20. Всё будет хорошо (1/2)

В доме Хайтани хорошо. Здесь много света и пространства, относительно уютно, вкусная еда, которую Риндо творит на кухне каждый день. Всё, о чём человек, выросший в нищете, только мечтать мог. Только вот Дзихико всё равно чего-то не хватало. Не хватало тех счастливых мгновений, проведённых с сестрой и дядей. Ей не нужно ни денег, ни больших квартир, ей нужна лишь её семья.

Единственное, что всё ещё держало её на плаву, был, никто иной, как Ран. Дзихико не знала, чтобы делала без него. Он помог ей обустроиться, даже выделил свою комнату, а сам переехал на диван в гостиную. Всячески отвлекал, когда был дома, ведь из-за «плотного рабочего графика», если таковым можно назвать превращение лиц в кровавое месиво, в квартире он появлялся только ближе к вечеру. Видя поникшее состояние девушки, парень по приходу приносил домой что-нибудь сладкое. Может, хотя бы доза сахара смогла бы прибавить настроения зеленоглазой?

Но Дзихико продолжала оставаться тусклой, потухая с каждым днём ещё сильнее. Через неделю она стала походить на призрака — из-за недоедания ужасно побледнела и исхудала. Передвигалась по квартире практически бесшумно, из одной комнаты в другую, а на улицу вообще не выходила. Практически впала в спячку, спав больше пятнадцати часов в сутки, редко вылезая из мягкой постели, и то только в случае необходимости.

Конечно же, Рана подобное апатичное состояние зеленоглазой беспокоило не на шутку. Переодически он старался как-то взбодрить девушку, но выходило, просто говоря, — никак. Жизнь хорошенько потрепала Хайтани, но несмотря на всё дерьмо, прибавила немало опыта. Однако, подобной ситуации у него никогда не происходило, и как заставить человека, без применения силы, выбраться из эмоционального выгорания, Ран не представлял.

Даже Риндо начал переживать за Накано. Как-то он подошёл к брату, со словами: «Мне кажется, она такими темпами скоро коньки откинет». Голова у младшего Хайтани тогда разболелась не на шутку. Ну ещё бы — шуточно старший даже подзатыльники не отвешивает.

И вот опять.

Опять она легла на спину, пытаясь пустым взглядом отыскать что-то на потолке. Дзихико ненавидела себя, за то, что не может справиться с собой и своими трудностями, вместо этого овощем валяясь на кровати, и одновременно не могла с этим ничего поделать. Казалось бы, у всех бывает чёрная полоса, которая в последствии сменится белой, но с каждым годом проблем у Накано только прибавлялось. Да, хорошее случалось, только каждый раз перекрывалось таким пиздецом, что девушка уже просто не могла вывозить весь этот груз. Она и так с девяти лет, если не с детства, несла всех и вся на своих плечах. Словно она карабкается по скале с тяжёлым грузом и, казалось, уже видит вершину, как одна сука, под названием «жизнь», устраивает на неё обвалу.

Всю жизнь Дзихико пыталась казаться сильной. К этому можно отнести и её непростой характер — чрезмерный темперамент, трудно контролируемая вспыльчивость, пассивная агрессия и частое употребление сарказма в лексиконе. Эти, казалось бы, отрицательные качества, не раз выручали девушку в трудные минуты. Всё, для того, чтобы с близкими всё было в порядке.

Пыталась, но просто устала.

Какой бы вспыльчивой она не была, ей хотелось банальной ласки. Она привыкла отдавать, однако получать тоже хотелось. Жуть, как хотелось. Но тогда почему она выпала из реальности, можно сказать, игнорируя человека, которой её спас?

Ответ, лежащий на поверхности, Дзихико не знала или просто всячески игнорировала. Ей просто страшно. Страшно, что он выбросит её на улицу, как дворового кота, когда она ему надоест. Она попросту не понимала, за что её можно полюбить. Большинство людей просто пользовались девушкой, впоследствии избавляясь от неё, как от ненужного хлама.

Если догадки всё же приходили в голову, девушка не могла нормально уснуть. Поэтому, Дзихико выбрала самый простой, по её мнению, вариант — представить, что ничего тогда не произошло, что никакого поцелуя не было. Только вот как можно о таком забыть, когда лишь при мимолетном взгляде на Рана, сердце билось, как ненормальное, а его сладкие, слегка с горчинкой, губы, хотелось чувствовать на своих снова и снова.

От безумного интересного занятия, зеленоглазую отвлёк дверной стук.

— Одевайся, только накинь что-нибудь потеплее, — Ран завалился в комнату сразу после стука, словно это было лишь предупреждение, а не вопрос о том, можно ли ему войти или нет, потому что Хайтани, как бы не старался уважать личные границы Дзихико, всегда себе всё позволял.

Дзихико опешила, но виду не подала, лишь повернула голову в его сторону и спросила:

— Зачем?

Её действительно начал волновать этот вопрос. Куда ей собираться? В момент глаза девушки округлились, а сама она подорвалась с кровати в сидячее положение, боясь, что её худшие опасения могут сбыться. Неужели он и правда выгонит её на улицу? Она не хотела этого. Даже не из-за того, что может попросту остаться на улицы, а из-за того, что не хотела терять Рана. Да, она поступила эгоистично, по возможности избегая объект своего воздыхания всю неделю, но ведь она через столько прошла, чтобы быть с ним рядом. Чувствовала она себя ужасно, но с своим состоянием ничего поделать не могла.

Хайтани удивила такая реакция на такую, казалось, простую просьбу. Что такого в том, чтобы накинуть на себя толстовку и джинсы? Он же не раздеться её просит, в конце концов.

— Сходим прогуляться, вишенка, — Ран уже по традиции лениво усмехнулся и хотел было выйти из комнаты, но застыл в дверном проёме, добавив: — Надоело твоё самобичевание, да и для твоего выздоровления свежий воздух не помешает.

— Но… — внутренне девушка обрадовалась, потому что облегчения с каждым его словом становилось всё больше и больше. Дзихико повернула голову в сторону окна, по которому активно стучали капли весеннего ливня. — Там дождь.

Обернувшись, Хайтани улыбнулся, но уже как-то более мягко, словно смотрел не на семнадцатилетнюю девушку, у которой, несмотря на возраст, жизненного опыта вагон и маленькая тележка, а на маленького беззаботного ребёнка, что в силу возраста задавал очевидные вопросы, но с таким интересом, словно от них весь мир зависит.

— Значит возьмём зонт, — парень пожал плечами и вышел из комнаты, оставляя все возможные возражения и попытки отмазаться за дверью.

Поняв, что деваться некуда, Дзихико с неохотой поднялась с кровати и направилась к шкафу. Хайтани ей даже полку выделили. Инициатором этой идеи был Риндо, Ран в свою очередь эту идею поддержал, в отличии новоиспечённой сожительницы. У Дзихико не было особого желания раскладывать вещи, боясь, что тем самым сможет причинить владельцам квартиры лишние неудобства, собираясь оставить вещи в дорожной сумке. Она и так, можно сказать, выселила старшего Хайтани из его комнаты в гостиную, так ещё и забралась в его шкаф. Только братья так не считали. Ран просто хотел предоставить девушке больше комфорта, но не стоит забывать, что на пару с младшим братом, они до ужаса чистоплюи, у которых всё всегда должно быть идеально разложено по полочкам — в прямом смысле. Поэтому переезд вещей Дзихико на отведённую ей полку организовался довольно быстро.

Забавно, что братья ежедневно участвуют в местных пизделовках и темных делишках, в которых нередко обитает огромное количество грязи и не мало крови, но при всём этом, дома у них ни одной пылинки. В буквальном смысле. Дзихико, за неделю своего пребывания в их квартире, видела клининговую службу раза три. Порой становилось даже некомфортно, ведь чистюлей, в отличии от Хайтани, она никогда не была и её это нисколько не напрягало. Для неё было нормой придти после тяжелого дня и скинуть с себя вещи на стул или даже на пол. Нет, она не была грязнулей, просто убираться было зачастую в падло. Однако здесь, даже учитывая, что зеленоглазая особо ничего не делала, она всё равно доносила фантики от мармелада до мусорки и складывала вещи как в детском лагере перед проверкой.

Достав первую попавшуюся кофту с капюшоном и такие же чёрные спортивные штаны, Дзихико на секунду зависла перед зеркалом. Да, видок у неё конечно — пожевали и выплюнули. Пшеничные волосы растрепались, щеки слегка впали, под глазами синяки, словно она не спала неделю, хотя делала она это с точностью до наоборот. Спасибо, хоть мешков нет. Она смотрела на себя — худущую, высокую, в одном чёрном белье, которое, вместе с татуировкой, было как чёрное пятно на белом холсте. В голове промелькнула мысль, что будь у неё другая жизнь, возможно у неё получилось бы стать моделью, ведь в этом бизнесе все её комплексы и странности только приветствуются.

Дзихико тряхнула головой и, накинув на себя одежду, попятилась к выходу из комнаты, попутно расчесывая волосы руками.

За дверью, убрав руки в карманы излюбленных спортивок, девушку дожидался Ран. Он что-то непринуждённо строчил по клавиатуре, но, заприметив девушку, захлопнул телефон и убрал его в карман.

— Готова? — Ран глазами пробежался по наряду девушки, мысленно хмыкнув. Она — вся в чёрном, а он, несмотря на дождливую погоду — весь в белом. Ну прям как инь и янь.

Зеленоглазая утвердительно кивнула и последовала за парнем в коридор. Только одевая кроссовки, Дзихико заприметила подозрительную тишину в доме. Взгляд метнулся на часы, которые показывали уже половину восьмого.

— А Риндо разве не дома? — Дзихико, поддев пальцем кроссовок, натянула его на себя и вопросительно посмотрела в сторону Хайтани-старшего. Обычно, примерно в это время, младший зависал на кухне, пытаясь приготовить очередной кулинарный шедевр, который он накануне вычитал в интернете.

— Этот пиздюк свалил куда-то по делам, будет только завтра под утро, — Ран надел на себя куртку и помог залезть девушке в олимпийку, отмечая, что вещь явно старая и явно мужская.

Что за дела могут быть у Риндо, Дзихико решила не уточнять. Он уже не мальчик, чтобы она за него беспокоилась, а она — не курица-наседка. В этом вопросе двигало лишь чистое любопытство и не более. О том, что без них здесь становится невыносимо тоскливо, она говорить не хотела. Каждый раз, когда братья уходили из дома, Дзихико рыдала, ощущая себя единственным человеком не только в квартире, но и в целом мире. За такой небольшой период она привыкла к этим людям, хоть, из-за постоянного нахождения в комнате, видела их нечасто. Всё равно за дверью чувствовались тяжелые шаги, редкий запах еды, приготовленной младшим Хайтани, периодические шуточные ругательства. Это всё создавало пламенное ощущение чьего-то присутствия. Давало понять, что она не одна, что она не одинока.

Всунув руки в рукава излюбленной потертой олимпийки, Дзихико застегнула молнию до конца, показывая свою готовность выдвигаться. Вдруг она забыла, как дышать. Ран склонился ниже к её лицу так, что она могла ощутить его обжигающее дыхание на своей коже. Дзихико застыла, как статуя, внимательно следя за его действиями. Его руки поднялись к её шеи, застыв около неё на мгновение, из-за чего у девушки вновь перехватило дыхание. От такой картины Хайтани умиленно хмыкнул и, поправив ворот олимпийки, отстранился, вызывая у зеленоглазой сначала секундное непонимание того, что сейчас он сделал, а затем легкое, но заметное, разочарование.

Ран, повернув дверной замок, открыл входную дверь, галантно пропуская даму вперёд. Дзихико на это лишь вздохнула и закатила глаза, но всё же вышла.

На улице дождь стучал по лужам слабыми, но острыми каплями, заставляя людей, бежавших с работы, быстрее добраться до дома, а маленьких детей поскорее лечь в кроватку, в ожидании завтрашнего дня. Такой грибной дождик зачастую раздражал, но почему-то сейчас ощущался совсем по-иному. Как-то успокаивал что ли. Словно мелкие капельки пели старую, забытую колыбельную, что можно было услышать в далёком детстве.

Рядом с Раном дождь и вовсе не ощущался. Он не делал ничего такого особенного, лишь шёл по непривычно тихой для Роппонги улочке, крепко держа ладонь Дзихико в своей. Когда они вышли, Хайтани одной рукой открыл зонт, а для второй нашёл ещё более рациональное применение. Она шла за ним, не отрывая взгляда от их сцепившихся рук. От его ладони ужасно тепло. Жар проносился по всему телу, согревая каждую клетку, и не только у девушки.

Он ничего не говорил, просто шёл куда-то, куда ей неведомо. Но ощущая его настолько близко, настолько рядом, она с уверенностью может сказать, что пошла бы за ним куда угодно, хоть на край света, и плевать, что ебучее ранение отдаёт не только легкой болью, но и усталостью.

С Хайтани до одури хорошо.

Как зачарованная рассматривая Рана, каждую черту его лица под тенью зонта и проходящего света уличных фонарей, она и не заметила, как парень остановился. Зато отчетливо почувствовала, как он выпустил свою ладонь, наливая её руку привычным холодом. Дзихико изумленно, как будто в страхе, выпучила на него свои огромные оливковые глаза.

— Подожди тут, я буквально на пять минут, — Хайтани передал ей ярко-оранжевый зонт и направился в какую-то забегаловку. Но его остановили.

Точнее остановила крепкая отчаянная хватка на рукаве его ветровки. Дзихико буквально вцепилась в него, не давая сделать и шагу.

— Не уходи.

От этого слова внутри всё сжалось. Она смотрела на него как Хатико, словно боясь, что он зайдёт внутрь пекарни и не вернётся. На секунду он даже захотел бросить свою изначальную затею, но желание приподнять вишенке настроение пересиливал этот порыв.

— Не переживай, я быстро, — Ран мягко, словно отнимал руку нет от рукава, а от сердца, отдалился от девушки.