная водичка, а потом посмотрим, что я смогу достать на кухне. Не торопись, теперь время есть…
— Все… Хорошо… Правда, — она постаралась улыбнуться, понимая, что стягивающего ощущения на лице нет и, протянув руку почувствовала только отмирающие струпья. Осознав, что выглядит она так себе, Айон отвела взгляд.
Он отошёл к столу и, найдя там стакан, налил в него тёплой воды. Вернувшись, он подал стакан и замер с глупой улыбкой на лице. Его личное, персональное чудо творилось здесь и сейчас. Казалось, он не замечал ни спутанной причёски, ни струпьев на местах ран, ни прочих отголосков прошедшего.
— Вот, только аккуратно. Есть ещё. Если нужно что, ты скажи…
Руки её дрожали. Она не могла удержать стакан, но старалась. Он поддержал одной рукой её дрожащие руки, а другой помог поднести стакан.
— Да, похоже вставать ещё рановато, — тихо буркнул он и улыбнулся. — Придётся носить на руках. Могу поспорить: ты хочешь в сад…
Допив, она осознала, что наконец-то может относительно нормально говорить, но, чтобы выразить весь тот комок логично-нелогичных эмоций и ощущений, все не находила слов, в которых: «Я люблю тебя…» почему-то казались одновременно и слишком пафосными, и слишком банальными, чтобы выразить невыразимое, которое новыми красками окрасило всю ее жизнь, все существование, весь ее мир.
Она лишь посмотрела в его глаза своими сине-серыми, в которых где-то вокруг черного омута хрусталика вспыхивало, словно пробивающийся из земли родник, изменчивое пламя.
Айон протянула руку, касаясь его щеки и надеясь, что он увидит, почувствует, прочтет в ее глазах весь тот сонм эмоций, что бушует у нее внутри.
Его же сонм эмоций уже успокоенно бурлил где-то внутри. За те сутки, что она спала, ему пришлось не просто понять, принять и осознать происходившее, не просто дать этому столь простое и необъятное определение, что теперь он мог лишь улыбаться ей. Она позволяла быть ему рядом, а он… Он просто был счастлив жить ради неё. Глупо и бессмысленно, странно и так понятно. А ещё он не мог понять, как жил столько лет без такого всеобъемлющего чувства.
— Ещё воды? — спросил он. — Могу полотенце влажное принести. Умоешься…
Она лишь помотала головой, собираясь с силами, чтобы сказать важное… Первое.
— Меин, — вышло как-то почти по детски, сбивчиво, с придыханием и каким-то щенячим восторгом.
Он улыбнулся так широко, словно боялся, что до этого она его не узнавала. Забрав у непослушных рук стакан и отставив его на первый попавшийся стол, он снова коснулся её пальцев губами.
— Не спеши… Ты должна поправиться. Я скоро схожу за едой, всё будет хорошо. Теперь уже точно.
Было чертовски больно, но она, напрягшись, все же смогла его обнять.
— Спасибо, — тихо прошептала она. — Спасибо, что верил…
От этих искренних объятий ему стало жарко и не по-себе. Покраснев до самых кончиков ушей, он попытался скрыть смущение за улыбкой.
— Да что я… Элю благодари! Так с нуля во всём разобраться — это же какой талантище нужен! А я, ну в кои-то веки был рядом с тобой не в качестве пациента. Надо же было как-то… — он запнулся и окончательно опустил глаза. — Не умею я такие вещи говорить, моя леди.
— И не говори… Я же чувствовала, ЧТО и кто мне не дал уйти, — Айон смотрела в его глаза с нескрываемой нежностью, а отголоски ее чувств, той бури, что бушевала внутри, отдавалась и в нем, напоминая, что эльфийская эмпатия не чужда и ему.
— Не надо так… А то я окончательно собьюсь с мыслей и вспомню, что в инструкции Чёрной Стражи таких ситуаций не описано, — несмотря на все эмоции и нескрываемые ответы на них, он продолжил краснеть и непроизвольно заикаться от волнения.
Айон лишь улыбнулась. Дышать стало проще и, прикрыв глаза, она позволила самой себе остановиться и просто быть. Не бежать куда-то, не спасать, не учиться тому, что было противоположностью тому, чему учили ее до этого, не пытаться принять (все равно не вышло) ту жизнь, которой ее учила Кара. А просто остановиться, позволить себе выкинуть из головы все мысли и наслаждаться этим мгновением, потому что до мозга дошло — много… еще много времени. У нее бесконечность. И что самое важное — та же бесконечность у него самого.
— Ну, вляпаешься… Я же рядом, вытащу, — и, прижавшись к нему, позволила себе расслабиться и наслаждаться.
— Тебе сначала нужно восстановиться самой… — отпустив, наконец, попытки самоконтроля и, словно спрашивая разрешение, он аккуратно повернул её лицо ближе к себе для поцелуя. В глубине голубых глаз носились шальные искры изменчивого пламени. Все сдерживаемые эмоции начинали потихоньку просачиваться сквозь треснувший барьер, а он лишь сдавался им без боя. Осознавать и чувствовать оказалось слишком разным. Едва заметное касание его губ заставило его прикрыть глаза, а внутренняя волна совсем нового неизвестного шквала поглотила его.
— Прости… — он попытался отвернуться, чтобы успокоиться, что ему не позволило ответное касание ее губ. Чужие эмоции не были в новинку, но никогда раньше они не были настолько сильны, настолько всепоглощающи, что она начинала их путать со своими собственными. Одно касание губ и шквал начал поглощать сознание и требовать еще и еще. Непроизвольно она потянулась за еще одним, но куда менее легким поцелуем.
— Моя леди… — сознание требовало держать себя в рамках, но шквал уже неотделимых эмоций накрывал с головой. Стесняться уже не получалось, не успевалось и, самое главное, не хотелось. Обнимая, целуя, он растворялся в потоке эмоций и лишь страх причинить боль еще сдерживал хоть как-то. — Это слишком хорошо, чтобы быть правдой…
С трудом отдышавшись, Айон с довольнейшей улыбкой, неподдельным, немного испуганным счастьем в глазах, с каким-то по-детски наивным взглядом веры в чудо, потянулась, прижимаясь ближе и словно укутывалась в его объятья, замирая на груди. Слов не требовалось — она купалась в этом шквале эмоций уже не отделяя одни от других, принимая их как свои собственные.
— Мы же не можем оба бредить?
— Только не говори, что ты тоже боишься? — тихо спросил он.
— Боюсь… проснуться, — она спрятала от него взгляд, но покрасневшие кончики ушей выдавали ее с головой.
— Тебе нужно наверное позавтракать… — он решил отвлечься, пока всё не закончилось полным обвалом самоконтроля. — Да и я поесть не откажусь. Выйдем или принести сюда?
Она попыталась встать, но ноги почти сразу подкосились в суставах, а по нему прошлась волна боли.
— Кажется, все же здесь, — виновато произнесла Айон. Она не любила быть слабой.
Он поддержал её, обеспокоенно глядя в глаза и не давая опомниться поцеловал ещё раз.
— Не волнуйся, я помогу… — он усадил её на кровать, всё ещё не решаясь открыто смотреть ей в глаза. — Подождёшь? Я принесу. Только обещай, что не будешь устраивать попыток к побегу?
Айон усмехнулась, прикусывая губу:
— Хм… повторить твой подвиг? Только если что-то случится…
— Я надеюсь, что в ближайшее время единственное, что случиться — это я приду с обедом, — он ещё раз кратко поцеловал её, помогая более уверенно пересесть на кровать. — А потом… У меня есть для тебя один небольшой подарок. По крайней мере я надеюсь, что ты позволишь хотя бы вручить…
Она на него чуть удивленно взглянула.
— Почему я не должна этого позволять? — Айон непроизвольно взглянула на уже увядающие цветы.
— Ну… — он потупил взгляд, — Сначала надо покушать!
— Тогда неси!
Айон постаралась устроиться поудобнее и надеялась, что пока его не будет, хотя бы привести себя в относительный порядок.
Он встал и вышел. Вернулся лишь через полчаса, заметно повеселевший, сытый и с подносом, на котором стояло несколько блюд и чайничек.
— Я отобрал самое лучшее из того, что тебе пока можно. Пришлось перепробовать всё. Могу заверить, что повара у вас отменные! — он улыбался, не отводя от неё счастливых глаз.
За время его отсутствия Леди с места не сдвинулась, но было заметно, что она попыталась немного соскоблить с лица отмершие куски и даже распутать волосы. Он застал ее за тем, что Айон старательно разбирала пальцами очередной колтун на волосах, образовавшийся от длительного лежания.
Заметив его, она тут же попыталась забрать волосы поприличней и, можно сказать, застенчиво улыбнулась.
— Ну, я, вообще, не сильно привередлива в еде — привередничать как-то со всей загруженностью не получалось. Но, скажу по секрету, самый лучший повар — в главном жилом комплексе, ее зовут Молли и она готовит так, что душу продашь.
— Наслышан. Местные поварята за бульоном меня сразу к ней отправили и я смог! — он водрузил поднос на стол неподалёку. — Помочь сесть поудобнее?
— Все нормально, — она явно воодушевилась, берясь за ложку. Пусть было немного больно, но это же бульон Молли. — Мне иногда кажется, что этой старушке будут жизнь продлевать любым доступным способом! Давай сюда!
Он следил украдкой за её едой. Предупреждение от Эли было не очень радужным, но он надеялся, что хотя бы такая простая еда будет усваиваться нормально. Более сложное и вкусное можно добавлять потом, постепенно. Главное начать возвращаться к жизни.
Ела она молча и быстро, как в принципе и все боевые маги, которых он знал, иногда бросая на него взгляды и улыбки.
— Тебе от неё еще пюрешка и кисель с какими-то ягодами, но меня предупредили сразу всё не давать, — «Не вышло сразу, так хоть усвоится…» волнение не покидало его, но под конец первой тарелки он смотрел уже более спокойно. — Ну и еще чай с травами, сказали что витаминный.
Айон усмехнулась
— Прям как в детстве! Я тогда траванулась чем-то… Мама со мной сидела… — Айон посмотрела в окно часто моргая. «Больше со мной так даже с боевыми ранениями никто так не сидел…» — Я что-то наелась… Правда.