Ũř Ҏḩṍṫṍǥřẫҏḩḝř (1/2)
— Как ты понял, что гомик? — Финн без зазрения совести задаёт этот вопрос. Хочется даже улыбнуться, но некий барьер и всё же, какой-то остаток стеснения останавливает его.
Он достал мартини и налил себе в бокал, парню напротив он налить побоялся — не дай Бог этот идиот пойдёт всем рассказывать направо и налево о добром дяденьке, который бесплатно раздаёт алкоголь, если прийти к нему в два, мать его, ночи и начать изливаться ему.
Раньше, ещё до того как он пошёл на курсы фотографа Финн был той ещё тряпкой, но, в какой-то момент он понял одну простую истину: наплюй на других, ведь им, по сути плевать на тебя также как на кусок говна.
И после этого Шоу вообще забил.
Похуй на общество, которое считает, что твоя работа отстой, похуй на тех, кто считает, что его непрошенная критика кому-то сдалась, насрать на всех, кроме Гвен.
Ведь Гвен особенная.
— Прикол в том, что мне и девушки нравятся, — не обратив внимания на резкость со стороны фотографа, Робин почесал затылок. Финн поперхнулся.
— А так разве бывает? — Он выгибает бровь и чуть погодя осушает стакан алкоголя чуть ли не до конца.
— Ну, походу бывает, фиг знает, я не разбираюсь я ж потому и пришёл к вам, — Робин поправляет бандану и пристально смотрит на собеседника и Финна вдруг осенило.
— Ты что, блять, думаешь я из этих? — Финн потирает переносицу и допивает последние капли со дна бокала. — Какие же всё-таки пошли не тактичные подростки, — Шоу цокает языком и замечает лицо Ареллано, медленно вгоняемое в краску. Ноги он расставил в разные стороны, сидит наклонившись, сцепив пальцы в замок.
— У меня есть одна просьба, — вдруг говорит он, непривычным для человека охрипшим голосом.
— Давай свою просьбу, а потом вали на все четыре стороны, а если припрёшься ещё раз, я копов на тебя натравлю. — Финн запрокидывает голову назад, прикрывая глаза.
— Мне нужно вас поцеловать.
Что бы вы почувствовали на месте Финна, когда на дворе тысяча девятьсот восемьдесят пятый и какая-то школота просит вас поцеловаться?
— Я не педофил, это, во-первых, — ставит стакан на деревянный обшарпанный стол, — а во-вторых, ты не в моём вкусе. — Видя удивлённый взгляд Робина, Шоу хочется смеяться.
— У нас и разница-то года четыре, так что отговорка «педофил» отменяется, а что на счёт «вкуса» …. Вы так и не ответили, из «этих» вы или нет.
— Проваливай, провожать не буду, — Финн хмурится, кусая губу.
До крови кусая. Но он даже боли, мать его не чувствует.
И Робин поднимается с кресла, развязно, будто идёт за пивом, зная, что через двадцать минут снова будет сидеть на этом самом месте и болтать с Финном.
Что Финн понимает в этот момент?
Робин сильнее него и при желании, он бы его завалил.
***</p>
Когда Финн видит Робина в магазине, покупающего сигареты, он застывает.
Сигареты той марки, которую он курил тогда.
— А, Финн, а я тут решил попробовать сигаретки, которые ты куришь, — Шоу отмечает просебя, что этот парень обратился к нему на «ты». Он уже хотел сделать ему замечание, как вдруг понял, что парень мог назвать его так, потому что теперь считает его другом. Как бы то ни было, но теперь, Финн хранитель его поганой тайны.