Шаг 3 (1/2)

Холодное свечение пробивалось сквозь щель между шторами. Пусть и стояла весна, солнца за окном было не видать — небо заволокло мутной зеленоватой дымкой, но зеленоватой не как трава, а как мутная вода, которую не захочешь испить, даже если умираешь от жажды.

Откуда-то снизу доносились ругань и хохот. По полу прошла дрожь, раздался приглушенный грохот из коридора. Эти болваны разбили еще одну вазу. Керамические пылесборники передавались из поколения в поколение, и мама души в них не чаяла. Нарцисса ни разу не показала свое недовольство в присутствии Темного лорда, но Драко видел, как в такие моменты глаза матери тускнели, а кулаки сжимались до следов от ногтей на ладонях. Имей она право: и каждый разбитый или сломанный фамильный раритет был бы отомщен особо изощренным способом.

Малфои уже давно не были сообщниками Волан-де-Морта. Они были заложниками. С тех пор, как этот тип оккупировал их поместье, о спокойной жизни и здоровом сне здесь не вспоминали.

Отречься от Волан-де-Морта сейчас — всё равно, что пустить себе в лоб «Аваду». Но и продолжать так жить тоже нельзя — Драко понимал это. Но понял слишком поздно, когда некуда было отступать. Отец на коротком поводке у Темного лорда, а мама... Драко надеется, что она осознает, насколько ее действия могут быть опасными для семьи.

Ножка стула скрипнула об пол, по ковру прошелся шорох. Она опять здесь. Эта чертова змея... Драко боялся ее едва ли не сильнее, чем ее сумасшедшего хозяина. Волан-де-Морт хоть и был безумцем, каких свет не видывал, по крайней мере, не шастал по чужим спальням и не выискивал легкую добычу в лице Драко Малфоя или задремавших оборотней. А его любимица, нарушая всякие правила приличия, вползала куда угодно и когда угодно. Однажды по пробуждению Драко обнаружил ее морду прямо перед своим лицом. С тех пор его сон никогда не был спокойным. Он просыпался от любого шороха, и палочка ответственно вела дежурство у него под подушкой.

— Тебя не звали, — сказал он змее, выглядывая из-под одеяла.

— Тебя не звали... — прошелестела она в ответ.

— Тебя не звали! — повторил за ней приглушенный хор голосов.

Драко вздрогнул и заозирался. Нет тут никого, кроме него, змеи и страха перед ней. Углы комнаты скрылись в царящем полумраке, так что помещение казалось еще меньше, чем есть на самом деле. Комнату словно отрезало от реальности: есть только полуосвещенный пятачок, захвативший кровать и центр комнаты.

— Уходи, — повысил он голос.

— Уходи... — увереннее ответила змея.

— Уходи! — проскандировала толпа за его спиной.

Драко заткнул уши и зажмурился. Голоса, требующие, чтобы он исчез, становились только громче. Брань накладывалась друг на друга, словно невидимые голоса соревновались, кто громче обругает Малфоя. Воздух сотрясался от нарастающего гомона. В толпе он слышал и судей из зала суда, и преподавателей Хогварца, и студентов, и даже некоторых отдельных личностей, с которыми у него имелись открытые конфликты в прошлом. Среди них даже затесались друзья...

Драко заскулил от отчаяния. Как в такой ситуации можно бороться, когда все вокруг против тебя? Еще немного, и его голова расколется на два полушария.

— ... определенно узнал меня, но не сдал Беллатрисе, — прозвучал поверх толпы голос, настолько тихий, что уловить его было сложно. Но Драко сумел различить его и завертел головой в поисках источника, — нам удалось бежать...

— ...и это еще одна причина, по которой Малфоев следует оправдать, — послышалось с другой стороны.

Драко моргнул и обнаружил себя, сидящим в кресле в зале суда. Но рядом не было родителей, а зал был заполнен дементорами. Их черные лохмотья тянулись к Драко, а сами существа с аппетитом поглядывали на него, предвкушая дивный ланч. Поттер, прямо как тогда, стоял за трибуной и вещал о том, какую роль сыграли Малфои в победе над Волан-де-Мортом. Но в его словах звучало не искреннее желание помочь, а колкость и надменность, словно он не оправдывает Драко, а обвиняет его в том, что он позволил Поттеру сбежать.

Они встретились взглядами. Он смотрел сквозь Драко, еще более зеленый, чем в день суда, и глаза Поттера чуть ли не закатывались. Но он продолжал говорить, несмотря на то что вокруг него собрался целый зал представителей его главного страха. Одна оговорка, и дементоры бросятся в атаку и сожрут их обоих, словно голодные собаки самый вкусный на свете корм.

— ...я готов поручиться за них. Если мое слово, как героя войны и того, кто был непосредственным свидетелем всего происходящего на передовой, ничего для вас не значит, тогда я нахожу нашу судебную систему несправедливой и требую признать приговоры для других пожирателей смерти недействительными и освободить всех действующих узников Азкабана.

— Нет! — запаниковал Драко и вскочил с места.

Все взоры обратились на него. Дементоры довольно захрипели.

Гарри ничего не ответил, только ухмыльнулся. Он махнул рукой, и дементоры с несвойственной им прыткостью устремились к Малфою.

Драко забарахтался в одеяле, пытаясь вырваться из ловушки. И хотя стояла необычайная жара, спать без одеяла он не мог — не чувствовал себя в полной мере защищенным. Он, конечно, не верил, что кто-то схватит его за пятку, пока он спит, но с одеялом спалось всяко спокойнее, чем без.

Парень с запозданием понял, что уже не спит. Он сел и попытался взять себя в руки. Сердце бешено колотилось. Еще бы: когда сотни дементоров слетаются на тебя, как мухи на мед, НЕ страшно быть не может.

Солнце залило светом его комнату, никакому дементору бы не удалось тут спрятаться, — убеждал он себя. Осознав это в полной мере, Драко, наконец, пришел в себя и откинулся на подушку.

Этот сон он видит второй раз, и смысл происходящего начал доходить до него только сейчас. В первый раз, когда кошмар приснился, Драко не мог успокоиться около получаса, так что об осмыслении увиденного не шло и речи. Он не отпускал патронуса до тех пор, пока тот не исследовал каждую тенюшку в его комнате и не перерыл все шкафы и ящики. Даже под кроватью всё обыскал. Никаких дементоров, как и следовало ожидать, там не нашлось.