Futatabi koiniochiru (再び恋に落ちる) (1/1)
— Сегодня ночь такая безоблачная. В городе впервые за долгое время видно звезды...
— Ты бы спать шел, Минхо, тебе в отличие от меня, коли память не изменяет, вставать в шесть на поезд.
— Помню, но я слишком устал, что бы уснуть. Знаешь такие дни, когда голова пустая, но сна ни в одном глазу? Я отдал всего себя спорту, но в такие — ненавижу свою жизнь и начинаю сомневаться в том, действительно ли нахожусь на своем месте, и не прогнулся ли под желания родителей вместо того, что бы следовать собственным. У меня ведь никогда не было времени задуматься над своими планами и мечтами: сколько себя помню, я откатывал связку за связкой, полагаясь скорее на суто механическую память, я встретил тебя, когда мне было двадцать три, и тот пьяный поцелуй на станции метро...ты ведь украл тогда мой первый, Джисон! Я просто чувствую будто...
— Жизнь прошла сквозь тебя и как бы безоблачно ни было твое сегодня, ты упустил что-то очень важное во вчерашнем дне.
***
На моей памяти, тем из нас двоих, кто легок на подьем и знает, как подобрать нужные слова поддержки всегда являлся скорее Минхо, и я был по истине растерян кажется впервые за годы знакомства видить его в столь подавлено-задумчивом настроении, но одновременно с тем не мог избавиться от этого странного японского чувства, что было мне ново.
Мне, живущему одним днем, средненькому учащемусь, выросшему в продавца-консультанта без особых амбиций и устремлений к повышению по карьерной лестнице, но всегда бравшему от жизни все желаемое без титанических на то усилий, никогда не приходилось по настоящему сталкиваться с сомнениями в контрасте желаемого и имеемого потому, что я на самом деле по сей день имею все, о чем мог бы мечтать, будучи человеком относительно приземленным. Минхо — другого поля ягода, он сложнее меня, но, очевидно, что в сложности этой совершеннее.
Я ни разу до той ночи ни на единую секунду не задумывался о том, был ли спорт мечтой всей его жизни заведомо полагая, что, если он пожертвовал свои молодость и здоровье какому-то делу, безоговорочная любовь к нему является чем-то само собой разумеющимся и, осознав это, пришел в замешательство. Действительно ли я знал человека, стоящего по правую руку от меня на столько хорошо, как хотел того?
***
— Я хотел бы сказать то, что способно развеять твои тревоги, но, как бы я ни стремился поставить себя на твое место, у меня просто нет опыта легитимационного кризиса. Я уважаю твои чувства, но не до конца понимаю их.
— Все в порядке. Я не жду этого от тебя. Ты честен и ты все еще со мной, пожалуй, сегодня этого достаточно. Постоим еще немного тут, а после я проверю чемодан?
Мы молча стояли на некрытом балконе квартиры на третьем этаже в полуразваленной хрущевке и в этом на самом деле не было ничего эстетичного или возвышенного в классической интерпретации этих понятий, но то, на сколько личным было это молчание, чувствовал кожей. В голове слишком много слов, что бы связать их воедино, но момент того и не позволил. Даже если что-то не в порядке, положение вещей ровно таково, каким ему стоило бы быть, верное, но хрупкое.
Возможно, что иногда, что бы ни случалось в жизни достаточно просто знать, что у тебя есть человек.