Глава 8: Стечение обстоятельств (1/2)
В ответ на просьбу начальницы службы безопасности лагеря разрешить поставить на пляже одного из охранных роботов командир охранявших лагерь джалийских военных распорядился части своих подчинённых переместиться на пляж и охранять его от посторонних. То есть теперь инопланетным гостям приходилось купаться в море под присмотром местных военных… и учитывая, что купальные костюмы в снаряжение членов экспедиции по-прежнему не входили, и купаться облачникам приходилось либо в обычной одежде (и потом её выжимать и долго сушить), либо голышом, чувствовали себя многие купальщики некомфортно, даже несмотря на заверения культурологов, что вне течки хамальцы, скорее всего, вообще не воспринимают голых людей в эротическом смысле. Потом доктор Канимото во время купания ухитрился наступить на морского ежа — к счастью, он сам был врачом и знал, что делать в таких случаях, — а через пару дней на пляже возле постов военных уже стояли первые зеваки из числа местных жителей, и руководители экспедиции распорядились прекратить купания (а то для того, чтобы оградить инопланетных гостей от излишне любопытных сограждан, местным военным пришлось бы задействовать катера береговой охраны и автоматические наблюдательные буи — да, у хамальцев такие были). Никаких больше купаний… может быть, потом, когда местные зеваки убедятся, что к инопланетянам их никто не пустит, и перестанут толпиться на пляже. Ладно, хорошего понемногу — по крайней мере, все обитатели лагеря успели хотя бы по одному разу искупаться в море… кое-кто больше на пляж и не рвался, успев обгореть на солнце, — крем от загара в снаряжение экспедиционной группы тоже не входил.
Тем временем приближалось время течки, и члены экспедиции пытались заранее узнать, к чему им нужно быть готовыми. Представители Джали и Дорна предупредили инопланетных гостей, что все политические заявления, сделанные во время течки, следует считать недействительными (подтвердив сказанное Алестрой), и что на время течки всякое дипломатическое сообщение приостанавливается. Немедленно возник вопрос, не лучше ли экспедиционной группе свернуть лагерь и вернуться на орбиту, — часть учёных настаивала на том, чтобы остаться на планете и пронаблюдать за течкой на месте, им возражали, что, находясь в лагере, они в любом случае увидят немногое. Представители джалийских властей предлагали инопланетным послам на время течки всем переселиться в посольство, под охрану президентских гвардейцев-евнухов, но это предложение не нравилось службе безопасности — ведь если что-то пойдёт не так, если на посольство будет совершено нападение, и республиканская гвардия не справится с его защитой, эвакуировать членов экспедиционной группы из посольства, расположенного посреди большого города на чужой планете, будет невозможно. Ответа на вопрос, можно ли сотрудникам посольства Облака принимать участие в мероприятиях по случаю сезона течки, похоже, не знал никто, ни учёные инопланетян, ни сами хамальцы — на их вопросы посланцам Облака туманно отвечали, что, скорее всего, никаких инцидентов произойти не должно, однако в данном случае мы имеем дело с беспрецедентной ситуацией, и никто не знает, как будут развиваться события… в общем, похоже было, что лучше перебдеть и воздержаться от участия в народных гуляниях во время течки. Халлен провела учения на случай нападения на лагерь — по сигналу обитатели лагеря должны были занять места на челноках, приготовившись ко взлёту и погрузив на них наиболее ценное оборудование; результаты учений начальнице службы безопасности лагеря показались неудовлетворительными, и она провела позже новые. Она же отдала инженерам распоряжение изготовить с помощью фабрикатора взрывные устройства, с помощью которых следовало, если бы лагерь пришлось бросить, уничтожить оборудование, которое нельзя было эвакуировать, чтобы оно не досталось хамальцам. Этот приказ вызвал ропот недовольства — мысль о том, чтобы уничтожить ценное оборудование экспедиции только для того, чтобы оно не досталось жителям планеты, мысль о том, что им вообще может потребоваться бросить лагерь и эвакуироваться с планеты, спасаясь от хамальцев, вызывала оторопь — но это не было личным решением Халлен (ей этот приказ тоже вряд ли нравился) и даже не Де Луки, это было распоряжение, одобренное руководством экспедиции на орбите. И коллегам Финна пришлось заняться разработкой средств уничтожения собственного лагеря, отчаянно надеясь, что воспользоваться ими не придётся.
Финн был занят всем этим, когда пришло очередное письмо от Нариссы — у него несколько дней не было времени прочитать его (он даже не выкроил время, чтобы прочитать новое интервью, взятое Алестрой у работников посольства!), он просто попросил учёных его перевести, а у учёных были свои дела, и перевод письма для Финна был для них не в приоритете. Наконец, учёные сообщили ему, что закончили с переводом, наконец, Финн смог прочитать письмо… ну как прочитать — по диагонали, не слишком глубоко вникая. Как он понял из письма служанки, её родственницы начинали с низовых должностей при дворце — служанок, накрывающих на стол, ухаживающих за одеждой гостей, ну и танцовщиц и музыканток тоже, затем кому-то повезло занять начальственные должности над другими служанками, а кто-то становился уборщицами, садовницами и тому подобными. Её дядя Панат начинал как простой слуга, а теперь он что-то вроде старшего евнуха (ага, он, значит, тоже евнух), начальника над другими слугами мужского пола. Пока служанки молоды, писала она, их зарплата не столь велика, но гости дворца одаривают их подарками и дают им чаевые, составляющие основной доход молодых женщин, — потом, когда служанки становятся старше, они уже не получают подарков, но если им удаётся занять начальствующие должности, их зарплата повышается — Нарисса назвала какие-то цифры, но землянин понятия не имел, насколько это много или мало по меркам Джали. Про отцов своих сыновей Нарисса рассказывала, какими подарками они её одаривали, когда она с ними спала во время течки, и какими подарками они одаривали её после рождения своих детей — во время «отношений» ей дарили ювелирные украшения, одежду и различные яства (хорошо, что она поясняла, что значит то или иное слово, а то незнакомые слова были бы лингвистам непонятны), а на рождение детей ей дарили большие суммы денег и бытовую технику (похоже, это было местным обычаем) — но кроме перечисления подарков и того, кто были её ухажёры и какие должности они занимали, она не писала про них вообще ничего, и, похоже, ни малейшего намёка на любовь между ними не было, она родила от них детей, они дали ей свою сперму, дали ей денег на воспитание детей, и на этом посчитали свои обязанности выполненными. Примерно то же она писала про мужчину, которого они со старшей сестрой нашли для младшей сестры — рассказывала, какой он знатный и богатый, но ни малейшего намёка на чувства или на длительные отношения.
Про своё образование она рассказывала, что училась в приличной, престижной школе, где девочки из хороших семей обучались домоводству, искусствам, «семьеведению» — на джалийском этот предмет назывался по-другому, и лингвисты не были уверены, что перевели это слово правильно. Её учителя (учительницы?), писала Нарисса, были строгими, но благодаря им она стала хорошей женщиной и матерью. Она извинилась, что не знает, как устроено обучение в других школах, кроме той, где она училась, — но в Джали есть как раздельные школы для мальчиков и девочек, так и школы со смешанным обучением, однако и там после первой течки юношей и девушек разводят по разным школам — Нарисса уточняла, верно ли она поняла, что у землян оба пола учатся вместе. Для евнухов есть отдельные школы — евнухи могут становиться слугами, чиновниками, секретарями, водителями и пилотами, для них есть много разных профессий, и есть ещё элитные кадетские корпуса для будущих евнухов-военных — в одном из таких учились её братья, старший не был достаточно успешен, чтобы быть принятым в президентскую гвардию, но, возможно, это удастся младшему, вся семья на это надеется. Тидарат, её кузина, училась в той же школе, что и она, но она, увы, не была прилежной ученицей, она не была готова к взрослой, ответственной жизни, она не хотела учиться, хотела только развлекаться, проводила время с детьми не её круга… а дальше Нарисса извинялась, что это деликатная тема, и она, к сожалению, не может раскрывать причины бегства своей кузины постороннему, несмотря на то, что он, Финн, несомненно, хороший человек.
Про политическую историю Джали Нарисса писала, что нынешний президент, Ниттун Кхманасай, является сыном величайшего из глав джалийского государства, Кананаторна Кхманасая, который возглавлял Джалийскую Республику в течение двенадцати лет (эарсийских лет, что примерно соответствовало тридцати с чем-то земным годам — немаленький срок для одного человека!), ещё при жизни её бабушек, и, после череды менее удачливых президентов, сменявших друг друга после упразднения монархии, он был именно тем, кто сделал Джали экономическим гигантом, которым республика является сейчас. Смерть Кананаторна Кхманасая четыре года назад была днём всенародного траура, президента провожал в последний путь весь народ Джали. Его преемник, Джаятапон Мухасак, по словам Нариссы, считался хорошим финансистом, но его политика вызвала ряд кризисов, и после пяти лет на посту президента он ушёл в отставку, передав свой пост Ниттуну Кхманасаю, который возглавляет Джали уже шестой год и старается быть достойным продолжателем дела своего отца — Кананаторн Кхманасай был бы горд, узнав, что его сын принимает в своей столице инопланетных послов. Про свои встречи с иностранцами она писала, что в обязанности служанок входит обслуживать и развлекать и иностранных гостей президентского дворца, и иногда они проявляют к девушкам интерес, некоторым даже предлагают стать жёнами иностранцев и уехать с ними, но она, Нарисса, не имела интимных отношений с иностранцами (Финн поморщился, читая это), да и вряд ли решилась бы покинуть свою страну и свою семью, даже если бы ей предложили. Про окусинцев она ответила, что они излишне фанатичны, агрессивны, злобны, считают все прочие народы «низшими», которые либо ненавидят их и желают им зла, либо должны пресмыкаться перед ними, что их женщинам и мужчинам практически запрещено контактировать друг с другом, а во время течки они, представьте себе, занимаются однополым сексом (то ли у Нариссы и Алестры был один источник информации, то ли и правда нет дыма без огня… впрочем, не то чтобы Финн был противником однополых отношений). Она потому назвала окусинцев «извратившими свои традиции», потому что они даже более фанатичны, чем предписывает их религия, и уж тем более в их священных книгах не сказано, что Окусини — столица мира и бастион истинной веры. (Интересно, Нарисса правда так хорошо знает окусинскую веру, что может судить, что ей соответствует, а что нет, она знает об этом из пропаганды, или ей кто-то подсказывал ответы?)
Дальше Нарисса пересказывала сюжет одного из фильмов, называвшегося «Сандира» (это было имя собственное — возможно, у него был перевод, но это было слово, кажется, вообще не из джалийского языка): это была история девочки по имени Сандира и мальчика по имени Черис, беженцев из какой-то одной страны, неизвестной землянину, в другую, тоже неизвестную страну (не Джали). По случайности они потерялись в чужой стране и должны были найти друг друга, а ещё приближалось время первой течки для них обоих, и оба боялись, что если они не найдут друг друга до наступления течки, они не смогут разделить свою первую течку друг с другом. Сандира встретила мужчину по имени Дарган, богатого и благородного, который вызвался помочь девочке, но до течки оставались считанные дни, и когда она началась у Сандиры и Даргана, они, не успевшие найти её возлюбленного, поддались страсти и оказались в объятьях друг друга — время течки Сандира провела в особняке мужчины, где с ней обращались как с принцессой, окружённая роскошью и страстью. Когда течка прошла, Сандира должна была быть беременной от Даргана, и он уже не хотел помочь ей найти своего возлюбленного, он убеждал её остаться с ним, стать его женой, упирая на то, что Черис, несомненно, тоже провёл течку в объятьях какой-то другой женщины. Но затем Черис сам появился на пороге особняка Даргана — течку он провёл в доме богатой вдовы с хозяйкой дома и её дочерями, но как только течка прошла, снова принялся искать свою возлюбленную и нашёл её. После слёзного объяснения и заверений Чериса, что он примет свою любимую даже беременной от другого мужчины, Сандира решила уйти с ним, и Дарган скрепя сердце отпустил её, перед этим одарив подарками как будущую мать своего сына… в общем, всё это выглядело как типичная слезливая мелодрама, хотя, похоже, расовые особенности хамальцев оказывали влияние и на сюжеты их художественных произведений — наверное, культурологам это должно было быть интересно. Нарисса упоминала, что Дарган как персонаж нравится ей намного больше, чем Черис, и она считает, что Сандира должна была остаться с ним (а вот Финн, прочитав это, внутренне не согласился).
Затем Нарисса задавала свои вопросы, местами ставившие Финна в тупик: например, она, извиняясь за то, что спрашивает вещи, простые и понятные для землянина, но непонятные ей, инопланетянке («да уж, это правда», — подумал Финн, читая письмо), расспрашивала его, много ли женщин среди членов экипажей космических кораблей, и если бы он заключил брак с одной из них, она продолжала бы нести службу на том же корабле даже во время беременности и ухода за детьми, или поселилась бы на одной из планет, пока её муж нёс бы службу на космическом корабле? Оборудованы ли космические корабли Облака для беременных женщин и детей членов экипажа, и как? Как вообще считается нормальным заводить семью для землян, в каком возрасте? — хамалька извинялась, что ей показалось, что Финн мог бы оставаться холостым очень многие годы. Может ли он рассказать, как и в каком возрасте познакомились его родители, или его брат со своей женой, или другие женатые родственники? Что он может рассказать о религиях землян и других рас Облака? Нариссу заинтересовало упоминание о генной терапии, и она попросила рассказать о ней больше, насколько она доступна землянам, какие болезни лечат с её помощью, насколько она эффективна в борьбе с генетически обусловленными болезнями?
В конце Нарисса спрашивала, как чувствуют себя члены группы в преддверии сезона течки, — до неё доходили слухи о том, что члены экспедиции готовятся к наступлению течки у хамальцев северного полушария. Она заверяла, что силовые структуры республики обеспечат максимальную безопасность инопланетных послов во время течки… а под конец спрашивала, не желает ли он, Финн, «разделить» с ней её предстоящую течку. Финна передёрнуло, когда он прочёл это, но ещё сильнее — когда он прочитал приписку, сделанную переводившими письмо лингвистами: «Насчёт течки — соглашайся, но объясни ей, что не планируешь на ней жениться (ты ведь не планируешь?). Понимаем, что ты, вероятно, этого не хочешь, но для нас это будет возможность лучше узнать местные обычаи. Если у тебя самого не дойдёт с ней до интима, возможно, дойдёт у кого-нибудь ещё в лагере, и она не останется в обиде. (Возможно? Надеемся, что не возникнет недопонимания из-за того, что местные брачные обычаи нам незнакомы). Насчёт настроений в лагере, не вдавайся в подробности — если твои письма читает местная разведка (а очень вероятно, что это так), не нужно давать ей такую информацию».
— Они это серьёзно?! — поскольку высокое начальство сейчас было в посольстве в столице, Финну пришлось изливать своё возмущение на попавшихся под руку учёных. — Они серьёзно предлагают мне встретиться с этой… этой… — если бы не воспитание, Финн произнёс бы сейчас неприличное слово, — во время её течки?!
— Что случилось, и с кем тебе предлагают встречаться? — заинтересованно переспросил ван дер Гутен. Финн молча продемонстрировал ему распечатку перевода письма с припиской от лингвистов, учёный взял его и прочитал вслух, а затем бросил на молодого инженера слегка насмешливый взгляд, будто говоривший «повезло тебе, парень!».
— Да, джалийцы предлагали нам… принять участие в мероприятиях по случаю течки, — проговорила Киорето, с любопытством и без всякой насмешки, зависти, ревности, сочувствия или чего-то там ещё посмотрев на молодого землянина, — в том числе… ну, сексуального характера. Мсье Леон вроде как ещё не принял окончательное решение, но склоняется к тому, чтобы согласиться, чтобы узнать больше о местных обычаях.
— Эээ, в смысле??? — опешил Финн. — Мы серьёзно хотим НАСТОЛЬКО близко узнать их обычаи???
— Ага, хотим! — отозвался голос Талк, слышавшей разговор (в тесноте времянки трудно было разговаривать так, чтобы тебя не слышал кто-то ещё). Сирианка криво усмехнулась — она вовсе не выглядела преисполненной энтузиазма по этому поводу, видимо, похотливость сирианцев всё-таки была преувеличена (и, видимо, да, это было возможно — преувеличить похотливость сирианцев). — Вопрос в том, как обеспечить безопасность лагеря во время всего вот этого вот… сейчас большие шишки над этим думают.
— Ага… — нахмурился Финн. Точно же, это ещё и головная боль для службы безопасности. Может быть, безопасники не разрешат? — с надеждой подумал он.
— Да, мы хотим узнать о местных обычаях как можно больше… потому что любое знание лучше незнания, — ван дер Гутен заметно посерьёзнел: видно было, что его тоже во всём этом что-то беспокоит. — В конце концов, раз они предлагают нам это сами, значит, для них самих это законно.
— Если они не пытаются нас таким образом испытывать… — пробормотал Финн.
— Это сюжет из научной фантастики, — натянуто рассмеялся лингвист.
— В любом случае, скорее всего, она будет здесь не одна, с ней будут другие… местные девушки, — дополнила Киорето. — Это не будет выглядеть так, что мы устраиваем тебе одному свидание с ней, — таукитянка-культуролог тоже натянуто рассмеялась, а Финн густо покраснел.
— А если… она… забеременеет от меня? — высказал он свою тревогу. — Я же не собираюсь на ней жениться!.. — тут молодой человек подумал, что вообще-то не факт, что у него на красивую, но не слишком симпатичную ему лично девушку в принципе «встанет», и при этой мысли он покраснел сильнее. — Я не смогу, ну, это, взять на себя заботу о её ребёнке, там, дарить ей подарки… у меня и нет подарков, которые ей можно подарить!
— Конечно! — заверила его Киорето, мгновенно посерьёзнев. — Мы уже объясняли это хамальцам, что члены нашей экспедиции не смогут жениться на местных мужчинах или женщинах при всём желании, и мы надеемся, что они нас поняли! Конечно, тебе лучше на всякий случай ещё раз повторить это для неё, что ты не собираешься и не можешь связывать себя никакими обязательствами перед ней, и если она, несмотря на это, всё ещё будет хотеть встретиться с тобой для, ну, секса… — таукитянка поморщилась, — ну, значит, это её решение, значит, она знает, на что идёт, и знает, какие будут последствия, и готова к ним.
— Её ли? — нахмурился Финн — нехорошая мысль мелькнула в её голове. — А если… если это не её решение… если она делает это по принуждению? — теперь нахмурились и остальные участники разговора, повисла неловкая, тяжёлая пауза.
— Слушай… спроси её об этом сам? — предложила Талк. Финн только тяжело вздохнул в ответ: скажет ли она ему правду?
— Послушай, Финнеган… — попытался успокоить юношу ван дер Гутен, — даже если… если ты прав, то в этом нет твоей вины… пусть ответственность будет на том, кто на неё надавил — ВОЗМОЖНО, надавил — и чьё это на самом деле решение.
— Мне это всё равно не нравится… — тяжело вздохнул молодой человек.
— Мне тоже, — кивнула Киорето. — Но я не думаю, что её хотят… принудить к сексу с тобой, чтобы потом бросить её ребёнка на произвол судьбы…
— Да, — вклинился в разговор доктор Канимото, — я думаю… когда станет известно, что родился ребёнок от хамальки и… инопланетянина, за ним с самого детства будут следить учёные, с него будут сдувать пылинки… — тут врач поморщился. — Правда, счастливого детства такому ребёнку, боюсь, не видать… — Финн нахмурился, подумав то же самое, а Киорето скривилась.
— Слушайте, чего вы паритесь? — вмешалась Талк. — Возможно, не будет у неё никакой беременности! Они же тут не совсем дремучие, они знают про контрацепцию! А вы… ну, извините, конечно, я просто хочу сказать, что вы тут уже так готовиться начали, будто она уже забеременела и родила… извините.
— Да, возможно, мы и правда переусложняем, — натянуто рассмеялся ван дер Гутен.
— Но вдруг это правда? — спросил вдруг Финн с сумрачным видом. — Что если… эта Нарисса… и другие девушки, они собираются спать с нами, то есть членами экспедиции, по заданию от местных учёных, местного правительства, чтобы родить им детей-полукровок и потом их изучать в лабораторных условиях? Ведь… ведь если их отправляют к нам во время течки, это делают ЗАЧЕМ-ТО, с какой-то целью?
Повисла гнетущая пауза — сказанное молодым инженером не понравилось никому, но звучало слишком правдоподобно.
— В любом случае… — наконец, заговорил доктор Канимото, — рано или поздно появятся на свет дети от хамальцев и других рас, и, конечно, необходимо будет исследовать, как их гены будут взаимодействовать друг с другом, так что… ну, это в определённой степени неизбежно, — он развёл руками. — Но, конечно, нашим учёным лучше сотрудничать с хамальскими учёными в этом вопросе, — он слегка нахмурился, — чтобы не произошло… никаких трагических случайностей из-за того, что хамальцы плохо знают физиологию других рас.
— Да, обязательно нужно обсудить это с представителями хамальцев, — быстро заговорила Киорето. — Лучше всего, до рождения… и до зачатия детей — сразу спросить их напрямую, планируют ли они то, что мы подумали, и предложить участие наших учёных. Сегодня же, в крайнем случае завтра, сообщим об этом руководителю группы, — ван дер Гутен кивнул, а Финн тихо и облегчённо вздохнул, пытаясь успокоить себя мыслью, что эта проблема будет решена… и что она не превратится в ЕГО личную проблему.
В этот день Финн, занятый разнообразными работами в лагере, так и не смог выкроить время, чтобы написать ответ Нариссе. И в следующий день тоже. И через день тоже. А тем временем слухи о том, что ему светит встреча с местной красавицей, быстро разлетелись по лагерю, и Финна беззлобно-дружески подкалывали на эту тему коллеги, но когда молодой инженер сквозь зубы объяснил, что, во-первых, ему даром не сдалось такое счастье — сделать ребёнка совершенно посторонней ему инопланетянке — а во-вторых, Нарисса, вероятно, приедет не одна, и хамальские девушки приедут не к нему одному, подколки со стороны коллег вроде бы прекратились, обсуждения переключились на то, хорошо это вообще или плохо, что к ним приедут местные… легкодоступные девушки в течке, где их, собственно, разместить, и стоило ли руководству соглашаться на такое «заманчивое» предложение от джалийцев. На четвёртый день Финн понял, что за всеми этими делами он может не успеть написать письмо никогда, а ответить ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ он обязан, поэтому наскоро, несколько раз переписывая части текста, набросал письмо, в котором, извиняясь, что не может написать более пространного письма из-за суматохи с подготовкой к сезону течки, объяснял, что он, землянин, совершенно не разбирается в местных обычаях, но если она, Нарисса, предлагает ему разделить с ним течку, значит, это соответствует местным традициям, и он готов их уважить. Однако, писал Финн, он хочет чётко обозначить, что вручить Нариссе никакие подарки, как этого требуют местные традиции, он не сможет при всём желании, потому что «Кардис» мог везти только самое необходимое для экспедиции. И он также не планирует заводить семью на Эарсии, это, скорее всего, будет для него невозможно в ближайшие годы. Если она, Нарисса, намерена родить от него ребёнка — он извиняется, если её такое предположение оскорбило, — он не сможет принять участие в заботе о нём, и если таково её желание, он не станет ей противиться, но это будет её желание. Финн поразмыслил, не стоит ли ему как-нибудь прямо отшить Нариссу, сказав ей, чтобы она ни на что не рассчитывала, но вздохнул, подумав, что учёные наверняка будут хотеть, чтобы он продолжил с ней переписку. Подумав ещё, Финн дописал, что надеется, что если Нарисса правда хочет разделить с ним свою течку, он надеется, что это именно её решение, а не принятое под давлением с чьей-либо стороны… и, подумав ещё немного, добавил вопрос: чем он заслужил такое внимание с её стороны, что она желает предложить ему себя?
Письмо ушло в посольство, где его должны были перевести учёные… хотя у них наверняка сейчас тоже было достаточно более важных дел, связанных с подготовкой к переезду в лагерь. Установив во времянке заряды взрывчатки (и отчаянно надеясь, что активировать их не придётся), инженеры решали следующую задачу: если в лагерь прибудут хамальские девушки — руководитель группы, похоже, принял решение «уважить местные обычаи» — где их разместить, если между ними и членами группы будет секс, то как обеспечить для этого подходящее пространство, желательно, с какой-никакой приватностью для каждой пары. Во времянке как раз обсуждалось предложение поставить несколько палаток или закрытых кабинок для секса, разнесённых на максимальное расстояние друг от друга, чтобы страстные стоны одних парочек не мешали другим, инженеры помоложе гыгыкали и краснели, обсуждая эти «технические» вопросы, и за обсуждением никто не обратил внимания, как сидевшая за пультом охраны Рилиан, встрепенувшись, позвала начальницу.
— Опять она?! — послышался в ответ раздражённый голос Халлен, заставивший инженеров замолчать и с любопытством обернуться. — В третий раз?! Как она прошла через оцепление, там же…!
— Не могу знать, госпожа локсиас! — ответила в явном смятении Рилиан.
— Да знаю я! — раздражённо ответила Халлен, пытаясь принять решение. — Карьялайнен! Там опять Маккормакова журналистка пришла — узнай, что ей нужно!
— Кто??? — ошарашенно переспросил Финн — теперь уже все инженеры повернулись к начальнице службы безопасности, обратившись в слух, послышались смешки, Халлен лишь метнула на инженеров раздражённый взгляд — не до вас, мол!
— Есть, товарищ локсиас! — Теппо, справившись с секундным замешательством, вскочил — молодой безопасник ухмыльнулся, но постарался принять серьёзный вид. Финн же был в смятении — опять Алестра??? Что ей тут нужно снова??? Хотя… ну, понятно, что, она же журналистка! Но им сейчас не до неё, они заняты всей этой суетой! Как она прошла через оцепление военных, они же теперь никого не пускают?!
— Товарищ локсиас! — как будто кто-то другой заставил Финна встать и произнести эти слова. — Разрешите мне?..
— Сиди! — рявкнула Халлен, и молодой инженер, густо покраснев, шлёпнулся обратно на табурет, едва не опрокинув его, втянув голову в плечи и мечтая стать невидимкой. Но через секунду начальница СБ досадливо махнула рукой. — Ладно, иди, «доброволец», узнай, что ей нужно! Возьмите камеры!
— Да… камеры! — Финн вскочил снова, чувствуя на себе насмешливые взгляды некоторых других инженеров, и поспешил одеваться… да, сейчас ему было бы проще объясняться с Алестрой, чем краснеть под взглядами коллег!
— Скажем ей… что мы сейчас заняты… всеми этими приготовлениями… и не можем дать ей никакое интервью? — сбивчиво проговорил Финн, натягивая комбинезон и закрепляя на груди камеру.
— Ага… — усмехнулся в ответ Теппо, — но что-то мне кажется, что у неё есть к нам какое-то предложение, от которого мы не сможем отказаться… ладно, послушаем…
Когда они быстрым шагом подошли к границе, обозначенной выставленными вокруг лагеря охранными роботами, Алестра сидела на скошенной по распоряжению начальницы службы безопасности траве — на ней была уже знакомая Финну широкополая шляпа и лёгкое платье (ну, по крайней мере, сейчас она была одета!). Рядом с ней стоял объёмистый чемодан (что в нём, и зачем журналистка притащила его с собой???), и вид у девушки был усталый, словно она тащила этот чемодан на руках через степь под жарким тропическим солнцем. Увидев идущих молодых людей, она с видимым усилием встала и подошла к границе лагеря, таща чемодан за собой (у него оказалась длинная ручка и колёсики — примерно такие же чемоданы Финн видел на Земле… только катиться по неровной степной земле колёсики чемодана были явно не приспособлены).
— Здравствуйте… — выдохнула она, — привет, — она улыбнулась Финну, но её улыбка вышла слабой и тут же потускнела — девушка явно волновалась из-за чего-то, и Финн забеспокоился: что с ней стряслось?
— Здравствуйте, — вежливо ответил Теппо, ОЧЕНЬ подозрительно покосившись на чемодан, будто прикидывая, сколько килограммов тротилового эквивалента в нём можно спрятать (на вид достаточно). — Простите, у нас сейчас много дел и мало времени… скажите, что вам нужно?
— У меня… — девушка сбилась, её волнение было видно уже невооружённым глазом, и Финн забеспокоился сильнее. — Вы ведь помогаете людям, эарсийцам??? Вы ведь уже помогли, ну, другим местным? — она с надеждой посмотрела на землян.
— У вас какие-то проблемы? — Теппо слегка нахмурился — похоже, теперь забеспокоился и он.
— Понимаете… — Алестра тяжело вздохнула, — у меня был билет на самолёт до (незнакомый топоним), но меня (несколько незнакомых слов) буквально за восьмерицу до полёта… я несколько дней пролежала с этой (незнакомое слово), и, конечно, ни о каком полёте не было и речи, потом карантин, и на самолёт меня не пустили… а сейчас же приближается сезон течки, и все рейсы (ещё пара незнакомых слов), я здесь застряла, в Джали, нет ни одного свободного рейса!
— Так… — Теппо нахмурился сильнее, — и как мы можем вам помочь?
— Ну… — Алестра вздохнула тяжело и обречённо, будто говоря «вы же не согласитесь», — вряд ли вы дадите мне воспользоваться этим вашим… космическим самолётом… — Теппо при этих словах нервно рассмеялся: конечно, учитывая, сколько топлива расходовал каждый полёт ракетного челнока, и сколько этого топлива у экспедиции было, никто не стал бы гонять ракетоплан туда-обратно ради одного совершенно постороннего для экспедиции человека! — так что… — Алестра тяжело вздохнула снова, а затем умоляюще-отчаянно посмотрела на молодых людей по очереди, — может быть… мне удастся… вы разрешите мне… (незнакомый глагол) у вас на время течки?
— В смысле, у нас жить??? — Теппо откровенно опешил от такой наглости. Алестра, опустив взгляд, молча кивнула в ответ.
— А, что… других вариантов совсем нет??? — удивлённо и в то же время встревоженно спросил Финн. — Почему именно у нас??? — в его голове мелькнула мысль, что это, наверное, просто предлог для журналистки снова проникнуть в лагерь инопланетян… вот только тревога девушки выглядела совершенно неподдельной.
— Потому что… — Алестра снова тяжело вздохнула, — я тут застряла, и… — она замолчала, опустив взгляд, будто не решаясь или сама не зная, что ей сказать.
— Нет! — вклинился в эту паузу возмущённый голос Халлен в наушниках. — Я не разрешаю, никаких «пожить у нас»!
— Я боюсь… — наконец, заговорила Алестра, подняв встревоженный взгляд, — что меня могут просто (незнакомый глагол) во время течки, — её голос дрогнул. — Ну, убить, — пояснила она, видя, что земляне её не понимают, и Финн вздрогнул, а Теппо, нахмурившись, пристально посмотрел на хамальку. — Понимаете… вы, конечно, этого не знаете… мы, эарсийцы, во время течки делаем разную (непонятное слово), потому что мы на гормонах, и то, что у нас обычно (незнакомый фразеологизм), то во время течки мы делаем по-настоящему… как это сказать… воплощаем потаённые желания, про которые мы до течки раньше даже сами не знали.
— Убить??? — по-настоящему встревоженно переспросил Финн. — Кто??? И зачем? Просто так??? Это у вас во время течки так происходит???
— Ну… — Алестра тяжело вздохнула, — да.
— Вам кто-нибудь угрожал? — Теппо попытался перевести разговор в свою профессиональную плоскость.
— Нет, — помотала головой Алестра, — мне никто не угрожал, но, понимаете… А вдруг на самом деле местные, джалийцы, они меня в глубине души ненавидят? Может быть, они считают, что я какая-нибудь там инопланетная (незнакомое слово), что я на вас шпионю, раз я дважды с вами разговаривала… или они во время течки, когда гормоны (неизвестный глагол) по мозгам, именно это подумают??? Или это подумает какой-нибудь один (очередное незнакомое слово), и он меня (несколько незнакомых слов)??? Я… я правда боюсь, что мне опасно оставаться в Джали… — дорнийка снова вздохнула, опуская взгляд, — есть гостиницы, где мне могут обеспечить безопасность, но они мне (незнакомое выражение)… а я здесь чужая, и я ещё и (незнакомое слово), меня теперь узнают на улицах, и… я боюсь…
— Так, Мантис, ты меня слышишь? — снова вмешался голос Халлен. — Мантис, включи громкую связь! — Теппо торопливо нажал на пару кнопок своего коммуникатора, и голос Халлен раздался уже из динамика его нагрудной камеры: — Раз-два-три, вы меня слышите?
— З-здравствуйте… — девушка испуганно вздрогнула и побледнела, — да, я вас слышу…
— Вы сказали, что… что есть возможность, — заговорила Халлен по громкой связи, торопливо подбирая слова, пока Финн пытался понять, что тут можно и нужно сделать, — что во время течки кому-то из ваших… соплеменников покажется, что вы, ну, шпионка… и в нём проснётся ненависть, которую он раньше не осознавал… ну и так далее! А есть вероятность, что это произойдёт с нами? — при этих словах Финн и Теппо напряглись: это был оч-чень важный вопрос. — То есть, что кто-нибудь во время течки возненавидит нас…
— Хах! — Алестра нервно рассмеялась. — ОБЯЗАТЕЛЬНО! — от этого «обязательно» Финна прошиб лёгкий холодок. — То есть не то чтобы прямо все, но у многих наверняка есть мыслишки, которые они сейчас держат в себе, потому что знают, когда нужно (незнакомое выражение), а во время течки они решат, что (ещё несколько непонятных, но сказанных с большой экспрессией выражений)! Боитесь, что на вас во время течки нападут? Да обязательно! То есть, — поспешила поправиться журналистка, — я имею в виду, обязательно найдутся (незнакомое ругательство), которые решат, что пошли бить (незнакомое слово), потому что во время течки все становятся (всё то же незнакомое ругательство)… это не потому, что мы вас ненавидим, а потому, что во время течки гормоны бьют нам по мозгам, и мы превращаемся в (всё то же ругательство). Конечно, у вас будет охрана, она к вам никаких (ещё одно незнакомое слово) не подпустит, джалийцам тоже (незнакомое выражение), чтобы кто-нибудь из инопланетных послов погиб, и случился дипломатический скандал… так что вы в безопасности, наверное, пока вы под охраной — только не (новое незнакомое выражение) из-под охраны и не контактируйте с местными в течке. Если что-то случится — это не потому, что мы вас ненавидим, а потому, что у нас течка, в это время мы все (незнакомый глагол), и если кто-то что-то сделал, ему потом самому захочется (ещё одно незнакомое выражение), — кое-как попытавшись успокоить инопланетян, девушка замолчала, явно не зная, не сделала ли она своими словами хуже.
— Понятно… — протянула Халлен. — Спасибо за информацию, но… извините, разрешить вам находиться в лагере, когда у вас течка, и когда МЫ не знаем, чего от ВАС ожидать, я никак не могу.
— Да… я понимаю… конечно… — Алестра опустила взгляд и тяжело вздохнула… почему-то Финну в этом вздохе послышалось странное облегчение. Но неужели они так просто дадут ей от ворот поворот, бросят девушку в чужой стране, где она опасается за свою жизнь?!
— То… товарищ локсиас! — решился вмешаться он. Финн говорил на таукитянском — понимала ли этот язык Алестра. — Разрешите обратиться… я считаю, нужно обратиться к руководителю группы… и начальнику безопасности группы… возможно, они примут другое решение…
— А ты часом не нарушаешь субординацию?! — довольно-таки свирепо ответила начальница СБ, возмущённая попыткой напомнить ЕЙ про субординацию, и Финн испуганно втянул голову в плечи.
— Ви… виноват, товарищ локсиас! — заикаясь, проговорил он. Теппо, став свидетелем этой сцены, поёжился, но как-то странно хмыкнул, будто имея в виду: да, я согласен, этот вопрос в компетенции руководителя группы… но я лучше не буду умничать перед своей начальницей.
— Ладно, ты прав, — Халлен неожиданно быстро остыла. — Рейсса, — обратилась она через громкую связь к хамальке, вновь перейдя на дорнийский, — может быть, руководитель нашей группы примет другое решение… я должна сообщить ему о вас, но пока он не даст ответа, я не могу вас пропустить в лагерь. Надеюсь, вы меня понимаете.
— Эээ… да… — в замешательстве и растерянности ответила Алестра. — Да, я вас понимаю… большое вам спасибо, если вы сообщите о моей проблеме вашему начальнику. Сколько… времени это займёт?
— Я думаю… — Халлен явно задумалась, но оборвала себя. — Простите, из-за всей этой… всех этих приготовлений я не могу назвать вам конкретных сроков, но постараюсь как можно быстрее. Вы ведь оставляли работникам нашего посольства свои контактные данные? Они ещё… верны?
— Да… — кивнула девушка — похоже, такой ответ: ни да, ни нет, подождите неопределённое время, мы вам перезвоним — нисколько её не успокоил, ей предстояло неизвестно сколько дней ждать ответа в полной неизвестности.
— Может быть, если мы обратимся к джалийским властям и расскажем им о вашей проблеме, они смогут найти для вас решение? — решила вдруг подбодрить девушку Халлен.
— Ооо… — протянула Алестра, наморщив лоб. — Я не уверена… тогда меня точно будут считать шпионкой, — она нервно рассмеялась, — если вы будете обо мне (неизвестный глагол) перед местными (неизвестное существительное)… Но я согласна! — вдруг быстро поправилась она. — Ну, то есть, всё лучше, чем (непонятное слово) торчать тут почти полную сороковницу и (несколько незнакомых слов)!
— Хорошо, — голос Халлен заметно приободрился, когда решение было, кажется, найдено. — Мы постараемся, чтобы ваша, эээ, просьба была, эээ, рассмотрена как можно быстрее.
— Хорошо… — голос Алестры снова дрогнул, выдавая волнение. — Тогда я… пойду? — нерешительно спросила она, будто сама не зная, хочет она идти или остаться.
— Да, до свидания, — ответил голос начальницы службы безопасности.
— До свидания… — Алестра кивнула и, повернувшись, направилась прочь, таща за собой свою сумку на колёсиках и, кажется, вполголоса ругаясь на то, что ей предстоит обратно тащить свои вещи по этой чёртовой степи (можно было только вообразить, каких усилий ей стоило дотащить свою сумку до лагеря, даже если она приехала на машине — на такси или чём-нибудь в этом роде). Теппо шумно выдохнул и, выключив громкую связь и расслабившись, повернулся к Финну и, выключив заодно и коммлинк, громко сказал:
— Наконец-то! — кажется, безопасник был чертовски рад больше не изображать подставку для устройства громкой связи… но предпочёл бы, чтобы его начальница этого не слышала. — Интересно, она всю эту историю не выдумала, что она тут застряла из-за болезни, забитых рейсов и всего такого, только чтобы к нам в лагерь снова пролезть? — спросил он Финна, ухмыльнувшись.
— Вряд ли… — пожал плечами Финн, продолжая смотреть удалявшейся девушке вслед. — Мне показалось, она по-настоящему беспокоилась… за свою жизнь. И вряд ли она стала бы врать ТАКОЕ.
— Почему? — хмыкнул Теппо. — Эти журналисты — они ещё не то могут соврать для эксклюзивного репортажа!
— Да, но… мы же инопланетяне!.. какое впечатление она может на нас произвести, если скажет нам ТАКОЕ о своей расе?! — Финн укоризненно посмотрел на Теппо.
— Почему нет? — повторил тот, пожимая плечами, однако тут же посерьёзнел. — Хотя если то, что она сказала: мол, «грозит ли нам опасность?» — «конечно!» — хотя бы наполовину правда, мне… — он поморщился, — эта планета стала нравиться меньше.
— Знаешь, я думаю, это правда, — серьёзно ответил ему Финн. — Вот её муж… он же тоже погиб во время течки, значит, это, наверное, не единичный случай. Да и туристы, наверное, в преддверии сезона течки неспроста спешат покинуть страну?