18. Обнажая шрамы (1/2)

Всё-таки своя кровать не сравнится с больничной. Она мягкая, широкая и плюхаться на неё приятно. На больничных койках жесткие неудобные матрасы, а подушки больше напоминают бетон, нежели кладезь пуха и перьев. Дзихико настолько было некомфортно спать, что она буквально слезами принудила Шимаду привезти ее подушку из дома. Ему хотелось поворчать, как он делал это обычно, но Дзихико было жаль, и не только из-за неудобной подушки.

Желание пролежать так, просто раскинув на кровати руки и ноги в позе звёздочки, было неимоверным. Но нужно было ещё разобрать сумку. За три недели пребывания в больнице в ней накопилось достаточно много вещей. Одежда, зубная щётка и другие средства личной гигиены, ноут и зарядка, контейнеры, в которых младшая сестра заботливо приносила домашнюю еду, ведь больничную есть было, мягко говоря, — невозможно; слегка помятые рисунки самой маленькой из семьи Шимады — Тору. Шимада тогда завалились в палату всей дружной семейкой, даже госпожа Шимада, мать этой весёлой компании, решила навестить девушку.

Вообще такие посиделки хорошо разбавляли угнетающие стены больницы. Жалко только, что часов посещения было ужасно мало. В остальное время из развлечений были только ноут, со скаченными заранее фильмами, и изучение трещин на потолке. Зато, навестило Дзихико большое количество людей. Дядя, сестра, Одзима, приехавшая аж из Саппоро, Аой и ещё пару её одноклассников, Тошиэки с семейством и несколько знакомых трейсеров.

Она была искренне рада каждому, но при стуке в дверь, сердце начинало биться в два, а то и в три, раза чаще, желая, чтобы за белой дверью оказался он. Чтобы, слегка наклонив голову в бок, зашёл в палату с фирменной улыбкой чеширского кота и опять подстебал её за какую-то мелочь, ей это нравилось. Но из дверного показывался кто угодно, но не он. Почему Ран ни разу не удосужился навестить Дзихико, она не знала. Он писал ей каждый день, интересовался о её самочувствие, разговаривал на левые темы, пытаясь её отвлечь. Каждый раз она, заворожив дыхание, ждала нового сообщения. И искренне пищала, как ребёнок, когда телефон оповещал о входящей смс-ке.

Всё же пересилив себя, Дзихико поднялась и, усевшись в позу лотоса, вывалила всё содержимое прямо на кровать. Только она успела устало вздохнуть, оценив масштабы предстоящей работы, как, предварительно постучавшись, в комнату зашёл Иоширо, нервно теребя очки в руках.

Его состояние напрягало ещё с пробуждения Дзихико. Понятно, что он винил себя за случившееся, хотя как таковой вины его здесь не было, но выглядел он уж слишком грустно и подавлено. Ещё в стенах больницы, при каждой визите дяди, Дзихико поняла — он что-то не договаривает, а что конкретно — не ясно.

— По телевизору сказали, что будет сильный дождь.

Опять. Ну и что на это отвечать?

Дядя вёл себя очень странно: порой будто хотел что-то сказать, но лишь открывал рот, ака рыба, и тут же закрывал его обратно, поджимая губы и отводя взгляд в сторону. Приходя к Дзихико, Иоширо вечно мялся, и если разговор всё же завязывался, то разговаривал он только о погоде, а делал он так, только когда хотел что-то скрыть. Вот и сейчас мужчина начал из далека и втирал про надвигающийся ливень, но нутро девушки подсказывало, что хорошим этот разговор явно не закончится.

Прогноз погоды не интересовал Дзихико от слова совсем. Снова топтаться на пустом месте не хотелось, так что девушка решила спросить прямо:

— Что случилось? — оливковые глаза напористым взглядом стрельнули в дядю, — Говори.

Иоширо на миг разозлился. Его дико раздражало, что его племянница, которая в трое младше него, указывает, что ему делать. Но кому, как не ему знать, что спорить с этой девушкой — останешься в пролёте.

Тяжело выдохнув, Накано-старший пододвинул рабочее кресло и уселся четко напротив Дзихико, сложив руки в замок.

Он долго отодвигал предстоящий разговор, понимая, что реакция может быть любая, и предугадать её невозможно. Возможно, на него горой посыпятся оскорбления. Возможно, ему придётся останавливать водопад слёз. От этой зеленоглазой можно ожидать всё, что угодно, но итог всё равно будет один — он останется предателем. Однако, чего бы там он не хотел, острый и презрительный взгляд Одзимы каждый день как бы напоминал, что тянуть больше нельзя.

— Вы с Нодзоми уезжаете в Саппоро, — выпалил Иоширо, прикрыв глаза, — Навсегда.

Дзихико от услышанного застыла в одном положении, словно фигура, отлитая из гипса. Только её широко раскрытые глаза выделялись из общей картины.

— Что? — хриплым голосом переспросила девушка. Может она ослышалась? Её любимый дядя всегда поддерживал её и Нодзоми, чтобы не случилось. Неужели он готов так просто отказаться от них?

— Послезавтра у вас самолёт, Мэна оформит опеку, — дядя свёл брови к переносице, тоскливо вздыхая, — Пойми, так будет лучше.

— Лучше для кого?! — девушка кинула лаптоп, который достала из сумки чуть ранее, на матрас, хотя желание впечатать со всей дури чудо техники в стену было неимоверным. Как будто, разбитый вдребезги ноутбук смог бы хоть на немного заглушить эту боль. Боль отчаяния и предательства.

Хоть Дзихико уже не по годам смышлёная, её вполне можно назвать взрослым самостоятельным человеком, порой реальный возраст всё же проявлял себя. Но с другой стороны, для девушки, Иоширо их бросает. Пусть они и переедут к Мэне, не последнему человеку для семьи Накано, но осадок и довольно большой всё-таки останется. И он это понимал.

Тем не менее, лучше уж Дзихико будет считать своего дядю последним мудаком, чем пострадает снова. То, что она выжила после такого ранения — вообще огромное чудо.

— Там вы будете в безопасности, — Иоширо выдохнул, выдерживая новую паузу, — Сможешь зажить обычной жизнью, без криминала.

— Ты заставляешь меня отказаться от моих близких и всё бросить? — громкий голос стал переходить на крик, — Просто отправишь меня неизвестно куда и будешь жить себе припеваючи?! — ее вообще не волновал тот факт, что в Саппоро и конкретно у Мэны она уже была.

Для неё родным был, есть и останется Токио, пусть это и не город, где она родилась. на даже в мыслях никогда не задумывалась о переезде. Здесь было всё: школа, друзья, хоть и не очень большая, но всё же какая-никакая семья. Сколько бы боли не причинил этот город, он всегда будет занимать значимое место в сердце Дзихико. Взять и всё это бросить — невозможно.

Иоширо из-за всех сил пытался не сорваться. Пытался, правда. Но попытка не увенчалась успехом. Из него не вышло нормального родителя — это нужно признать. Девочки свалились на его голову совсем неожиданно, полностью меняя удручающие планы на его дальнейшую жизнь. Когда он решился на этот шаг, а решать пришлось в очень короткое время, он твердил себе, что сделал это по доброте душевной. Но на самом деле, глубоко в сердце, он лишь заглаживал вину перед той, кого не смог защитить. Пообещал себе, что будет оберегать их, как зеницу ока, каждый день сдувать с них пылинки, а что в итоге? Старшая — начинающий наркодилер, пережившая не только поганое детство, но и изнасилование и пулевое ранение, а младшую, астматика, гнобят в школе настолько, что неоднократно поднимался вопрос о переводе на домашнее обучение.

Похоже, всё повторяется и происходит ещё хуже.

— Пойми, я не хотел и не хочу для тебя участи Ясуко. Никто из вас не заслужил этого!

Воцарилось полное молчание.

Что значит, участи Ясуко? Зеленоглазая прекрасно знала про младшую сестру Иоширо, более того они стабильно, три раза в год, посещали её могилу. Она была младше Иоширо на восемь лет и умерла очень молодой, ей было всего восемнадцать. Настолько Дзихико было известно, Ясуко погибла в результате аварии. По крайней мере, ей так говорили. Но по-видимому, правду от неё с сестрой мастерски скрыли.

— Что ты имеешь ввиду? Она же погибла в автокатастрофе.

После опущенных в пол глаз, пазл в голове начал выстраиваться. Ясуко погибла не в автокатастрофе.

Им врали. Всё то время, что Дзихико и Нодзоми жили у дяди, он им врал. О чём ещё они не знают?

Раз словесная перепалка уже началась, продолжать срывать всё ужасное прошлое уже не было смысла. Может, если Дзихико узнает всю правду, она всё-таки послушается его и уедет подальше от этого города?

Глубоко вздохнув, Иоширо поднял голову, чтобы смотреть племяннице прямо в глаза.

— В молодости, я по глупости связался с плохими людьми и вступил в байкерскую банду, хотя «байкерская банда» была лишь прикрытием. Со временем группировка разрослась, а я стал наркобароном практически всего Минато…

Дзихико знала, как её дядя достиг таких высот в наркобизнесе, и знала, ради чего он занимался подобными вещами.

Ответ прост — деньги. Как же сладко это слово. Ощущение пухлой пачки наличных может открыть практически любые двери. Накано-старший, выросший в нищете, цеплялся за любую возможность заработать хотя бы на кусок хлеба. Цепочка различных заработков быстро привела его сначала в преступную группировку, а затем и в так называемый мир кайфа, где он стал им торговать.

Нужно было правильно подбирать слова, но как назло, в голову приходила только кристальная правда. Иоширо вначале старался максимально сглаживать углы, только выходило это паршиво. Она должна узнать всю правду. Так будет лучше.

— Я творил много ужасных вещей, дорвался до пластикового ощущения власти, — мужчина едва заметно вздрогнул, отгоняя от себя сомнения надобности этой истории, — Забылся, даже просьбы единственного родного человека игнорировал. Ясуко была светлой девушкой, которая не заслужила такого конца. Она умерла из-за меня.