Глава 5 (1/2)

Харги не сводил глаз с Халя, его было видно только издалека, но у Харги было хорошее зрение. Поближе бы, обнять его. Сейчас говорят старшие, но ему самому хотелось сказать многое, если не все. Что сделали с его братом? И это тот самый Халь, звенящий ручеек, которого они оставляли в крепости? Он никогда не видел на лице Халя такого выражения муки и боли, прячущихся под мнимым безразличием, их Халь был весел, улыбчив и добродушен, нет никого в Сверте, кто не любил младшего из Свертингов, познакомившись с ним. Что этим всем тварям надо от них и от Халя в особенности? Почему нужно отобрать у этой земли самое дорогое — одного из ее лучших сыновей?! Разве она мало их потеряла?

— Вы просите у меня ответов, но пока у меня есть только вопросы, — Вальбъерну некуда было торопиться, ему все равно разобьют сердце, так или иначе. — Начнем с дани. С чего Сверту платить вам дань, если вы уводите людей с земель и забираете у нас все то, что мы имеем? Нам нечем платить, пока наше княжество снова не встанет на ноги. Второе — что вам нужно на нашей земле? Здесь нет ничего такого, что не было бы у вас в Угэре. Третье — что я не понимаю больше всего, так этого того, зачем понадобился мой младший сын. Он всего лишь мальчишка, и стоило ли обращаться с ним таким образом?

Он не подпишет ни единой бумажки, пока не получит ответы на эти вопросы и ответы на те, что возникнут позже, а также, пока не будет уверен, что жизни его сына ничего не грозит.

Арон внимательно выслушал старого лиса и деланно рассмеялся:

— Досточтимый Вальбъерн, приношу свои глубочайшие извинения по первому вашему вопросу. Мой переговорщик привык говорить одинаковые условия всем княжествам и уделам, которые мы завоевываем. Как я могу брать дань с моих родственников?! Нет, Свертинг не будет платить дани Угэру в случае, если мы породнимся. Ваш второй вопрос труден для ответа, но я скажу вам, что смогу ответить на него после праздничного пира в Угэре, где мы отметим воссоединения наших княжеств, поверьте мне, ответ вам понравится. А третий ответ происходит от первых двух: нам нужно заключить брачный союз, чтобы оба наши княжества на равных основаниях вошли в единый союз и наслаждались вместе долгими годами мира и процветания.

— Брачный союз? С мальчишкой? — Вальбъерна было сложно удивить, но угэрцу удалось. Даже представлять не надо, что об этом думает сам Халь. — И что же, позвольте спросить, он будет делать? Он не рожден воспитывать детей или вести хозяйство. Или вы запрете его пленником в вашем Угэре, просто чтобы он был гарантией мира? Или он должен ублажать вас, как вы захотите? Если у меня была бы дочь — это было бы легче и объяснимо. Но у меня сын. И он свободный человек.

Харги перекосило так, что захотелось плюнуть Арону в рожу. Его Халя, в Угэр?! Игрушкой для этого Хассена?! Теперь понятно, отчего такая горечь на лице младшего брата. Он знал эту весть раньше них. Такая цена мира для Сверта?! Не слишком ли высока? — он сам не заметил, как сказал это вслух.

— Вовсе нет, досточтимый Вальбъерн, цена ничуть не велика. За моей спиной только первая часть войска уже стоит боевым порядком. Взвесьте на весах вашего разума две возможности: вы погибнете сейчас или через несколько часов, вместе с вашим драгоценным сыном, и обречете ваше княжество на полное разорение и упадок или другая возможность — наши два княжества будут богатыми и процветающими, ваш сын будет находиться в Угэре в качестве князя-консорта и будет пользоваться полнейшим уважением и любовью своих подданных, и поверьте, ему будет чем заняться в нашем княжестве, которое только и ждет его с распростертыми объятиями.

Тогда для чего нужна была эта война? Приходить на чужую землю с огнем, чтобы заключить брак и сделать ее процветающей?

— Все мои люди, которых вы захватили в плен, должны быть отпущены по домам, и не должны там умереть от голода, потому что вы забрали у них все имущество. Не надо нас пугать смертью или битвой. Лучше смерть в бою, чем от голода, да и ваших людей мы заберем немало. Во-вторых, — отрезал Вальбъерн, — я хочу говорить со своим сыном сам. И что будет, если он не сумеет?

Нужно найти в себе мужество посмотреть Халейгу в лицо, прежде чем сказать ему правду. Мальчик наверняка ждет их помощи и надеется на отца и брата. Но цена слишком высокая, слишком, Халь…

Арон повернулся к своим и кивнул. Агнар взял коня Халейга под уздцы и повел к Свертам. Арон смотрел на лицо мальчишки, который смотрел на отца и брата и думал, что, пожалуй, будь он чуть моложе и не так закален в боях, ему было бы немного жаль волчонка. Агнар подвел коня Халейга, чтобы он стоял рядом с Ароном, люди свиты придвинулись ближе. Воины Свертов опустили пики.

Вальбъерн спешился первым, давая понять, что не собирается нападать, и хорошо бы, у людей Хассенов хватило бы такта и ума отойти подальше.

Халь спрыгнул с лошади, стараясь не выдать своей слабости ничем, его отец смотрел на него, и в глазах Халь прочитал вину… Не нужно говорить, за что. Они проиграли. Но он первый обнял отца, уткнувшись тому в грудь — плевать на жесткость кольчуги. А родные руки обняли его в ответ.

— Прости меня. Ради всего, что есть на свете, прости, Халь, может не сейчас, может позже, когда ты повзрослеешь и сможешь это сделать. Когда поймешь, что я не могу поступить иначе. Сейчас тебе и без того будет трудно.

Халь под его руками был камнем, состоящим из отчаяния. Его самый драгоценный младший мальчик, который должен был скрасить старость, теперь отдан взамен на мир.

Все, что Халь хотел сказать отцу и брату — теперь не имело никакого значения. Ни для кого. Он молча отстранился и закрыл глаза, словно желая спрятаться от всех.

— И все-таки, я спрошу тебя, князь Хассен, что будет, если он не сумеет? Он очень юн и это очень тяжелая ноша.

Арон стоял поблизости и цепким взглядом следил за отцом и сыном, было ли ему жаль их? Вопрос к богам Угэра, если они не пожалели его и сыновей, забрав у них Маргрете, кто он такой, чтобы становиться выше богов? Все, что свершается, делается по их воле.

— Досточтимый князь Свертинг, клянусь вам беречь и охранять Вашего сына, если он выкажет мне достаточно уважения.

— Халейг, сын Вальбъерна Свертинга, ответь нам, согласен ли ты вернуть мир на свою землю? Готов ли сохранить жизнь своим родным и людям твоего княжества? Готов ли ты стать моим супругом, Халейг, готов ли ты быть достойным князем-консортом Угэра и Сверта?

Арон понял, что голос его чуть дрогнул, нет, все же он волновался, стоило это признать.