19. Ссора (1/2)
— Че приперся?
Серый закатил глаза, понимая, что честно называть Никиту придурком не стоит, и с размаху плюхнулся на кровать. Он и дома так иногда делал, когда пытался показать, что плевать хотел на мамины замечания…
Вышло не очень — кровать-то больше походила на казенную в детдоме, а не на его собственную в квартире родителей. Матрас под задницей будто расступился, доски крепко приложились к копчику, и Серый со всей отчетливостью вспомнил, как так же прыгнул на кровать перед директрисой, когда его вернули в первый раз, и почему в детдоме так больше не делал.
— Че приперся, — с идиотским упорством повторил Никита.
У них с утра не задалось, и Серый понимал, что в глазах Никиты придурок как раз он, но отступать не собирался. Ему нужно было на футбол, он и пошел. В детдоме ты или играешь хорошо, или не играешь, а он уже черт знает сколько не играл, чудо, что по мячу попадает еще!
В конце концов, если Никите было так принципиально везде ходить вдвоем, мог бы идти с ним. Но ведь нет! Сначала сам скорешился с этим Семёном, с ним же решил, что никаким спортом они заниматься тут не будут, а потом, значит, обиделся, что Серый посмел поступить по-своему? Демонстративно отсел от него за обедом, в сон-час вообще свалил куда-то через окно, потом снова отсел — уже за полдником, еще и Виктора довел… Будто не понимает, что чем больше он творит всякого такого, тем больше к нему внимания! Будто не сбежать хочет, а просто всем жизнь испортить.
— Живу я тут, забыл? — огрызнулся Серый.
— С футболистами своими живи, — рыкнул в ответ Никита.
Серый снова закатил глаза — теперь уже совсем демонстративно, повернув к Никите голову, чтобы тому было лучше видно, — и промолчал.
— Тресну, таким и останешься, — фыркнул Никита. И тут же стушевался, пробормотал: — Папа так говорит, когда я кривляюсь…
— А мне не говорили, меня сразу били.
Это было правдой — воспиталки в детдоме не слишком разменивались на любезности и доброту, предпочитая сразу делом пресекать все, что им не нравилось. Закатил глаза — лови подзатыльник. Сломал что-то из вещей — молись, чтобы эта вещь была мягкой и неудобной, отлупят-то ей же. Нахамил — пощечина, обматерил — пощечина и мыло. Огрызался с физруком — скакалка, дай бог, чтоб при всех, по штанам… И жаловаться нельзя — просто некому. А услышат, что жалуешься, еще и добавят, чтоб не клеветал на родной детдом.
— По тебе видно, — кивнул Никита.
— Да пошел ты! — взвился Серый. — Я тут для него стараюсь, лажу весь день, ищу…
Это тоже было правдой, Серый времени зря не терял. На футболе с парнями из первого заобщался, одному из них даже три сигареты за сотку толкнул. Сделка, конечно, для обоих не выгодная — Серому аж три сигареты из пачки отдать пришлось, будто самому не надо, а тому ценник немилосердный вышел, — но что поделать? Невыгодно, но обоим надо.
После футбола к охраннику сбегал, познакомился, убедился, что никаких камер на территории нет. А то толку будет от их подготовки, если их еще на подходе к забору схватят?
Потом, после полдника, вернулся к столовке и стащил с кухни пачку вафель из коробки — видимо, на второй ужин их дадут. Лишь бы не хватились… А если и хватятся, что с того? Он не при делах, кто его видел?