Сири - 004. Вспышка. (2/2)

— Глубже, — шептала она уже не стесняясь, — Ещё… ещё…

С её губ срывались разрозненные стоны, перемежаясь с ЕГО именем и какими-то обрывками слов на эльфийском; ее ноги обвили его за спину, словно так она могла его вжать в себя еще сильнее, ногти полосовали плечи, словно ставя клеймо «мой», язык скользил в такт проникновениям.

Он ловил ее ритм, словно силился оседлать ветер. Сила струилась сквозь него, поддерживала, направляла. Найдя наконец нужную комбинацию потока и движений, он уловил особую дрожь в ответ и следом случайно прикусил назойливо дрожащее ухо. А в ответ — стискивающее движение внутренних мышц, вытянувшееся струной тело и впившиеся в кожу ноготки. В голове Сиры не осталось мыслей — лишь захватившие тело мириады новых ощущений и их оттенки. На каждое движение, прикосновение, поцелуй она находила свой оттенок, рождающийся в глубинах. В силе зарождалось что-то большое, незнакомое. Хотелось не прекращать этих эмоций, чувств, ощущений. Довести до предела и замереть хоть на мгновение. Ответная волна накрывала с головой, оставляя след из тягучего, обессиливающего наслаждения.

Она вытягивала из него силы, словно вампир. С каждой секундой все больше и больше, но в какой-то момент процесс не только прекратился, он будто пошел в обратном направлении. Вместе со стонами — с бешеной пульсацией — по нему ударила волна силы, не только возвращая то, что было выпито, но еще и с процентами. Эта волна ломала все. В какой-то момент показалось, что она сломала даже печать на его теле. Каждая последующая волна была сильнее предыдущей. Уже на пике, когда казалось, что такое количество попросту невозможно удержать, все лопнуло, как мыльный пузырь и остались лишь отголоски пульсации внутри, едва не искрящийся воздух снаружи… и запах.

Сира выгнулась дугой и замерла, ловя ускользающие ощущения, рывками вдыхая воздух, наполненный уже ставшим знакомым ароматом.

— Так вот какая ты… Моя маленькая Леди. — Он тяжело выдохнул, аккуратно перевернувшись на спину. — Тебе никто не говорил, насколько ты прекрасна?

Сира глубоко дышала, с запозданием приходило понимание и осознание произошедшего. Уши густо покраснели: жар от них перетек на щеки, последовал ниже. Сейчас у нее не горел разве что низ живота, ибо там уже пожар отбушевал, оставив лишь сладкое послевкусие и немного стягивающее кожу ощущение. Учитывая, что парень не высказывал неодобрения (а по ощущениям был, скорее, похож на кота, объевшегося сметаной и развалившегося пузиком кверху на солнышке), сознание сделало робкую попытку все же перебороть смущение, хотя и выходило это забавно. Сира хихикнула.

— Не-а…

Несмотря на то, что Сира под конец его полностью перезалила, он прочувствовал насколько сильно вымотался. Осознание произошедшего нахлынуло, вызвав в нём чувство паники вперемешку со стыдом. Неожиданно для себя он покраснел и совсем по-ребячьи ткнулся в ее плечо в попытке спрятать лицо…

— Прости… Я… Не должен был… Наверное…

Она чуть отвернулась (повторить его маневр со спрятанным в плечо лицом она не могла чисто физически), промямлила что-то похожее на извинения, кусая губы. Кого она и винила в произошедшем, так это себя, но никак не его. Только не его. Всё её тело наливалось какой-то неподъемной силой, что встать или даже руку поднять, было невозможно.

Он притянул ее за плечи к себе. Ближе, в теплые и нежные объятья.

— Давай я накрою тебя одеялком… А то ты дрожишь, словно котенок… — он оглядел разбросанные по комнате вещи, ища взглядом одеяло.

— Ты читаешь мои мысли? — она потянулась за теплом его тела, прижимаясь. Одеяло, несмотря на все их выкрутасы, нашлось в ногах. Именно тогда Сёма и заметил следы крови на простыни.

Первым желание его было проверить на следы крови свою печать, но, получив отрицательный ответ, Сёма со страхом в глазах уставился на эльфийку. Нараставшая паника требовала выхода, а вопросы — ответа.

— Ты… Подожди… Это… Предупреждать же надо! — подхватив за край одеяло, он подтянул его и накрыл свернувшееся рядом с ним мурлыкающее пламя в теле хрупкой и  теперь уже абсолютно его Леди. — Твой брат точно захочет убить меня, и у него будут все основания, моя маленькая госпожа…

— Не посмеет, — сонно пробурчала Сира. — Никто не посмеет тебя даже пальцем тронуть, — она явно пригрелась, свернувшись под его боком, так гармонично туда вписавшись, точно была рождена лишь для того, чтобы лежать именно тут.

У него под крылом.

Под мягким тёплым одеялом, рядом с этой совсем крохотной и хрупкой девчонкой, ему не хотелось ни спешить, ни бежать. Усталость накатила волной, скрадывая всё лишнее и ненужное. Последняя, пиковая волна силы буквально наэлектризовала пространство вокруг. Теперь, когда всё улеглось, Сёма задумался о том, кто из живущих по соседству смог заметить этот всплеск? Как можно незаметно хранить такой вулкан? Эту необузданную стихию, силу, от одного запаха которой хотелось Жить… Он прошелся по её прядям, аккуратно оголяя еще розоватое, смущенное остроконечное ушко и любовался до тех пор, пока и его не сморило.

Разбудил их деликатный стук в дверь. Хотя, скорее, просто предупреждающий, так как, не дождавшись ответа, дверь открылась.

Не меняя позы и мысленно подготовившись к бою, Сёма открыл глаза и внимательно посмотрел на вошедшего. На пороге стояла красивая эльфийка. По её лицу очень было трудно определить возраст. На белом платье не было ни шевронов, ни знаков различия. Серебристые волосы длиной доставали до пола, а вокруг головы укладывалась корона, которая при более детальном изучении оказалась собрана не из волос, а из… ушей. Чем-то неуловимым она напоминала Сиру: точеным подбородком, разрезом глаз, плавным очертанием скул. Всё в ней говорило о кровном родстве с Сирой.

Для Сёмы, которого жизнь не баловала разнообразием эльфов, на которых можно было бы натренировать свой взгляд, вошедшая эльфийка была сродни богине, а её сходство с Сирой где-то в глубине души добавляло ему гордости.

— Леди? — Полушепотом спросил он, стараясь не разбудить спящее под крылом одеяла чудо. Полубоевой трансформ, в который он перешел со стуком, был взъерошен чешуйками и выпиравшими клыками. — Чем могу быть полезен?

«Давай, ляпни что нибудь еще более тупое! Ты же можешь! Да, ты забыл ей сказать, что её дочь спит… Рядом… И вообще, после того, что ты сотворил, ты готов нести заслуженную кару весь оставшийся срок своей никчемной жизни… А еще было бы очень неплохо одеться, одеть ее дочь и вести себя не так нагло, самодовольно и беспринципно!» — Табун мыслей пронесся по голове, заставив Сёму невольно покраснеть.

Женщина явно не испытывала ни смущения, ни ярости. В отличие от самого Сёмы, она вообще была воплощением царственного спокойствия и отрешенности.

— Да не дергайся, мальчик, — она чуть махнула кистью в сторону, усаживаясь на один из стульев. — Я не слепая, особенно, когда все накопители аж искрят. И Сира долго еще проспит. Они всегда долго спят после… всплеска.

Сёма покраснел еще сильнее. Спокойствие собеседницы, её четкое понимание ситуации и отрешенность одновременно пугали и восхищали его.

— Тогда чем обязан такому визиту? — он неловко поправил свои брюки. — Извините, что нас не представили раньше… И простите за… внешний вид. Я слегка не при форме.

Прежняя отрешенность была нарушена коротким смешком.

— Вот уж точно, не совсем одетый вид меньше всего смутит старого целителя. Кого я только не пользовала. И твоих приходилось, — но взгляд эльфийки был оценивающим, более оценивающим, чем те слова, что она произнесла. — Да, другой бы не выдержал, — в конце концов произнесла она. И чуть выдохнула, отводя взгляд.

— Прошу простить, но… Я… Не понимаю вас… — он выскользнул из-под одеяла, стараясь не потревожить спящую. — Я не уверен, что из меня сейчас выйдет хороший боец, но… Если что-то требуется…

Пресветлая выдохнула.

— Что ты знаешь о женщинах — Странниках?

Он задумался.

— Если честно, большую часть своей жизни я прожил под тенью Лабиринта. А с тех пор, как хозяина объявили потерянным… уйти с территории стало практически невозможно. Мы не контактировали с внешними Мирами больше тридцати циклов старшей из Лун. Нам было не только запрещено самим покидать территорию, но мы не могли выводить оттуда даже случайных спутников. О ваших бегущих я знаю только, что они есть. Как факт. Встречался несколько раз, иногда выводил, — задумавшись, он подошел к окну и, слега приоткрыв штору, уставился куда-то в горизонт, забыв, что стоять спиной к собеседнику во многих Домах считалось дурным тоном. — Сири… Леди говорила мне о каком-то Ордене, но времени особо болтать не было…

Анданиэль сделала вывод, что одна из дочерей и правда влюблена (хотя даже самой себе в этом не признается, несмотря на то, что некоторое время назад вполне себе в открытую сказала это родителям. Но ее, старшую Леди Дома, обмануть не так-то просто) в этого мальчика, раз позволяет ему называть себя «Сири».

— Да. Странники — это те, кто могут ходить по мирам. И, несмотря на то, что они — часть мира упорядоченного, происходят они как раз от Хаоса. Как мы, эльфы, от Света. Хотя чистокровных сейчас в мирах почти не осталось. И, возможно, это даже очень хорошо. Странники не просто ходят по Мирам. Творец отдал им задачу эти миры… поддерживать. Когда не хватает населения, приходят Странники и восполняют его. Но вот когда Сердце Мира гаснет… тогда приходят женщины. Их мало, очень, поэтому каждая, в ком просыпается дар — учтена, записана и… несвободна. Несмотря на то, что Творец дал нам все право выбора, на невидимых весах мироздания — что такое свобода одного против жизни целого мира? — было видно, что сама Пресветлая такую политику не поддерживает.

— Я не знаю… Что конкретно она обо мне вам говорила, — он надолго замолчал, обдумывая, стоит ли вообще поднимать эту тему. С одной стороны, ему совершенно не хотелось ни лгать, ни скрывать. С другой — ломать хрупкую иллюзию счастья, которую попыталась создать для них Сира, ему тоже не хотелось. — Видите ли, Леди… Я — раб… В добавок выблядок, а теперь ещё и… беглый. Я говорил ей, но она словно меня не слышала… Вы не у того про свободу спрашиваете.

— Скажем так, я в курсе. Не от Сиры, она бы это (как и многое другое) не рассказала даже под пытками. Но кое в чем она все же права. Сейчас это уже значения не имеет, — Пресветлая чуть нахмурилась, подбирая слова.

Он боялся оборачиваться к гостье, боялся смотреть ей в глаза… Ему было почти физически больно от неправильности происходящего, и это злило его. В бесполезной попытке прекратить злиться он рефлекторно сжал кулаки и напряг спину.

— Вы вправе поступить со мной как вам угодно… В конце концов, я всегда был не больше, чем вещью, — его голос прозвучал настолько тихо и глухо, что он сам его не признал. — Но прошу вас… Прошу за Сири… Она этого не поймет, да ей и не надо… Это только моё дело… Моё и Алана. Я не хочу, чтобы к ней из-за меня были претензии или что-то ещё… Я ей слово дал, что она… не пострадает.

— Молодой ты, хоть и много повидал. И слеп, если не видишь. Для эльфов единственной силой является любовь. Только она определяет выбор. А Сира тебя любит. Может, до конца сама этого не понимает, но сейчас это роли не играет. Дом защитит любого, кого любит один из его членов. Это закон. А если надо, кое-кому могут крылья-то и подрезать… Не впервой.

— Любит… Не знаю. Вы… Простите меня, если я скажу, что плохо понимаю значения этого слова?

Пресветлая только горестно выдохнула. А достаточно ли он любит ее Сиру?

— Они ведь ее заберут, — тихо произнесла эльфийка, почему-то потеряв часть своего самообладания.

Ровная кожа внезапно ощерилась боевой чешуей, а мышцы на спине освободили место для призыва крыльев.

— Пусть приходят… Но она уйдёт с ними либо по своей воле, либо… — он тяжело сглотнул и тихо продолжил, — …либо по своей воле.

Анданиэль перевела дыхание и попыталась улыбнуться, но вышло как-то неубедительно. У ее самой наивной дочери появился тот, кто ее защитит:

— Я посмотрю, что можно будет сделать, — учитывая, что мальчик может ходить между мирами, у нее была идея, куда его определить. — Если потребуется, переговорю с черными.

Медленно, словно боясь разрушить эту маленькую комнатку, он обернулся и подошел к сидевшей на кресле эльфийке. Прикрыв глаза, он опустился на колено и низко поклонился.

— Я знаю что… Если я понял правильно, Сири — ваша дочь? Поймите меня… Я плохо понимаю ваши высокопарные слова, понятия и прочие термины. Но я знаю, что такое верность. И я… Если надо, я дам ей присягу. Алану я присяги не давал — уже родился рабом. Мою мать сослали в Лабиринт за то, что она отказала какому-то крылатому. Он отказа терпеть не стал, так что своё он взял сполна — мы родились уже в Лабиринте. Так что я даже не знаю, что вам предложить кроме верности. Простите, как вы могли заметить, покорностью я был обделен…

— Не люблю покорность. Она себя не оправдывает. Даже слуг предпочитаю таких, которые могут мне высказать, если я не права. Это позволяет учиться и быть лучше, сильнее, — Пресветлая чуть наклонилась, кладя свою ладонь на его плечо. — У тебя будет время. И научиться, и научить. Опыт — это тоже дар, хоть порой и очень колючий, — она провела рукой по вздыбленным чешуйкам; в отличие от касаний Сиры это прикосновение не отозвалось снопом искр во всем теле. Скорее, было похоже, как если бы его погладила мать. — Ты ведь понимаешь, что в нашем Доме ты ничего не сможешь наследовать? И твое положение будет зависеть от Сиры? Готов ли ты к этому?

— Я не знаю, как вы назовете и сделаете это… Для меня я просто меняю хозяина на того… Кого… — он запнулся, вжал голову в плечи и вновь покраснел, вспомнив не столь давние события. — Которой верю… Я не знаю, как это описать. Просто лучше мне будет больно за нее… Я-то привычный, а она… Умеет улыбаться.

Пресветлая чуть улыбнулась. Да, очень трудно будет Сире научить просто любить того, кто в жизни не видел ни от кого даже обычного сочувствия.

— Когда окончательно проснетесь, мы с Эндором ждем вас у себя, — она поднялась.

— Простите, Леди… Я конечно же передам ей ваши слова… — себе подняться он так и не позволил.

— Мы будем ждать, — Пресветлая направилась к выходу. И только около двери тихо произнесла. — Береги ее, хорошо? — и вышла.

— Как пожелает моя Леди…

Когда дверь закрылась, он позволил себе подняться. Лёгкое урчание в животе недвусмысленно намекнуло, что одними лишь плодами любви сыт не будешь, но в комнате было пусто. Даже злополучный торт и тот уже закончился давно. Просмотрев обстановку чуть более внимательно, Сёма обнаружил в одном уголке свой рюкзак. Рванув к нему, он распахнул завязки и вытряс содержимое на пол. Кроме перемены одежд и пары комплектов исподнего нашлись несколько кусков вяленого мяса, лечебные и сытные сушеные корешки, а также — мешочек со «Слезами». Знакомые, можно сказать, родные шмотки немного успокоили его, однако переодеться в них он решил лишь после помывочной. Набрав во флягу воды, он принялся жадно уплетать съестное содержимое рюкзака. «Ну да, еще б ты догадался попросить старшую пожрать принести… После всего, что только что сотворил…» Он улыбнулся своим мыслям и продолжил счастливо жевать очередной корешок.

Сира продолжала посапывать под одеялом, то и дело недовольно фыркая тогда, когда ее рука перемещалась на «его» половину и не находила рядом тепла. Когда желудок был набит до адекватного состояния, Сёма еще раз перебрал содержимое сумки. В верхний комплект был бережно завернут комплект из мыла, расчёски и бритвы, а в паре исподнего были проложены склянки с родными для него зельями. Мысленно поблагодарив рогатого, он направился в нишу приводить себя в порядок и бриться…