экстра об искрящем влечении (R) (1/2)

Верде не нравится находиться в месте, где она не может проводить время с пользой, но сейчас у нее нет особого выбора: здание Альянса считалось слишком безопасным, чтобы в нем были лаборатории, которые могут быть нестабильными достаточно, чтобы взорваться и навредить людям.

Но кажется немного несправедливым то, что лаборатории и исследовательские центры невозможны, учитывая то, что на Альянс съезжаются не только головорезы, но и умы, а понастроить тренировочных площадок — это отличная идея.

— Тебе не понравился бой с птенцом? — мурчит женский голос со стороны.

Альянсу не хватает еще более продуманных дверей, которые нельзя взломать на раз-два, имея чуть больше интеллекта, чем у ложки.

— Ты хочешь, чтобы я наблюдала за тем, как ты занимаешься избиением младенцев? — Верде спускает очки на кончик острого носа, чтобы видеть четче. — Тебе не надоело собирать коллекцию тех, кто в итоге разочаровывается в своих навыках, после того, как ты раскидываешь их один на один?

Шелк шуршит — и это все, что выдает Фонг, когда она приближается, ее шаги привычно бесшумные и привычно незаметное дыхание. Она замирает, глядя сверху вниз на расслабленное тело в застегнутой рубашке, затянутом галстуке, пережатых ремнем брюках. Из всего «несобранного» только белый-белый халат, оставшийся на плечах и теперь распластанный в стороны на красно-коричневых простынях. Безвкусица. Не халат. А дизайн комнаты в целом.

— Если они разочаровываются в себе и в своих навыках просто от того, что есть я, которая сильнее, то, возможно им просто не стоит заниматься боевыми искусствами, — Фонг складывает руки под грудью. — Не хватает… знаешь, боевого духа.

— Это был ужасный каламбур.

— Придумай лучше, — в черных глазах мелькают красные искры.

— Нет.

Верде не ведется на провокации, но думает снова, что эти бедра — нескрытые ничем, как и положено в ципао, — находятся слишком близко. Почему ей вообще хватает наглости встать между чужих ног и смотреть так самодовольно? Она пытается свести колени, но Фонг не делает даже шага назад, когда ее стискивают с обеих сторон — и от этого вырывается страдальческий вздох.

— Если тебе нужно развлечение, то иди дальше издевайся над любителями подраться.

— Я не вижу в тебе развлечение, — цокает недовольно Фонг. — Мне казалось, мы давно прояснили этот момент, — она ставит одно колено на кровать — и Верде, вообще-то, не реагирует на провокации, но сейчас она сглатывает. Это нервы. Это просто нервы. Недовольные Ураганы бывают довольно пугающими, знаете ли? — Мне повторить?

— Что повторить? — хмыкает Верде, забираясь пальцами в карман и выуживая телефон. Фонг задыхается от возмущения, когда видит это. — Перестань тешить свое непомерное эго за счет меня, у тебя в распоряжении буквально десятки людей, но, нет, ты как пристала много лет назад ко мне, так и не отлипнешь.

Верде не может разблокировать экран, потому что ее взгляд постоянно съезжает на чужое острое — расстроенное — лицо. Фонг скрещивает руки сильнее, мышцы во всем ее теле напрягаются — и сегодняшняя открытая одежда этого не скрывает.

«Все-таки, она красивая», — делает вполне объективный с ее точки зрения вывод Верде. — «Но иногда достает».

Фонг ставит второе колено между ног — и тянется к застежкам на груди. Жар приливает к лицу слишком резко и неожиданно. На втором узле мозг возобновляет работу — Верде выпаливает:

— Что ты творишь?

Ну, или скорее, шипит. Трескочет. Как молния.

— Я использовала все слова, которые знаю, чтобы объяснить тебе свои желания. Мне кажется, того, что я выучу новые, будет недостаточно, — ловкие сильные пальцы тянут еще один узел. — Так что я решила, что показать действиями будет более очевидно.

— Ты ведешь себя, как ребенок, — Верде запрокидывает голову, совершенно точно не желая смотреть.