Часть 12 (1/2)

Выйдя из камина, Драко решительно зашагал по дому своего детства.

Когда мать сказала ему, что у нее есть подарок для Лиры, он не предполагал, что это будет что-то настолько значимое. Это было не просто одеяло. Это было ЕГО детское одеяло, детское одеяло семьи Блэк. Оно принадлежало его матери, потом было его, а теперь оно принадлежало Лире.

Когда он вошел в столовую, то увидел своих родителей.

— Драко, дорогой, какой замечательный сюрприз, — улыбнулась Нарцисса, потягивая чай. — Не хочешь присоединиться к нам с отцом? Скоро подадут десерт. Ты сможешь рассказать нам о вечеринке.

— Мама, — сказал Драко, сурово глядя на нее. — Ты сказала мне, что будешь уважать правила и границы, которые установила Гермиона.

— И я так и сделала, — улыбнулась Нарцисса. — Лире понравился ее подарок?

— Ты подарила ей детское одеяльце семьи Блэк, — выплюнул Драко, проводя пальцами по волосам. — Это семейная реликвия. Гермиона может не понимать, что это значит, потому что она не росла в чистокровной семье, но остальные знают.

— А мисс Грейнджер знает, что именно представляет собой или означает это одеяло? — спросил Люциус, оторвавшись от своей книги.

— Конечно, нет! — сказал Драко, вскидывая руки вверх в отчаянии.

— Драко, — вздохнула Нарцисса, ставя чай на стол. — Ты любишь Лиру Грейнджер?

— Мама…

— Отвечай на вопрос. — Ее голос был строг, а глаза впились в него. Это напомнило ему о том, как в юности он разбил вазу и пытался солгать матери, но один ее взгляд заставил во всем признаться.

— Да…

— А мисс Грейнджер? — бесстрастно спросил его отец, заставив Драко недоверчиво посмотреть на него. — Ты ее тоже любишь?

— Я не думаю, что это…

— Не думай, что мы не знаем тебя, дорогой. Мы с твоим отцом не слепые, — оборвала его Нарцисса. — Мы видели, как ты смотришь на нее. Мы видели это годами. Я была с тобой в той комнате, ты мог обмануть Беллатрису, но меня ты не обманул. Я знаю моего сына. Боль в твоих глазах, когда она корчилась на полу…

Когда ее крики наполнили комнату, Драко почувствовал, что его тело горит. Желчь подступила к горлу, когда он смотрел, как его тетя мучает ее. Он должен был остановить ее. Он должен был что-то сделать. Этого не должно было случиться. Она не может умереть, не здесь, не так. Его рука дернулась к палочке, когда Беллатриса села на Гермиону сверху, вырезая на ее руке проклятое слово. Сделав шаг вперед, он почувствовал, как чья-то рука мягко, но твердо схватила его за запястье, притягивая обратно.

— Окклюменция, Драко, — пробормотала Нарцисса на ухо сыну. — Закрой сознание, сейчас же!

— Остановись. — Голос Драко надломился, когда он закрыл глаза, пытаясь быстро возвести стены в своем сознании, чтобы удержать это конкретное воспоминание.

— Ты думаешь, что мое принятие мисс Грейнджер — это то, с чем я только недавно смирился? — спросил Люциус. — Мне бы хотелось думать, что я могу адаптироваться, когда это необходимо, но нет, Драко. Это было то, с чем мне пришлось мириться много лет, с того самого дня в гостиной. С того момента, когда ты отказался опознать ее. Было много вещей, на которые я был готов пойти ради Темного Лорда, но потеря сына не входила в эти планы.

— Ты влюблен в Гермиону Грейнджер, — вслух заявила Нарцисса, и Драко ухватился за стул перед собой для поддержки. — Однажды я помешала тебе бороться за нее. Я не собираюсь повторять эту ошибку.

— Все не так просто…

— Любовь — это всегда не просто, — Нарцисса нежно улыбнулась сыну, когда ее рука скользнула в руку Люциуса. Ее глаза обратились к мужу, когда он нежно поцеловал костяшки ее пальцев. — Но когда ты находишь ее… она стоит всего.

***</p>

Гермиона стояла снаружи в саду, глядя на звезды, накинув на плечи плед, чтобы было не так холодно. Лира спала, Драко ушел по делам, а Гермиона уединилась, чтобы отдохнуть от вечеринки. То, что она сказала Драко, было правдой. Они сделали для ее дочери все, на что она только могла надеяться.

Как прошел год, Гермиона все еще пыталась осмыслить. За последние двенадцать месяцев многое изменилось к лучшему. Ее дочь спасла ее. Она была обязана ей всем.

— Галеон за твои мысли? — спросил Тео, выходя и становясь рядом с Гермионой в саду. Передавая ей горячий шоколад, он мягко улыбнулся. — Это маггловская поговорка, верно?

— Наверное, что-то похожее есть. — Гермиона мягко улыбнулась брюнету, стоящему рядом с ней. Возможно, Лира и спасла ее, но Тео дал ей надежду и жизнь, достойную Лиры.

Когда он появился в больнице в день ее рождения, Гермиона и предположить не могла, что год спустя они окажутся именно здесь. Она никогда не ожидала появления этой семьи и каждый день была благодарна за это.

— Ты точно знаешь, как заставить мужчину покраснеть, Грейнджер, — усмехнулся Тео, подмигнув ей, отчего она тихонько рассмеялась. Свободной рукой она взяла его руку в свою. Переплетя пальцы, они стояли в тишине и смотрели на звезды. — Я ненавижу ссориться с тобой, Гермиона…

— Я знаю. Я тоже ненавижу это, — тихо сказала Гермиона.

— Я не должен был так бросать тебе в лицо свои слова. Я не думал, когда говорил это, — Тео сглотнул, слегка сжав ее руку. — Ты ведь знаешь, что я не имел в виду твоих родителей? Я уже говорил тебе, как храбро ты поступила. Мы сказали тебе, что ты сделала правильный выбор. Драко сказал тебе, что они были в списке… пожалуйста, скажи мне, что ты знаешь об этом…

— Я знаю, что ты не имел в виду это конкретное решение, когда говорил те слова, Тео. Но это не отменяет того факта, что решение было именно моим. Я должна была позволить кому-то помочь мне стереть их воспоминания… Я не должна была быть такой самонадеянной. Мои родители не помнят меня — это моя вина… и я должна жить с этим.

— Было бы неважно, кто произнесет заклинание, Гермиона… забыть до такой степени… Но они живы. Ты спасла их.

— Я так устала спасать людей… и в итоге все равно проигрывать.

— Вот почему у тебя есть я. — Гермиона повернулась и посмотрела на него. Его глаза были нежными, добрыми и полными сочувствия. — Ты — моя семья. Ты моя сестра, и я люблю тебя. Я сделаю для тебя все… так же, как я знаю, что ты сделаешь все для меня. Я всегда буду ставить тебя на первое место… выше всего остального. В этом разница между Поттером и мной. У него есть моральный кодекс, а у меня нет.

— Ты так много сделал для Лиры и меня, Тео… Я никогда не смогу отплатить тебе за все это.

— Мне достаточно того, что ты и Лира здесь. — Он сделал паузу на мгновение, отпив глоток горячего шоколада. — Тебя достаточно, Гермиона.

Эти слова были такими простыми, но их значимость была такой огромной. Гермиона провела всю свою жизнь, пытаясь доказать свою значимость двум мирам, которым она принадлежала. Она была слишком странной, чтобы быть магглой, но недостаточно, чтобы быть уважаемой ведьмой. Потребовалась война и столько потерь, чтобы получить хоть унцию уважения. Однако здесь, в доме чистокровного волшебника, Гермиона была самодостаточной. Ей не нужно было соответствовать их стандартам или принижать себя. Ее было достаточно.

Из дверного проема Драко наблюдал, как двое держались за руки, глядя на небо. После стольких разногласий и неопределенности он был рад видеть, что все вернулось на круги своя.

Тео нуждался в Гермионе в своей жизни. После всей боли и тьмы, которую он пережил, ему нужен был яркий свет, как у Золотой девочки. Когда Тео поймал его взгляд, Драко слегка кивнул ему. Он смотрел, как Тео что-то пробормотал ведьме, затем сжал ее руку и удалился в дом.

Драко смотрел на Гермиону, вглядываясь в нее. Она выглядела расслабленной, ее миниатюрная фигурка была завернута в плед, локоны развевались вокруг нее из-за ветра. От нее захватывало дух, и она даже не подозревала об этом.

— Знаешь, — сказал Драко, выходя на террасу и нарушая тишину. — Говорят, звезды хранят секреты галактики, желания надеющихся и ответы на все вопросы, которые ты даже не знал, что хочешь задать.

— Правда? — спросила она, глядя на него с мягкой улыбкой. — Они хранят твои желания?

— Несколько, — слегка ухмыльнулся Драко, протягивая руку и заправляя локон ей за ухо. Заглянув в ее глаза, он увидел в них золотые искорки и яркий огонь. Этот огонь был единственной частью Гермионы, которую он всегда хранил в ней. Он был полон решимости никогда больше не позволить ему угаснуть. Он сожжет весь мир дотла, прежде чем позволит Гермионе Грейнджер потерять огонь, который делал ее такой, какая она есть.

— Ты не скажешь мне, куда ты улизнул? — тихо спросила она, неосознанно придвигаясь ближе к нему и удерживая его взгляд.

— Для тебя. — Гермиона посмотрела вниз на свои руки. На них лежала кроваво-красная роза. — Это из сада моей семьи. Моя мать известна своими розами. Она напомнила мне о тебе. — Шоколадные глаза снова встретились с серебряными, когда его пальцы нежно взяли ее подбородок, а большой палец легким прикосновением погладил ее щеку. — Красивые, яркие, способные выдержать даже самый суровый климат. Розы — единственное, что смогло выжить после темной магии, заразившей поместье…

— Драко…

— Я не хороший человек, Гермиона… — Драко сглотнул, борясь с собственными желаниями, продолжая теряться в ее глазах. — Я гордый и темпераментный. У меня есть недостатки и шрамы, которые настолько глубоки, что даже я не знаю, как найти их корень.

— У всех нас есть шрамы.

— Но я также эгоистичен… и прямо сейчас я хочу быть невероятно эгоистичным с тобой.

— Я не пон…

Слова были украдены у нее, когда Драко наклонился и нежно поцеловал ее губы своими. Поцелуй был нежным, трепетным, сладким, но когда его пальцы запутались в диких кудрях, он превратился в нечто большее. Поцелуй наполнился страстью, желанием и голодом, к которому никто из них не был готов. Он зажег огонь в животе Гермионы, наполнив ее теплом, которого ей так не хватало.

Каждый нерв внутри Драко запульсировал, когда его губы прижались к ее губам, принимая их как свои собственные. Он много раз думал о том, какого это - целовать Гермиону Грейнджер. Он много фантазировал о ведьме, некоторые мысли были даже более развратными, чем он мог бы признаться, но все фантазии, все мысли… ничто не могло подготовить его к тому, что он почувствовал на самом деле.

Ее кожа обжигала его ледяное тело, зажигая в нем искру, которая, как он давно боялся, умерла. Драко Малфой целовал многих девушек. Он обнимался и трахался на протяжении последних лет обучения в Хогвартсе и даже после этого, ничто не могло сравниться с этим поцелуем с Гермионой Грейнджер.

Когда он отстранился, чтобы дать ей перевести дух, его магия словно взывала к ней, пытаясь снова соединиться с ее магией, желая притянуть его к ней самым восхитительным образом. Воздух вокруг них потрескивал от их совместной магии, когда он рассматривал ее раскрасневшееся лицо и припухшие губы. Она была восхитительна.

— Я должен был узнать, каково это… хотя бы раз.