Часть 6 (1/2)

Хан любит «Icy americano» за его освежающий и бодрящий эффект. Горьковатое послевкусие, оседая на языке, играет разными нотками в зависимости от сорта зёрен. Кубики льда, прежде чем растаять, стучат в стакане, и этот звук ему кажется милым. Лишь покупая его на постоянной основе, он смог обнаружить все особенности. В самом начале привлекли цвет и температура. Именно этот кофе напомнил о ледяном взгляде тёмных глаз немногословного человека, который за ним присматривает.

Это случилось давно настолько, что даже он сам не помнил точную дату.

Восемь крохотных теней выскользнули из общежития под покровом ночи. В честь большого праздника совсем скоро должен громыхнуть салют, и именно это мальчишки хотели увидеть. Чётко прописанный план побега из общежития выполнен с лёгкостью. Единственное, что они не просчитали — количество гуляющих людей.

Джисон слишком поздно понял, что потерялся. Он уже какое-то время шёл за ногами, но они, как оказалось позже, принадлежали не Феликсу. Толпа людей двигалась так быстро, что голова начала кружится. Растущая паника не давала понять где он находится. Качающиеся на ветру фонари. Громкие голоса и лица, лица… Чужие лица. Зажав ладонями уши и закрыв глаза, он сел на корточки посреди человеческого потока. Хан почти закричал, когда вдруг наступила тишина.

— Я здесь, — тихий голос раздался возле уха, — Нашёл тебя.

Крепкие руки обвили его, пряча под огромной курткой с головой. Казалось бы, его наконец нашли, он не один, и стоит успокоиться. Но голос звучал хоть и успокаивающе, но незнакомо. Дрожь охватила всё тело.

— Тише, бурундучок, — тёплое дыхание прошлось по шее, — Открой глазки. Давай, посмотри на меня.

Страхом скованное тело отказывалось шевелиться. Он только чувствовал, как чужак слегка отодвинулся.

— Хан~а, — незнакомец чем-то мягким дотронулся до его носа, — малыш, прошу тебя.

Чей-то всхлип удивил. Джисон силясь попытался открыть глаза. Ресницы задрожали, пропуская сквозь пелену слёз рассеянный свет и нечёткие образы. Неясное лицо было очень близко, они соприкасались носами. Запах его кожи показался знакомым, даже родным. Медленно зрение начало фокусироваться, но он всё не мог поверить своим глазам.

Перед ним на коленях стоял самый отчуждённый и молчаливый член их молодой команды, от которого никто и никогда не слышал доброго слова — Ли Минхо. Взволнованный взгляд, влажные глаза, покрасневший нос, трясущиеся губы — он умоляюще смотрел и чего-то ждал.

— Хён? — нерешительно прохрипел Хан.

— Да, — Минхо расплылся в широкой улыбке и прижал Джисона к груди, — Молодец, малыш. Ты меня узнал. Как же хорошо. Теперь, всё хорошо.

— Хён, — вновь неуверенно прошептал он.

— Да, бурундучок, это я, — Ли, хлюпая носом, продолжал болтать. Джисон впервые именно тогда услышал от него столько слов. — Ведь стоило на секунду отвлечься, а тебя и след простыл. Несколько минут круги тут нарезал, думал с ума сойду. А ты как сквозь землю провалился. Что только в голову не лезло. Если я поседел, то это только твоя вина. Возьмёшь на себя ответственность.

— Хён, — выдохнул он облегчённо, и по щекам заструились слёзы.

Хан спрятал нос в изгибе его шеи. Запах, конечно же. Как он раньше не понял? Этот аромат может принадлежать только одному человеку. Он прижался ближе к своему спасителю, цепляясь пальцами за тонкую спину. Мягкая рука на затылке дарила ощущение уюта и покоя. Еле ощутимые поглаживания по позвоночнику пускали по телу волны мурашек. Ласковый голос не умолкая шептал самые тёплые слова:

— Теперь всё хорошо. Я рядом. Ты не один. Ты умничка.

Именно тогда «icy americano» согрел его впервые, а стук кубиков льда стал самым нежным мотивом.

Время замерло и потеряло смысл. Прижавшись друг к другу щеками, они медленно покачивались, будто слушая одну музыку на двоих. Хан периодически тяжело вздыхал, возвращая способность лёгким работать свободно. А тихий голос старшего продолжал нашёптывать.

— Хочешь я расскажу тебе, как я успокаиваюсь? — Минхо тихо хихикнул, по всей видимости считая свой способ детской глупостью. — Я считаю и мысленно переношусь в другое место.

— Это как?

— Один, два, три, — медленно начал Ли, — мы вековой камень. Один, два, три — мы здесь стоим уже чуть больше ста лет. Один, два, три — нас омывает бурлящий водный поток, следуя своим путём. Один, два, три — нам светит солнце, и поют птицы.

— Очень красиво, — Хан говорил медленно, не желая покидать нагретое место. — Хён, посчитай мне ещё немного.

— Один, два, три… Один, два, три…