Стратагема 34: Нанесение самому себе увечья (1/1)

Очнувшись, он поспешил открыть глаза, и обнаружил себя в какой-то странной комнате. Здесь не было окон, а дверь выглядела очень толстой, словно в темнице. Тем не менее, он лежал на хорошей кровати с мягкими перинами. Ло Таошу попытался приподняться на руках, но правое плечо пронзило болью. Он схватился за рану. Повреждённая при падении нога тоже болела.

Всё случилось слишком неожиданно. Сначала он хотел под личиной обычного молодого прожигателя жизни, сына какого-нибудь купца, напроситься в дом Та Ханьсуна, и там выведать, что же всё-таки его связывает с Пэй Мином. Но с самого начала всё пошло не так. Он случайно свернул не туда и немного заплутал, потом на повозку напала кучка мелких демонов. Он, конечно, тут же прогнал их талисманами, но поганцы перевернули повозку, из-за чего он упал и ушибся. Так что знакомство с потенциальным соперником вышло несколько… не таким, как ему бы хотелось.

Ло Таошу даже не знал, что его больше разочаровывает: то, что он вконец опозорился перед этим заклинателем, или то, что он находится неизвестно, где. Спустя некоторое время ему всё-таки удалось подняться. Медленно, аккуратно, вдоль стеночки, он подошёл к двери. С этой стороны не было никаких ручек. Он толкнул, но дубовая мощная доска ожидаемо не поддалась. Небожитель устало вздохнул. Он попытался вызвать кого-нибудь по духовной сети, но наткнулся на преграду и там. Выходит, комната окружена барьером. Бог литературы прислонился спиной к холодному камню, съехал на пол и вытянул больную ногу. Лодыжка уродливо распухла и посинела. У небожителя было с собой лекарство, но, пока он не разберётся, что происходит, выгоднее оставаться раненым. Неизвестно, что на уме у того, кто запер его здесь.

Интересно, заметят ли его пропажу? Отправят кого-нибудь на поиски? Не может же Линвэнь просто так взять и простить ему несданный отчёт. Он усмехнулся этой мысли и стал от нечего делать разглядывать камеру. Стены были каменными, под потолком светилось пять холодных белых огоньков, четыре в углах и один посередине. Свет у них был ровный, он не трепетал, как огонь. В голове всколыхнулись давние воспоминания о человеке, который делал такие светильники.

Ло Таошу поёжился и отвёл взгляд. Не может же это быть он? Он давно уже умер. Двести лет назад, как давно это было…

Река воспоминаний захлестнула его. Перед глазами возник старый дом чиновника Ло, изрезанное морщинами лицо отца, большие зелёные глаза матери. Он не знал, откуда она родом. Дед выкупил девочку с экзотической внешностью на рынке, а потом его сын влюбился в неё. Вся родня была против, но отец всё равно женился на ней. Им пришлось уехать из родных мест в столицу. Отец сдал экзамены и поступил на службу во дворец. В этом небольшом доме на углу двух малых торговых улиц и прошло детство юного Иньхэ. Мать дала ему это звонкое красивое домашнее имя — в честь звёздного неба далёких степей, которые она смутно помнила. Кроме неё так называл его учитель. Учитель, что любил его как родного сына, что прекрасно владел каллиграфией, говорил на нескольких языках, пел старинные песни и играл на лютне. Учитель, что никогда ничему его не учил, но Иньхэ жадно хватал каждый его взгляд и жест, старательно повторял движения рук при письме или над струнами.

Как-то всю горечь в десять лет Иньхэ не осознавал. Но он прекрасно понимал мать, которая нашла в его наставнике родную душу. Он говорил с ней на её полузабытом наречии и отводил обряды по обычаю её народа. Сейчас, по прошествии многих лет, он понимал и гнев отца, который видел в этом измену. Трудно поверить, что женщина и мужчина, сидящие рядом и держащиеся за руки, всего лишь любят друг друга как брат с сестрой. Но Иньхэ знал, что это истинно так. Мать никогда не изменяла отцу, а учитель Шэн никогда не предавал друзей. Ревность слепа. Оба пошли под суд, оба были признаны виновными и оба казнены в пятнадцатый день шестой луны седьмого года правления Сунцзи. Больше никто не называл Таошу ласковым именем. Больше никто не проявлял к нему трепетной заботы, не улыбался так легко, не разговаривал с ним на любые темы.

Отец нанял для него нового учителя, который был совсем другим, не таким, как дядя Шэн. Он строго спрашивал и строго следил за каждым его вздохом. Он требовал послушания, выдавал задания и ждал их беспрекословного выполнения. Никакие обсуждения или возражения он не признавал, и Таошу пришлось молчать. Все свои мысли он стал записывать в тетрадь. Она стала его единственной собеседницей. На этих листах он рисовал птиц, реки, горы и цветы, дополнял картины стихами и нотными знаками. Ему безумно хотелось свободы. И путь был только один.

Экзамены он сдал легко. Легко поступил на службу, как отец, и стремительно пошёл по карьерной лестнице. Спустя пару лет он уже занимал пост помощника министра финансов, что считалось просто невероятным результатом. Отцу оставалось только глотать желчь и прозябать в мелком чине письмоводителя начальника уезда. Тогда-то Ло Таошу и собрал впервые молодых людей, талантливых, разносторонних, таких же пострадавших от слишком консервативной и узколобой системы заучивания канонов. Вместе они сидели долгими вечерами, обсуждая самые разные темы, решая глобальные проблемы и отвечая на вопросы, подбрасываемые эпохой. Многое из этого Таошу потом пытался протолкнуть на высоком уровне. Кое-что удавалось, кое-что — нет. И, тем не менее, их братство стало чем-то самоценным, почти семьёй. Ближе всех к Ло Таошу был как раз тот молодой человек, что делал неискрящие лампы.

Хай Цзуи.

Скрипнул дверной замок. Таошу открыл глаза и посмотрел на выглянувшее из-за двери лицо. Молодое, бледное, с той же улыбкой, какую он помнил.

— Здравствуй. Ты уже проснулся? Как нога? А рука? Я тебя сильно задел, прости.

Хай Цзуи присел перед ним на пол и виновато посмотрел на перевязанное плечо.

— Что ты собираешься делать? — Ло Таошу рассматривал его, пытаясь понять, что же он задумал. Тогда, два века назад, он плохо понимал его. Он не знал, куда смотреть. Теперь знал. Только вот даже предположить не мог, зачем он нужен ему живым.

— Веселиться, конечно же, — Хай Цзуи подпёр голову рукой. — Мы снова соберёмся всей дружной компанией. Ребята по тебе скучали, очень сильно.

Ло Таошу почувствовал, как его передёрнуло. Он влип, крепко влип. Лучше бы Небеса поскорее вспомнили про него! О, если его сейчас же заберут, он подготовит для Линвэнь столько отчётов, сколько она захочет!

⸙⸙⸙⸙⸙⸙⸙⸙⸙⸙⸙⸙⸙⸙⸙⸙⸙⸙⸙⸙⸙⸙⸙⸙⸙⸙⸙