maybe you're perfect. (1/2)

Пока Чимин заплетал черные волосы Юджи, что было строгой частью их утренней рутины, поскольку Юджи любила укладывать волосы в разные стили, он не мог не думать о том, как выглядела бы для них обычная суббота.

Когда Юджи была маленькой, Чимин целовал Шина в щеку и желал ему хорошего дня на работе, а затем приветствовал его дома еще одним поцелуем вечером. Он заботился о Юджи, доме и готовил ужин к приходу Шина. Иногда они отправлялись в небольшие поездки, Шин говорил Чимину, что они всегда будут важнее работы.

Затем, когда она выросла, эти ожидаемые времена стали менее предсказуемыми. Иногда Шин приходил к ним домой, а иногда он спал в офисе. Их поездки также стали намного реже, Шин сказал Чимину, что работы было слишком много, чтобы отвлекаться на выходные. Тем не менее, Чимин готовил им еду, убирал в их доме и заботился о Юджи. Она была единственной неизменной.

Затем, однажды, Чимин перестал целовать Шина на прощание. И хотя он снова мог предсказать, когда тот вернется домой, теперь у него никогда не было времени поесть со своей семьей. И Чимин перестал просить его отправиться с ними в поездки.

Теперь Чимин собирает Юджи на день, они разделяют завтрак и готовятся пойти в арт-кафе Тэхена, пока Чимин пойдет на свои занятия, предписанные судом. И почему-то это было намного лучше.

— Аппа, мне придется завтра пойти домой к Шину и того другого?

Или все же ненамного.

Отвечая и надеясь, что Юджи не услышала его вздоха или натянутости в его словах, он сказал. — Послезавтра, милая.

Хотя, как бы он ни старался скрыть боль в своем голосе, он не мог скрыть ее в своем запахе.

— Я хочу остаться с тобой, Аппа, — она повернулась на коленях Чимина, чтобы посмотреть на омегу.

— Ю… — Чимин почувствовал, как тепло разлилось по его груди от того, как округлились ее глаза, и за этим теплом последовал ожог от осознания того, что Юджи должна была выбирать между ними. — Спасибо, что хочешь остаться со мной, — лениво играя с кончиками ее волос, он мягко продолжил. — Но мне действительно будет хорошо здесь с Тэхени, малышка.

— Но ты грустный, Аппа, — Юджи надулась, ее собственный аромат, обычно очень яркий, как жевательная резинка, тоже начал тускнеть.

Чимин быстро притянул ее ближе и уткнулся носом в ее шею, вдыхая и успокаивая, пока ее аромат снова не расцвел. Его собственный запах стал слаще от привязанности.

— Мне не грустно, Ю, — отстранившись, он продолжил нежно гладить ее волосы. — Я просто буду очень, очень скучать по тебе.

— Но… — Юджи начала шепотом, ее губы надулись так сильно, что она не могла говорить дальше.

— Ты думаешь, что тебе не будет весело с папой? — Чимин попытался дать девочке время продолжить.

Еще через мгновение ее надутые губы превратились в хмурый взгляд, хотя это был не гнев, а скорее разочарование. — Просто… ну, Шин, — Юджи остановилась и поправила себя с небольшим вздохом, — Папа никогда не играет со мной, — тихий голос чуть не довел Чимина до слез, он ненавидел, что она вообще должна испытывать какие-либо плохие эмоции, и мысль о том, что она может чувствовать себя напуганной или даже нежеланной, заставила его почувствовать себя неудачником.

— Ю, твой папа очень сильно тебя любит, — он глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. Шин действительно любил Юджи, Чимин знал это, но из-за всех отмененных поездок и пропущенных школьных мероприятий он ненавидел то, что иногда он также чувствовал себя единственным, кто был у Юджи. Чимин хочет, чтобы Юджи знала, что ее любят, и мысль о том, что Шин не жил с этой мыслью, вызвала в нем гнев. — Он просто иногда плохо это показывает, милая, — грустная улыбка появилась на его лице, но когда Юджи начала отражать это, он сделал все возможное, чтобы скрыть ее. — Вам будет так весело. По-видимому, у тебя даже есть совершенно новая спальня в новом доме папы, разве ты не хочешь ее увидеть?

— Мне она не нравится, — Юджи надулась еще больше, хотя на этот раз добавился сердитый взгляд.

Чимин не мог удержаться от смеха, когда поднял девочку со своих колен и вместо этого усадил ее на кухонную стойку. Он воспользовался возможностью, чтобы залезть в шкаф и достать ее бутылку с водой.

— Как ты можешь так говорить, когда ты даже не видела ее?

— Потому что Шин скучный! — Юджи заскулила, раздраженно всплеснув руками. Независимо от того, насколько сильно Чимин думал, что должен поправить свою дочь, как в оскорблении, так и в имени, он не мог не согласиться с этим. — Он хотел, чтобы моя комната была коричневой, Аппа! Коричневой!

Чимин снова захихикал, предлагая Юджи ее бутылку с водой и наблюдая, как она кладет ее в свою сумку. Фиолетовые, голубые, розовые и желтые феи летали на передней части. Затем его взгляд остановился на наряде девушки, который она выбрала этим утром — ярко-голубые колготки под таким же ярко-желтым комбинезоном. В Юджи не было ничего скучного.

— И-и мне не нравится его новый друг. Он очень, очень скучный Аппа! — она казалась совершенно измученной всей ситуацией, когда все ее тело обмякло.

И снова Чимин не смог поправить свою дочь и вместо этого кивнул.

— Я хочу остаться с тобой и Тэхени в кафе! Мы можем рисовать и есть много еды и- О! Тэхени сказал, что я могу покормить там котика! О, и…

Давным-давно Чимин отказался от попыток остановить взволнованные разглагольствования Юджи, она подпрыгивала вверх-вниз, запиналась, запиналась и становилась все громче и громче, и каждая секунда этого была восхитительна. Пока они шли к машине, она продолжала перечислять все захватывающие вещи, которые они могли бы сделать, а затем всю дорогу она составляла целый новый список. Чимин улыбался, смеялся и вставлял, где это было возможно, свои собственные идеи.

Единственное, что вывело ее из этого состояния, это когда они пришли в кафе Тэхена «Magic Shop» и она могла рассказать самому мужчине все, что он позволил бы ей делать в своем кафе.

— Тэхени, мы могли бы даже нарисовать новые рисунки фей и драконов на стене! — она подпрыгнула вверх и вниз, указывая на белую стену за стойкой.

— Вот что я тебе скажу, — Тэ задумчиво постучал себя по подбородку, прежде чем опуститься на колени и посмотреть Юджи прямо в глаза, — Почему бы тебе сегодня не потренироваться рисовать их на холсте, а потом я подумаю об этом?

Юджи ахнула, а за ней и Чимин. — Ты уверен? — спросил Чимин, нерешительная улыбка смешалась с милой.

— Конечно, Тэхени уверен, Аппа! — она слегка толкнула Чимина в бок, и двое омег не смогли сдержать смех, который сорвался с их губ, когда девочка убежала туда, где, как она знала, были холсты.

— Спасибо… — начал Чимин, и прежде чем он смог закончить, Тэхен отмахнулся от него.

— Даже не думай об этом, ты знаешь, что я люблю ее, и я также люблю тебя, Мин. Я всегда могу присмотреть за ней, когда тебе понадобится.

— Нет, нет… — Чимин слабо улыбнулся, очарованный словами своего друга и, наконец, позволил грусти снова появиться на его лице, теперь, когда на Юджи это не влияло. — Спасибо, что отвлек ее, — Чимин сделал паузу, явно расстроенно проведя рукой по волосам. — Она была расстроена из-за того, что завтра должна была пойти к Шину домой… — он остановился, отводя глаза, прежде чем они снова встретились с омегой, что-то новое промелькнуло на его лице, когда он продолжил — На целую неделю, Тэ, — глаза Чимина мгновенно стали стеклянными, и Тэ не ответил. Не прошло и секунды, как он шагнул вперед и схватил Чимина за руку, успокаивающе поглаживая его запястье, когда он почувствовал неустойчивый пульс. — Я-я не могу провести без нее даже ночи, а теперь… — Чимин сдался, слова в его голове не смогли выстроиться вместе, прежде чем Чимин отказался их формировать.

— Мин… — начал Тэ, его собственные глаза расширились. Было ясно, что он не находил слов, глаза искали ответ на печаль Чимина. Вместо того, чтобы дать совет, потому что Тэ знал, что не сможет сказать ничего, что заставило бы Чимина чувствовать себя лучше после расставания с Юджи, он спросил. — Пойдем ко мне домой? Я не хочу, чтобы ты был один, особенно в этом тупом доме. Мы могли бы смотреть фильмы и есть всякую дрянь, а затем, возможно, Юджи тоже могла бы остаться, когда она вернется! По крайней мере, вы оба были бы подальше от этого дома…

Чимин испустил вздох, наполненный избытком эмоций, слишком сильный, чтобы кто-то из них мог разобрать, но они оба поняли. — Я бы с удовольствием, Тэ. Но я не могу, — прежде чем Тэ успел надуться, Чимин быстро уточнил. — Просто у тебя есть сосед по комнате… альфа-сосед по комнате, и последнее, что я хочу сделать, это разрушить ваши отношения с ним, когда я взорвусь на него за то, что он предложил мне не ту закуску, — Чимин немного рассмеялся. По крайней мере, он начал понимать, что некоторые его поступки были неуместны. И Артур говорит, что признание — это первый шаг к выздоровлению, поэтому он не мог не гордиться собой. — И есть риск, что я убью его, если Юджи сделает что-то очаровательное, а он недостаточно ее похвалит и…

— Хорошо, хорошо, — Тэхен прервал его своим собственным слабым смехом. — Но… но я не хочу, чтобы ты был один.

— Может быть, я мог бы пойти к хену домой, он продолжает приставать ко мне, чтобы я его навестил, — Чимин закатил глаза, хотя они оба знали, как сильно Чимин скучал по своему старшему брату. — Думаю, я мог бы остаться на некоторое время и порадовать этим Юджи, когда она тоже вернется.

— Может быть, ты мог бы взять меня с собой? — предложил Тэ, его голос и брови взлетели вверх от предложения.

И снова Чимин закатил глаза, и снова они оба знали, что это было ложное раздражение.

— Я ухожу, — Чимин улыбнулся, уже начиная пятиться назад.

— Я просто говорю, что составил бы тебе отличную компанию, — Тэхен шагнул вперед.

— Я открываю дверь.

— Вы двое могли бы уйти, оставить нас одних, чтобы…

— Я люблю тебя, Юджи, пока-пока! — прокричал Чимин, тело которого уже было снаружи, и только его голова была внутри.

— Я тоже люблю тебя, Аппа! — она отозвалась откуда-то из кафе.

— Тогда мы могли бы…

Дверь захлопнулась, и по разные стороны стекла они оба начали смеяться. Когда Тэхен ушел, чтобы найти Юджи, Чимин вернулся в свою машину и поехал в отель.

Всю дорогу его разум был заполнен мыслями о борьбе за опеку и совместных выходных, бесчисленных прощаниях и неделе без его дочери, неделе попыток найти кого-то, с кем можно остаться, чтобы он не сошел с ума в этом большом пустом доме. Это заставило его чувствовать себя уставшим, напуганным и злым. Злым на Шина за то, что он устроил весь этот беспорядок, на его секретаря за то, что он позволил Шину трахнуть его, черт возьми, он даже злился на риэлтора, который продал им этот дурацкий гребаный дом, который теперь был его тюрьмой.

Чимин больше не хотел злиться. Или, по крайней мере, он хотел, чтобы было что-то большее, чем это жгучее, горькое, собственническое чувство гнева, которое постоянно цеплялось за его кожу и контролировало каждую его мысль. Должно было быть что-то еще.

▪︎☆▪︎</p>

Намджун сидел рядом с Чонгуком, просматривая его маршрут на день по дороге на третью сессию. Хотя только половина его внимания оставалась на старшем, другая же половина размышляла о том, что произошло на прошлой неделе. Как только он подумал, что добился прогресса со злобным омегой, все разрушилось у него на глазах. И, да, Чонгук знает, что он, возможно, тоже был виноват. Но он также не думал, что за несколькими кокетливыми комментариями последует такая реакция. Через что мог пройти омега, чтобы построить такое отношение против альф, и, в частности, против него.

— Затем будет рекламная съемка для Vogue, — Намджун закончил просматривать его расписание на своем ipad и выключил его, как только добрался до последнего пункта. Его нейтральное выражение лица изменилось, когда он вспомнил: — Ах, и Кук, Юнги выносит мне мозг из-за твоего альбома. Судя по всему, у него тоже есть дедлайны, и он не может их выполнить, пока ты не закончишь свои и не дашь ему текст.

Чонгук вздохнул, откидываясь на сиденье и позволяя звуку заполнить всю машину.

— Я знаю, знаю, но… он прав, Чонгук, — Намджун говорил сочувственно.

Подняв глаза, Чонгук пренебрежительно махнул рукой. — Нет, я не об этом, — его глаза встретились с глазами Намджуна. — Чимин.

— Кто? — Намджун вздохнул.

— Омега, Хен! — Чонгук заскулил, как будто это было очевидно.

Намджун немедленно закатил глаза, совершенно раздраженный младшим. — Ты действительно все еще ноешь по этому поводу?

— Да! В этом нет никакого смысла, почему я ему не нравлюсь, Хен, — надув губы, Чонгук рухнул на место.

— Чонгук, — Намджун невозмутим. — Ты думал о том, что, возможно, человек, которого ты встретил на занятиях по управлению гневом, может не улыбаться и не смеяться, когда ты постоянно его раздражаешь?

— Я не раздражал его, Хен. Вообще-то я извинился, улыбнулся и все такое, — Чонгук возразил.

Вздохнув, Намджун попробовал еще раз. — Чонгук-а… может быть, ему нужно пространство, — когда Намджун увидел, что глаза Чонгука опустились в землю, он играл пальцами на коленях, и его обычной уверенности нигде не было видно, он еще больше смягчил свой тон. До сих пор Намджун никогда не видел, чтобы Чонгук физически расстраивался из-за чьей-то реакции на него. — Я имею в виду, что он ходит на эти занятия не просто так, Ку, и ты понятия не имеешь, что происходит в его личной жизни.

Намджун был прав, Чонгук действительно ничего не знал об этом человеке. Они встречались всего дважды, и оба раза не показали ничего, кроме того, что им нравилось ссориться. На прошлой неделе, в своем собственном гневе, он не смог точно определить ни одного момента, который заставил бы парня так плохо отреагировать на него. Но теперь, когда слова Намджуна свежи в его памяти, и память о том, насколько полным был его негативный круг на прошлой неделе, Чонгук не мог не чувствовать себя виноватым за то, что не учел обстоятельства омеги.

— Просто… может быть, попробуешь поговорить с ним нормально? Никакого флирта или поддразниваний, хорошо?

— Но… — Чонгук закатил глаза на себя, комок, который образовался в его горле, остановил застенчивые слова. — Каждый раз, когда я пытаюсь быть нормальным, я становлюсь… Я не знаю, нервным? Мои руки продолжают потеть, и у меня как будто кружится голова и… — Чонгук наклонился вперед, его руки перестали беспомощно жестикулировать, чтобы вместо этого обхватить голову.

— Вау… так он тебе действительно нравится? — спросил Намджун. Вывод довольно очевиден из этого описания.

— Я… — Чонгук поднял глаза, — Наверное? Я не знаю, я просто ненавижу, что каждый раз все порчу, — он откинулся на сиденье машины, заметив, что она уже прибыла, и он скоро будет вынужден выйти.

— Тогда делай, как я сказал, Чонгук. Просто дай ему пространство, и если ты поговоришь с ним, просто будь дружелюбным. Может быть, спросишь его, что не так? — Намджун использовал слово «дружелюбный» в надежде остановить неудачный флирт, который явно выводил омегу из себя.

Чонгук, раздраженно фыркнув и потирая руки о свои рваные джинсы, наконец остановился на: — Я попробую.

Намджун слабо улыбнулся, что-то подсказало ему, что все пройдет не так гладко, как он надеялся. — Хорошо, — Намджун наклонился над ним, чтобы открыть дверь. — А теперь напиши Юнги несколько чертовых песен, чтобы он перестал названивать мне в три часа ночи.

Чонгук рассмеялся, на мгновение отвлекаясь от забот и выходя из машины. — Я обещаю закончить одну в течение недели, даже если это будет ужасно, — он положил руку на сердце, чтобы его обещание было еще более искренним, а затем захлопнул дверь.

▪︎☆▪︎</p>

Глубокий вдох, глубокий вдох, глубокий вдох. Это то, что сказал себе Чимин, сидя в кругу и слушая, как Артур описывает, чем они будут заниматься сегодня. Точнее, напоминание прозвучало в его голове, когда Артур поставил его в пару с альфой, чьей личной миссией было раздражать его.

— Я захотел поставить вас в пару после того, как прошлая неделя закончилась ссорой. Если вы двое сможете научиться справляться со своими проблемами здесь, я думаю, это во многом поможет вам и в других отношениях, — Артур посоветовал с доброй улыбкой, вручая им пенопластовые биты, прежде чем вернуться в начало комнаты. Чимин почувствовал необходимость использовать ее прямо сейчас.

— Я хочу, чтобы вы по очереди говорили что-то, что беспокоило вас на этой неделе, а затем били своего партнера. Это делается для того, чтобы снять некоторое напряжение и осознать скольким вещам вы позволяете беспокоить себя. Иногда глупость деятельности может помочь вам увидеть, насколько бессмысленны некоторые из наших действий.

Чонгук слегка напрягся, когда на лице Чимина появилась первая за день улыбка, что-то в тайминге заставило его немного сомневаться, принимать ли участие в этом мероприятии.

— Я начну.

Да. Чонгук определенно не хотел участвовать.

— Давай начнем с того, что ты сказал мне, что я должен быть благодарен за то, что ты выбрал меня достаточно достойным, чтобы флиртовать, — Чимин поднял свою биту и ударил альфу прямо по руке.

— Я этого не говорил! — Чонгук спорил, хмуро глядя на омегу, прежде чем вспомнил свой разговор с Намджуном. — Я не это имел в виду, — он поправился — Я имел в виду… да ладно, ты понимаешь, о чем я говорил, со мной флиртует много людей, поэтому я просто…

— Знаешь, ты не настолько горяч, — Чимин усмехнулся.

— Я не это имел в виду! — голос Чонгука звучал раздраженно. Не то чтобы Чонгук пытался сказать, что он привлекательный, но с деньгами и славой появилось много флирта, и люди бросались на него. Это была рутина, в которую впал Чонгук — бессмысленный флирт, бессмысленные отношения. — Подожди… ты действительно не знаешь, кто я?

На лице Чимина отразилась смесь замешательства и чего-то такого, что подсказало Чонгуку, что Чимин не мог поверить в дерзость его слов. — Что ты имеешь в виду — знаю ли я, кто ты? Ты альфа, который делает эти занятия еще хуже.

Чонгук закатил глаза, хотя на его губах появилась улыбка, когда он понял, что омега действительно понятия не имел, кто он такой. Внезапно это чувство усилилось, и мир растаял еще больше.

Не хотелось хвастаться, но Чонгук был невероятно знаменит. Достаточно известный, чтобы это было редким явлением. Достаточно известный, чтобы иметь телохранителей за дверями и побывать в мировом турне. Достаточно известный, чтобы чувствовать, что он принадлежит миру. Но, по-видимому, недостаточно известный, чтобы Чимин когда-либо слышал о нем.

— Хах.

— Что? — Чимин с любопытством спросил из-за отсутствия гневного ответа.

— Ничего… просто интересно.

Чимин нахмурился, прежде чем поднять биту и ударить альфу. — Теперь я злюсь, ты ведешь себя странно.

— Ну… Я злюсь, что ты думаешь, что я альфа, который будет разговаривать с тобой только для того, чтобы попытаться залезть тебе в штаны, — Чонгук поднял биту и нанес свой собственный удар в сторону омеги, имея в виду первую тираду, что Чимин излил на него.

Покраснев так слабо, что это было почти незаметно, Чимин уже был готов нанести ответный удар, прежде чем ответить. — Всех альф волнует только секс. Даже если они уже в отношениях с кем-то другим. Это все, о чем они думают. — Чимин стиснул зубы, что-то внутри него подсказало ему, что эти слова были адресованы другому альфе. Несмотря на это, он все равно поднял биту и ударил альфу перед собой еще раз.

Чимину потребовалось мгновение, чтобы понять, что он не получил ответа. Чонгуку потребовалось мгновение, чтобы понять, что он ничего не отвечает.

Он уставился на Чимина, его глаза стали немного стеклянными, а слова более вымученными, как будто даже размышления забирали всю его энергию, и впервые Чонгук подумал, что, возможно, он знает, почему омега так зол на альф.

— На самом деле меня волнует гораздо больше, чем секс. Особенно, если я в отношениях, — хотя Чонгук мог бы пересчитать по пальцам количество отношений, которые у него были, с одной стороны, с другой, он всегда дорожил теми, которые у него были. С окончанием каждого из них это было похоже на новое начало. Но не счастливый, чистый лист, полный возможностей. Нет, Чонгуку всегда казалось, что его насильно вытащили обратно на стартовую линию после пробежки полумарафона. Такое чувство, что ему сказали, что у него отняли шанс на счастье просто потому, что он был недостаточно хорош. А потом он снова потерялся. В основном, Чонгук просто хотел победить. Он хотел знать, каково это — дойти до финиша и знать, что он нужен.

Итак, мысль о том, что омегу перед ним насильно вернули к его собственному началу, только с добавлением шрамов от того, что его подставили и сказали, что он все равно никогда бы не выиграл эту гонку, заставила Чонгука захотеть протянуть руку и взять его за руку. Он хотел спросить его, могут ли они попробовать вместе, он хотел, чтобы Чимин знал, что он никогда не усложнит ему это.

— Клянусь, я бы никогда так не предал чье-то доверие.

Чимин сглотнул, небольшое «ох» сорвалось с его губ от искренности его слов. Его глаза выглядели почти потерянными, но что-то в них говорило Чимину, что он отчаянно искал место, где остановиться. Укол вины заставил Чимина вздрогнуть от того, как быстро он осудил альфу. Он свел всю его личность к одному слову и всем негативным оттенкам, которые он мог к нему применить, а затем распял его за это.

— Ты… — Чимин посмотрел вниз, неуверенный и сомневающийся в том, что он вообще собирался сказать. — Ты никогда не говорил мне своего имени.

— Чонгук, — ответил он, странное чувство выполненного долга наполнило его сердце, когда он наконец смог назвать Чимину свое имя.

После долгой паузы, во время которой Чимин обдумывал свои следующие слова, изо всех сил стараясь не разозлиться, он закончил. — Теперь твоя очередь, Чонгук.

Альфа слабо улыбнулся, хотя на этот раз его улыбку сдерживала явная застенчивость. Звук его имени из уст омеги был таким приятным, что казался почти клятвой. Как будто, когда это слово наконец сорвалось с губ Чимина, у Чонгука появилась надежда, что он не перестанет его повторять.

— Ммм… — Чонгук ломал голову над тем, из-за чего он мог быть зол, и еще две секунды назад он бы ответил Чимину, но все, что потребовалось, это его имя на губах Чимина, чтобы тот был полностью прощен. — О, Хоби съел все мои снэки, и я не понял этого, пока не стало слишком поздно, чтобы купить еще, поэтому мне пришлось целый час жаловаться ему по телефону, — он закончил свой ответ самым жалким ударом битой по бедру Чимина, который последний когда-либо видел.