Один спич круче другого (1/2)

К концу первой половины дня Ваня чувствует, что чертовски устал от общества. Тем более, такого. Арсен оказался единственным более менее нормальным пацаном в отряде, и пусть он много болтал и косился на Ревзина с опаской, но хотя бы не раздражал нытьём об отсутствии доступа к порносайтам. Соседи по комнате же, наоборот, каждым словом и каждым резким смешком пробуждали в Ване желание познакомить кулак с чужой челюстью. Он никогда не позволял себе ударить человека, но эти парни буквально подводили его к греху.

Было в их болтовне и что-то более-менее полезное. Ввиду своей отстраненности, Ревзин пропустил мимо ушей все перечисленные правила, не слышал о распорядке дней и предстоящем мероприятии, к которому готовилась та половина комната, которая не сокрушалась о плохой мобильной связи. Худощавый невысокий пацан в темной толстовке бормотал под нос скороговорки — «чтобы не мямлить». Устный ответ-презентация — Ваня ещё не понимал, чего именно, — пугал подростка. А у Ревзин-то язык был подвешен как надо. Он мысленно прокрутил в голове все публичные выступления, в которых он участвовал. Ну, неплохо. Успешными были примерно пять из семи, кроме тех раз, когда он ловил припадок истерического смеха или закатывал глаза на очевидно недовольные взгляды слушателей. А в этом лагере смущаться было просто не кого — малолетние хлопающие глазами девчонки, сброд без пяти минут гопников и наставники. Вожатая Лера и, черт бы его побрал, тот странный рыжий Паша. Имя «Антон» пошло бы ему больше.

Их собрали на веранде у жилого корпуса. Скауты в панамках в тени навеса сидели за столом, стоящим отдельно от ряда шатких стульев. С ними же была и не то директриса, не то надзирательница стервозной внешности. Они приветливо улыбались, будто под камерами, и смотрели на подчинённых, рассказывая что-то о балльно-рейтинговой системе и гранте на круглую сумму. Дали задание — вопрос о том, что самое ценное для человека. «Какая-то муть», — подумал Ваня, но принялся выписывать что-то на листок. Соперники говорили о деньгах, семье, путешествиях, а он всё думал о своём. О том, как хочет свалить из-под надзора матери и жить спокойной размеренной взрослой жизнью без назойливых мудаков под боком. Ещё о том, что не отказался бы от перекура. И думал так долго, что к моменту своего выступления не подготовил ровным счетом ничего.

— Ваня Ревзин, пожалуйста, — позвала его вожатая, и он с тяжелым вздохом вышел на импровизированную сцену параллельно столу жюри.

— Я, вот лично я, считаю, что самым хорошим вариантом для достойной жизни человека является вложение в имущество. Если я выиграю деньги, то вложу их в покупку квартиры, — выпалил, и сам чуть не засмеялся, увидев непонимание в глазах всех присутствующих. — Нет, ну а что, вы видели эти числа, эти нули? А свой дом, своя квартира, это же очень важно. Купить бы квартиру в новой Москве, а через пару лет квартиры поднимутся в цене.

Он зачем-то повернулся к наставникам. Лера натянуто улыбалась и кивала, но на лице отражалось легкое разочарование. Елена Владимировна по-зрелому поджала губы и опустила голову, явно думая о том, что парень торопится жить. А рыжий просто смотрел. Брови чуть поднял, но в целом не выражал ни единой эмоции. Может, у него чуть дернулись уголки губ, но Ваня его настрой не считал, будучи слишком увлечённым своим смешным монологом.

Когда он закончил говорить, то уловил в воздухе легкое напряжение, но, господи, как же плевать ему было. Они не понимают его. Они гонятся за идеалом, не зная, где окажутся через пару лет. А у Вани цель была, плохо разве? Женская половина судей сжалилась, а оценка в 2 балла от долбанного Паши говорили, что плохо. Он усмехнулся результату, пожал плечами, мол, без разницы. Вернулся на своё место под общее молчание, и вдруг встретился глазами с Пашей. Ухмылялся, сука. Злорадствовал будто. Кулак снова напрягся. А вожатый без зазрения совести разорвал зрительный контакт и опустил руку с ручкой на бумагу, аккуратно вырисовал двойку. Ещё и точку рядом с цифрой поставил со звонким стуком. Пошёл ты.

День тянулся бесконечно долго. После презентаций школьникам объявили обед, и Ваня, ковыряясь ложкой в тарелке супа, выслушал ещё пару лекций о правилах и условиях. Девочка, что сидела с ним рядом, Настя, всё лезла с расспросами о его жизни, словно не замечая безразличный настрой собеседника. А он всё злился, злился. На себя, на маму, что засунула его сюда, на конкурс этот совершенно ему ненужный. И почему-то на Пашу. Он его от силы часов пять знал, и уже чувствовал жгучее желание попрощаться и никогда его не видеть. Некстати вспомнил утренний диалог с чужой рукой на бедре и неосознанно дернул ногой, задев колено Насти. Она взбудоражилась ещё сильнее.

— А я рисую, хочешь, и тебя могу как-нибудь, нарисовать, — сказала она, заправив выбившуюся рыжую прядку за ухо.

— Ага, — ответил без инициативы, скорее машинально. Ложку супа запустил в рот. На другом конце комнаты поднялись вожатые.

— Как мы и говорили, за каждое испытание вам будут начисляться баллы. Мы посчитали суммы заработанных вами очков по результатам прошедшей презентации, и готовы составить турнирную таблицу, — радостно, слишком радостно заявила Лера. — Паша, пожалуйста, запиши очки.

Парень принялся менять местами магниты с фамилиями и выписывать баллы, нарочито медленно. Самый высокий результат — пятнадцать баллов выскочки Егора — написал крупно, горделиво. Рядом с фамилией Вани красовалась небольшая десятка. Паша повернулся к залу с крысиным выражением лица.

— Ну, что заслужили, то заслужили.

Лера попросила аплодисменты, Настя рассмеялась и подбадривающе похлопала Ваню по плечу, а сам он послал рыжего нахуй.

***</p>