Часть 1. In the beginning... (1/2)

Он всегда был странным ребенком. Ненормальным. Психом. У нормальных детей не вырастают зубы в 3 месяца, они не проводят всё время в своей комнате, обложившись книгами, а предпочитают игры на свежем воздухе и компанию сверстников. С ними никогда не происходит ничего странного, почти необъяснимого: посуда не летит на пол, когда дети злятся, в кровать к обидчику не заползает змея, двери не запираются так, что приходится вызывать слесаря, чтобы срезал ”заклинивший” замок на двери. Ну и, конечно, обычные, нормальные дети никогда не верят в магию, а тем более - не видят призраков. А вот он, верил и видел гораздо больше, чем мог бы рассказать, не опасаясь за свою жизнь и здоровье (”спасибо” родственничкам!).

Впрочем, обо всем по порядку.

Ночь, когда Гарри впервые попал в этот ужасный дом, выдалась особенно холодной. Он мало что помнил, да и не любил вспоминать этот пронизывающий до костей холод, от которого ничуть не защищало тонюсенькое детское одеяльце, эти грубые руки, пахнущие табаком, ужасный рев, как он позже узнал, мотоцикла, удушающую вонь перегара и твердый бетонный пол ступенек перед домом, на которых его оставили, где он был вынужден просто лежать, дожидаясь вполне очевидного - первого в своей жизни воспаления лёгких. Инстинкт самосохранения заставил Гарри закричать. Крик - естественная форма выражения протеста для ребенка, протеста против дискомфорта, страха, отчаяния, голода и мокрых пелёнок.

Пока Гарри надрывал лёгкие, семья Дурслей мирно спала в своих постелях. Однако, Вернон ворочался во сне из-за шума на улице, мысленно проклиная соседей, которые никак не заткнут своего сопляка. Но звук был не достаточным, чтоб полностью разбудить его - и спустя полчаса, когда у Гарри уже не осталось сил кричать и плакать, Вернон перевернулся на другой бок и снова уснул, храпя на весь дом.

Утром Петуния встала пораньше, как обычно, чтобы приготовить завтрак. Когда она поставила чайник на плиту и достала из холодильника пять яиц, собираясь сделать яичницу с беконом, она увидела, как её супруг спускается по лестнице. Вернон выглядел уставшим и взлохмаченным, даже умывание не помогло ему привести себя в человеческий вид. Круги под глазами и помятый халат выдавали его состояние.

- Доброе утро, дорогой! Ты в порядке? Выглядишь разбитым... Плохо спал? - поинтересовалась Петуния, отвлекаясь от готовки.

- Ужасно, Пэт! Какие-то недоноски всю ночь прохаживались у нас под окнами со своим вопящим выблядком! А мне, между прочим, на работу с утра! Может, эти бездельники и могут шататься по улицам, а порядочным людям положено спать! Ох, а какой мерзкий голос у этого мелкого чудовища! Если бы он, не дай бог, оказался со мной в одной комнате - убил бы!

- Вернон, дорогой, успокойся. Тебе же ещё на работу сегодня. Вот, выпей лучше кофе, сейчас я приготовлю омлет, как ты любишь.

- Вот наш Дадли молодец! Никогда не орет просто так! Уверен, из него получится достойный человек!

Вернон пустился в пространные размышления на тему того, как передаст сыну дела и будет вводить его в бизнес. Петуния же, закончив готовку, положила мужу и себе омлет с ломтиками бекона, салат из того, что попалось под руку, нарезанную ветчину и присоединилась к завтраку.

Покончив с едой, Дурсль, стал напевать себе что-то под нос, крутясь перед зеркалом и завязывая самый отвратительный из галстуков, один из тех, что его сестра Мардж подарила ему на Рождество. А миссис Дурсль пошла проверять, проснулся ли её сокровище - обожаемый Дадличек, который уже в первый год своей жизни знал слова ”хаччу”, ”дай”, ”мьё” и ”атись”. Оказалось, что Дадли уже полчаса как успел проснуться, нагадить в трусы и сейчас с упоением размазывал сию коричневую массу по простыням и стене. Войдя в его спальню, Петуния издала истошный вопль, полный отчаяния от осознания того, сколько уборки ей предстоит.

- Дорогая, что там у тебя произошло? - поинтересовался Вернон, уже собрав свой дипломат и ища ключи от дома.

Миссис Дурсль взяла себя в руки и ответила: ”Ничего, такого, мой милый, просто у нашего сюсипусика определенно талант к рисованию! Вырастет - художником будет!”

- Только через мой труп! - недовольно провизжал Вернон, - Это не профессия для уважаемого человека! Художники обычно умирают в нищете, ибо кому в здравом уме придет в голову платить деньги за их каракули?! А я планирую вырастить из сына обеспеченного человека! Пусть лучше берет пример с меня!

- Вернон, дорогой, да я же пошутила... - попыталась оправдаться Петуния, выйдя из спальни юного ”художника”, так как на уборку у неё будет целый день, а мужа следует проводить подобающе.

- Хо-хо-хо, - грубым басом рассмеялся мистер Дурсль, целуя жену в щёку, - Ну и шалунья ты у меня! Всё, я пошел, буду в 5, как обычно.

Едва переступив порог собственного дома, Вернон споткнулся обо что-то, упав носом вперёд и больно ударившись локтями о ступеньки. Это ”что-то” громко закричало: ”Уаааа!” ”Отличное, блин, начало дня!” - подумал он, вставая и отряхиваясь. Рукава его пиджака были безжалостно разодраны.