19. Промокшая куртка (1/2)

Дзихико слушала весь этот корявый пересказ прошлого, не перебивая. Сказать, что она была в шоке, — ничего не сказать. Правда оказалась настолько тяжёлой, что по щеке скатилась одинокая слеза, которую девушка сразу подтерла рукавом свитера.

Больно, обидно? Но на что обижаться? Иоширо хоть и частично скрывал своё прошлое, всё же делал он это, можно сказать во благо. Что было бы, если Дзихико узнала об этом, к примеру, лет в тринадцать? Явно ничего хорошего. В голову к травмированному подростку могло взбрести всякое, о чем даже подумать страшно.

— Как ты видишь, я совершил много ошибок, — после не большой паузы, первым заговорил Иоширо, — Я не хочу, чтобы и ты пошла по этому пути. Живите счастливо в Саппоро, без криминала и сомнительных личностей.

На секунду девушка опешила. Кого он имеет ввиду под сомнительными личностями? Навряд ли себя. Иоширо конечно благородный, но слишком гордый, чтобы вот так просто обозвать себя в не лучшем свете.

В голове образовался целый список из её друзей, знакомых и просто случайных людей, с которыми Дзихико пришлось когда-то пересечься. Но никто шибко не походил на сомнительных личностей. Да, некоторые были довольно скрытными, порой даже опасными, однако из близких людей все были более менее адекватными.

И тут до Дзихико дошло. Точнее сказать, возникла догадка и довольно весомая, но верить в неё не хотелось. Только она захотела уточнить про эту сомнительную личность, как её перебил Иоширо, резко меняя тему:

— Не переживай, я и Тошиэки будем приезжать по праздникам, — сказал он тихим и успокаивающим тоном, словно их короткие визиты смогут заменить ту жизнь, которой Дзихико жила последние несколько лет.

Здесь всё: вечерние посиделки за просмотром фильмов, какая никакая, порой даже слишком опасная, но всё же работа, прогулки с Шимадой, где он обязательно похвастается каким-то новым трюком, пусть даже ненавистная школа. Бросать все мечты на произвол судьбы — явно не лучшее решение.

А в последнее время, у Дзихико появилась ещё одна весомая причина остаться в Токио. Та самая, о которой она думает каждый день и каждую ночь. Та самая, в фиалковых глазах которой она готова захлебнуться. Та самая, с хитрой ухмылкой, чудным окрашиванием и какой-то родственной душой. Та, из-за которой она точно не сможет уехать.

— Есть один человек, без которого я там не смогу, — тихо пролепетала девушка и поджала губы. Голос даже не дрогнул, но коленки предательски дрожали. Рассказывать это было отнюдь не просто, ведь Накано-старшая никак не хотела признавать, что влюбилась. Да ещё и не просто влюбилась, а втрескалась по самые уши, как девчонка-подросток в симпатичного певца из популярной айдол группы.

Иоширо понял, что между этими двумя что-то есть, ещё в больнице. То, как Хайтани-старший носился вокруг бессознательной девушки, вряд ли можно назвать дружеской заботой. И ещё его слова о том, что он позаботится о Дзихико. Всё это вызывало прилив ярости.

— Это ты про Хайтани? — дядя выгнул бровь, скептически глядя на Дзихико. Он еле сдерживал порыв найти этого самого Хайтани и въебать его смазливому личику, что вскружило голову его племяннице. Однако, зная боевые способности лидеров Роппонги, ему вряд ли удастся это сделать. — Забудь, он убийца и уголовник. Он подвергнет тебя большой опасности, к тому же просто поиграется и бросит, — говорил он это, не для того, чтобы обидеть племянницу, а чтобы, по его мнению, вразумить её. Хоть Иоширо сам и сомневался в правдивости этих слов и даже, в какой-то мере, противоречил сам себе, ведь, Ран ни на секунду не отходил от койки Дзихико в больнице. Трое суток. Даже очнулась она рядом с ним. С простыми игрушками так не возятся, за них так не переживают.

Для зеленоглазой это был огромный удар. Не то, чтобы она нацепила розовые очки и, как дура, бегала за Раном. Она с самого начала знала, что он и его драгоценный братик — далеко не белые и пушистые, а лапки у них отнюдь не чистые. Но кто она такая, чтобы судить их. Дзихико была уверена, что плохими не рождаются, а становятся, к этому зачастую ведёт что-то из детства. У девушки тоже был шанс озлобиться на весь мир, однако сделала она это лишь на малый круг людей, по её мнению, — гандонов редкостных.

Да и к тому же не существуют полностью прогнивших людей. В каждом человеке свой процент добра и зла, просто у кого-то тёмной стороны меньше, а у кого-то больше. Но белая сторона есть всегда. Дзихико убедилась в своем понятии ещё раз, когда повстречала братьев Хайтани. Они калечат, убивают, промышляют нелегальной деятельностью, но даже у таких ублюдков есть достоинство и свои принципы, к примеру: простых смертных стараться не трогать или к женщинам против их воли не прикасаться <s>хотя мало было тех, кто отказывал</s>.

— Как ты можешь такое говорить?! Ты его не знаешь! — Дзихико вновь начала срываться на крик, ибо желания слушать эту чушь про Рана не было от слова совсем.

Накано-старший, невольно следуя примеру своей племянницы, медленно, но уверенно закипал. Терпение было на исходе, но держать себя на тонком канате, стоя в одном шаге от эмоционального срыва, при этом умея ещё хорошо балансировать между двумя этими состояниями — было его особым талантом.

— Конкретно его — нет. Но знаю кучу таких парней, как Хайтани, у которых на уме лишь одно, — мужчина прикусил язык, умалчивая, что конкретно может интересовать парней по типу Рана. Однако, что Иоширо имел ввиду, Дзихико знала. Возникло сразу несколько предположений, самое очевидное из которых то, что заставило её когда-то больно обжечься. — Собирай всё самое необходимое, остальное я довезу позже.

Словно на неё вылили ведро, наполненное ледяной реальностью. Как же её раздражало, как Накано-старший, как бы невзначай, пытался перевести тему разговора, так ещё зачастую в более скверное русло, порой пользуясь неумелыми попытками оправдаться тем, что он её дядя.

— Не соскакивай с темы! Я никуда не поеду.

— Выбора у тебя нет.

После этой фразы, хрупкий купол надежды, что зеленоглазая так отчаянно выстраивала вокруг себя, с громким шумом, отдающемся в барабанных перепонках, раскололся. Действительно, она несовершеннолетняя, и в теории, Иоширо вполне может посадить её на домашний арест до отъезда, благо ждать осталось не долго. Только вот, Дзихико далеко не из тех, кто будет сидеть просто, сложа ручки, и ждать своей участи. К советам она прислушается, спасибо, но помыкать бессмысленным правилам не собирается, какое бы чувство долга не испытывала. Не тот у неё характер.

— Если так… — Дзихико вскочила с кровати, отчего в глазах чуть потемнело, но девушка мастерски это проигнорировала. Сейчас у неё в голове играли лишь эмоции и чистой водой отчаяние, уступая место здравому смыслу. Её силком затащили в этот город, но теперь её даже силком не выпроводишь. Схватив свою ещё не до конца разобранную сумку, зеленоглазая в спешке запихала всё, что видела из своих вещей обратно. — Я останусь в Токио, но в этом доме больше не задержусь. Не переживай, благо город большой, найду, где перекантоваться.

Дзихико перешагнула через упавшие штаны и, закинув тяжёлую сумку на спину, быстрым шагом направилась к выходу, игнорируя ток боли, отдающий в ранение на плече.

— Остановись, давай успокоимся и просто поговорим! — Иоширо подорвался с кровати и, споткнувшись, побежал вслед за племянницей. А ходит она очень быстро.

Он не хотел такого исхода. Дзихико только выписалась из больницы, ей нужно отдыхать, не тревожить себя. А что в итоге? Она сбегает, непонятно куда и надолго ли. Оставляет его наедине со своей совестью. Не стоило ему соглашаться с Мэной так рано. Нужно было подождать хотя бы недельки две, чтобы Дзихико уже окончательно восстановилась, и Мэна сама бы уговорила её уехать в Саппоро. А он как всегда всё испортил, наговорил много лишнего. Хотел как лучше, а получилось как всегда.

Продолжать слушать о том, с кем и как ей общаться или не общаться, девушка не собиралась. От этих советов и их оправданий было уже тошно. Да и что она с сестрой забыли в этом Саппоро? Там они никого, кроме Мэны, не знают. У неё в Токио не так много близких людей, чтобы разом их всех бросить, обрывая связи с концами. А ведь недавно она открыла для себя ещё одного важного человека. Того, кто даже за такой небольшой срок знакомства всячески выручал её и поддерживал. От этих фиалковых глаз она не готова отказаться, даже под прицелом пистолета.

Дзихико выбегает в коридор и несётся сломя голову по лестнице к выходу из этого некогда родного дома. Здесь так много всего произошло. Конечно были и плохие моменты, но они сменялись хорошими. Пусть жили они здесь относительно недолго, Дзихико вросла в это место с корнями, которые теперь невероятно тяжело и больно вырывать. Она и не знает, вернётся ли сюда обратно.

Как же хочется, чтобы всё стало, как раньше. Чтобы, как ещё несколько месяцев назад, Дзихико завалилась в дом под вечер, после посиделок с Тошиэки. Её бы снова встретил аромат зелёного чая, её любимого, который Накано-старший не спеша попивал на кухне, читая новости в газете — в этом плане он был старомоден. Нодзоми сидела у себя в комнате, погружаясь в мир черно-белых японских комиксов. Дзихико ещё помнит, как первый раз застала сестру за прочтением яойной манги. Она была мягко говоря в шоке, что сестрёнка пристрастилась к подобному роду литературы, но ругаться не стала. Хочется, но, останься она здесь, — этого всего уже точно никогда не произойдёт.

Обув свои поношенные ботинки, зеленоглазая уже потянулась за курткой, как её остановили, всего лишь двумя словами. Этот тоненький голосок, с нотками писклявости, но всегда старающийся казаться серьёзным, и сейчас это выходило, как нельзя лучше:

— Ты куда?

Поссорившись с дядей и собравшись покидать столь значимое место, Дзихико совсем забыла о самом важном человеке в её жизни. Нодзоми.

Та, обескуражено посмотрела сначала на сестру, а затем на сумку у неё за спиной. Нодзоми, как и её сестра, могла моментально применить логику, отчего сейчас, осознание, зачем ей спортивная сумка, с которой она приехала из больницы, пришло слишком быстро. Так ещё со второго этажа доносились обрывки ругани, вряд ли сестра и дядя там просто мило беседовали. Сложить два и два не составляло труда. Только от этого становилось ещё паршивее.

Старшая обернулась, глядя на сестру стеклянными глазами. Как она могла забыть о своей любимой младшей сестрёнке? Просто оставить её здесь в неведение.

Дзихико всегда оберегала сестру. С самого детства, в тяжелые для них времена, в их переломный момент и до сих пор. Нодзоми единственный человек, который её ничем не обидел. Накано-младшая — самый светлый человек из всех, которых она знала. Да, у неё, как и у всех, бывает плохое настроение, да и заскоков у неё немало, взять к примеру ту же педантичность, которой у Дзихико не было никогда от слова совсем. Но даже со своими незначительные недостатками, она продолжала освещать лучиком солнца старшую сестру в трудные моменты.

Единственная причина, по которой Дзихико смогла бы остаться в этом доме, с возможной перспективой скорого переезда в другой город, стояла перед ней. Старшая с удовольствием взяла бы сестру с собой, только вот она идёт, в прямом смысле, — в никуда, и что будет делать дальше не имеет понятия. Тянуть с собой в неизвестность ребёнка, который и так уже настрадался за свою жизнь, просто напросто глупо и ужасно эгоистично. Дзихико не хочет больше страданий для сестрёнки, поэтому, пожалуй самым правильным, пусть и болезненным, решением будет оставить её с дядей. Одну в Саппоро он её навряд ли отправят, а даже если так, Мэна со своим характером не даст Нодзоми в обиду.

— Послушай, — Накано-старшая подошла ближе и заключила сестру в самые тёплые и родные объятья, — Я должна уйти, не знаю на долго ли. Хорошо кушай, продолжай учиться на отлично, образования очень важно. Всегда носи с собой ингалятор и не слушай этого придурка Хидеки, он просто тебе завидует, — Дзихико отстранилась и, большим пальцем смахнув слезинку с щеки сестры, нежно улыбнулась, — Знай, что я тебя люблю больше всех на свете, ‘моя младшая сестрёнка’. — она не знала, сколько ещё не увидит её, поэтому постаралась вложить в эти слова всю душу, думая, что так будет проще отпустить. Но отпускать всегда сложно.

Иоширо уже давно спустился и просто молча наблюдал, стискивая зубы, зная, что остановить племянницу он не сможет. Всё, что ему оставалось — стоять напротив входной двери и смотреть, как Дзихико уходит.

На прощание девушка чмокнула сестру в макушку и накинула на себя куртку, скрепя сердцем. Видя, что дядя уже её не останавливает, она распахнула входную дверь и, увидев, что по порогу стучат обильные капли дождя, схватила из корзины для зонтов первый попавшийся. Она даже не обратила внимание, что этот зонтик принадлежит её младшей сестрёнке. В этот момент, какой именно этот зонт, — последнее, что волновало Дзихико.

Стоило ей переступить порог, как весь тот поток слёз, который она так отчаянно сдерживала в доме, вылился наружу. Она больше не в силах держать всё в себе.

***</p>

Дзихико бродила по улицам где-то в районе Шибуи. Как она доехала сюда, девушка помнит смутно. В голове лишь шум, который не может заглушить даже такое огромное количество людей, как здесь. Все эти люди создавали пламенное ощущение общества, позволяя девушке не задохнуться в истерике прямо по середине улицы.

В таком одиночестве Накано не ощущала себя уже давно. С тех самых пор, когда её запирали в той страшной тёмной комнате из-за плохого поведения. А дождливая погода лишь нагоняла угнетающей атмосферы.