Шаг 8 (1/2)

«Если что-то идет слишком хорошо, вселенная с превеликим удовольствием обрушит тебе на голову пару-другую сугробов из булавок, чтобы жилось поприятнее», — или как там говорят маглы? Драко не помнил точной цитаты, озвученной кем-то из его маглорожденных софакультетцев за завтраком, но был согласен с ней на все сто, а то и на двести процентов. Вселенная щедра, особенно на пакости. И такой пакостью в стенах Хогварца был Трэвис Вингард. Назойливый комар, которого никак не можешь прихлопнуть.

Но о хорошем позже. Будем двигаться по порядку.

Отношения Драко и Гарри стали постепенно улучшаться. Настолько, что, когда солнце на пару дней выглянуло из-за туч, Поттер не отсел обратно в свой угол. В эти дни Драко чувствовал себя особенно прекрасно.

Каждый день стал для Малфоя ожидаемым. Он и раньше находил радость в том, что может сидеть с Поттером в одной комнате и при этом не ругаться с ним, но теперь он этих встреч по-настоящему жаждал.

Они начали разговаривать. На какие-то отдаленные и глупые темы, вроде «овсянке не идет вкус тыквы» или «почему у осьминога восемь ног?». Темы всегда абстрактные и не затрагивающие личную жизнь никого из них.

Сейчас Поттеру было явно лучше. Он даже посмеялся с не к месту вставленной шутки про метлу без веток в разговоре про яблочный пирог без яблок. Драко в этот день достался кусок пирога, в котором не оказалось ни единого кусочка яблока, и он сокрушался по этому поводу весь вечер.

Последние дни они даже кивали друг другу в коридоре, если встречались взглядами. А на истории теперь сидели за одной партой. Поттер калякал в тетради всяких разных животных, а Драко старался не отвлекаться от скучной лекции на созерцание его довольной моськи.

Поттер пропустил мимо ушей вопрос преподавателя, за что с него сняли балл, но его это, по-видимому, совсем не волновало.

И хотя он выглядел живее, чем обычно, на его голове творился хаос (вероятно, не меньший, чем внутри). Челка отросла настолько, что приходилось ее придерживать, чтобы она не лезла в глаза. Конечно, когда носишь очки, это не такая большая проблема, но от этого менее раздражающей на вид челка не становилась. Драко хотелось или обстричь Гарри, или подарить ему ободок. Думать о Поттере в ободке было забавно и в какой-то степени мило.

Малфой чувствовал воодушевление. Как будто вместе с тем, как Поттеру становится лучше, хорошеет и у него самого на душе. Сколько раз ему снились кошмары, столько же являлись и добрые сны, в которых они с Гарри, будучи то детьми, то взрослыми, веселились, и им ничего не угрожало. После таких снов Драко испытывал целую гамму чувств. Он тосковал об упущенных возможностях, ему было досадно; тревога и страх перед неизвестностью преследовали его изо дня в день: он боялся, что завтра их хрупкой дружбы не станет. Такое тоже ему снилось, и эти кошмары были хуже, чем тот, где он обменивается любезностями со змеей Волан-де-Морта.

Вместе с тем внутри него теплилась робкая надежда, что дальше будет только лучше. Но он не хотел себя обнадеживать. Драко старался жить и наслаждаться настоящим, а не цепляться за прошлое и не строить глобальных планов на будущее. Все, что он может сделать сейчас — быть рядом с Поттером. И пока такая возможность есть, он будет ею пользоваться.

Он и сегодня планировал этой возможностью воспользоваться, но на его пути встала личность крайне неприятная: амбал два метра в высоту, полтора в ширину, — ошибка природы, волей деменции распределительной шляпы попавшая на Когтевран.

Уже на подходе к повороту Драко услышал голоса и напрягся. Обычно этот коридорный аппендикс пустует, так что не следует ждать ничего хорошего, если слышишь в нем ругань. Чем ближе Малфой был к башне, тем отчетливее становились голоса.

— Я уже сказал тебе, я не подушка для битья, — процедил Поттер.

Драко выглянул из-за угла, и его взору предстала препечальная картина: когтевранец навис над Поттером. На фоне однокурсника Гарри сошел бы за младшеклассника. Справедливости ради, любой бы на фоне Трэвиса выглядел как первоклашка. Два метра роста не были средним показателем по стране.

Поттер зло смотрел на Вингарда, но того это явно не впечатлило. Гарри был прижат к стене за запястья, которые Трэвису не составляло труда удерживать одной рукой. Гриффиндорец трепыхался, извивался и брыкался, но лишь попусту тратил силы — его попытки вырваться были тщетны. Когда твой противник имеет комплекцию вдвое, а то и втрое раз больше твоей, тяжело что-либо противопоставить. А палочки при Поттере Драко не заметил.

— Твоего мнения не спрашивали, Герой, — не скрывая презрения, усмехнулся Трэвис.

За то время, что они с Малфоем не пересекались, парень, похоже, стал еще большим куском чего-то очень мягкого и вонючего. И, видимо, рычага давления в лице друзьяшек у него не стало, раз он так нагло напал на откровенно слабого гриффиндорца. И не абы какого!

Поттер предпринял попытку обманного маневра: он прекратил дергаться и подловил момент, когда Вингар потерял бдительность, чтобы лягнуть его промеж ног. Но он не добрал в высоте, промахнулся, и тут же поплатился за это. Трэвис тряхнул его, словно тряпичную куклу, и Гарри с неприятным стуком приложился затылком о стену. Он закусил губу, чтобы не охнуть.

— Грязно играешь, Поттер. Тебе не кажется, что кто-то должен взять на себя ответственность за последствия войны?

Поттер в ужасе уставился на Трэвиса, словно тот сказал что-то, что и без замечаний Трэвиса волновало Гарри (Драко сделал этот вывод, исходя из личных наблюдений). Парень даже открыл от удивления рот. Кажется, он утратил связь с реальностью, потому как на появление на сцене Драко он не обратил никакого внимания.

— По-твоему, это он виноват в том, что война началась? — постарался не пискнуть Малфой.

Он был зол, напуган и растерян, но нельзя было терять контроль над ситуацией. Драко все еще был самой нежеланной фигурой в школе, пускай общественность и утратила к нему всякий интерес. Даже попыток спровоцировать конфликт больше не происходило. И то было или последствием слухов о том, что они с Гарри — парочка, — или просто приятное стечение обстоятельств.

Малфой до глубины души был возмущен самой ситуацией: Вингард вымещает свои комплексы и обиды на тех, кто слабее и не способен дать отпор. Но настоящую ярость в нем пробуждал тот факт, что он выплескивает это на Поттера — человека, эту войну прекратившего, того, кто победил Темного лорда, того, кто вернул мир в страну. Того, кто и без всяких Трэвисов без конца чем-то жертвует. Сегодня утром, например, он пожертвовал своим маффином, чтобы дурная сова Уизли (Драко до сих пор ужасался этой неуклюжей птице и тому, как она чудом не выколола никому глаза) вернула ему очки. Как будто сам мир рухнет, если Гарри не принесет себя в жертву хотя бы раз в неделю.

Драко не мог быть в стороне. Не сейчас, когда он видел, с чем приходится сталкиваться Поттеру изо дня в день. Не когда он знал, что Поттеру не на кого опереться. Он хотел стать для него опорой. Поэтому он вышел из-за угла и начал переводить агрессию Трэвиса на себя. Ему уже ничего не было страшно. Трэвис — не чертов Волан-де-Морт и совсем не похож на его тупую змею. Он всего лишь школьник. Всего лишь двухметровый полуторастакилограммовый школьник с руками толщиной как две ноги Драко. Ничего хоть сколько-то страшного и опасного. Совершенно.

Вингард смерил Малфоя уничижительным взглядом, как если бы смотрел на размазанную по асфальту букашку. Если бы ценой вопроса не стояло здоровье Гарри, Драко бы сделал шаг назад, а то и вовсе отбежал в противоположный конец коридора, чтобы вернусь себе чувство безопасности.

— Неужто сама подстилка Волан-де-Морта явилась? — поздоровался он, — Друг от друга, смотрю, не отлипаете? Небось хнычитесь о своей судьбе тяжелой: герой войны и пожиратель смерти. Жалкое зрелище.

Драко мог бы оскорбиться, если бы в словах Трэвиса была хоть капелька смысла. То был словесный поток из не самых лестных слухов, которые Драко приходилось слышать о своей персоне изо дня в день, и оригинальностью они не блистали.

— Хоть бы новое что придумал. Или мозгов не хватает? — ответил Драко.

Вингард зло прищурился, практически полностью отвлекшись от Поттера. Тот снова начал вырываться, и Трэвис, опиравшийся на ту руку, что прижимала Гарри к стене, едва не потерял равновесие из-за того, что опора дернулась вниз. Это его только больше разозлило.

— Ну-ка повтори, — потребовал он, игнорируя копошение Поттера, дернув того наверх.

— Он сказал, что ты тупой, — брякнул Гарри, и Вингард в благодарность за пояснение швырнул его на пол.

Поттер инстинктивно свернулся калачиком, но Трэвиса он более не интересовал. Избиения не последовало, потому что когтевранец полностью переключился на Малфоя, отступившего на несколько шагов назад и держащего наготове палочку.

— Давай, Малфой, стреляй, посмотрим, как тебя после этого не отправят со всей твоей семейкой в Азкабан, — провоцировал Трэвис.