Глава 37 (1/2)

7 марта 1937 года — 22 марта 1937 года

Подземелья под Хогвартсом

Обнажённое искромсанное тело падает на каменный пол, по инерции пытаясь подняться на искалеченных руках, но в травмированных мышцах не хватает сил. Пальцы без ногтей скребут стену, но лишь размазывают кровь, уже не ощущая боли, пытаясь сделать хоть что-то. Тело, покрытое рубцами, синяками и кровоподтёками, давно было сломлено, но дух продолжал цепляться, надеясь хоть на что-то.

— Удивительно, — Вальбурга довольно улыбнулась, — мой братец уже давно бы скулил, забившись в угол. Но ты, — она облизнулась, — другое дело!

Блэк переводит взгляд на девушку-старшекурсницу, что стоит за спиной Элизабет, и та наносит очередной удар ремнём с тяжёлой металлической бляшкой, оставляя новый кроваво-красный рубец на некогда белой и чистой коже, вновь роняя свою жертву на пол.

— Кажется, наши способы неэффективны, — поднявшись со стула, аристократка подошла ближе, — ногтей же не осталось? — её взгляд нашёл окровавленные кусочки на земле, — тогда черёд зубов.

Молчаливые исполнители подняли девочку, начав открывать рот своей жертвы, чему она воспротивилась, но мучители знали своё дело: заткнули ей нос, а потом вставили в зубы её же палочку, используя как рычаг, выворачивая челюсть и заставляя рот открыться.

— Думала, можешь крутить хвостом и тебе ничего не будет? — Вальбурга достала платок и осторожно подобрала им один из вырванных ногтей, — если мои братья оказались столь малодушны, что согласились закрыть на всё глаза, то я подобное так просто не оставлю. А лихо ты окрутила Ориона! Он даже перестал жаловаться мне, начав всё больше проводить времени с тобой. Причём добровольно! Будь вы постарше, была бы уверена, что начали трахаться, а так… — Вальбурга махнула рукой, — у моего рода есть отличный ритуал, простенький, но обязательно требует свежую кровь врага, на которого он и будет направлен. Именно свежую, чтобы прошло не больше часа…

Её прервал громкий хруст и оглушительный крик. На пол упал красно-белый осколок зуба. Жертва усиленно забилась в руках держащих её парней, пока старшекурсница, сделавшая шаг назад, держала давно потемневшие от крови щипцы.

— А-а! — удар в живот прервал конвульсии Брэйтон. Перемазанное грязью и кровью тело вновь было отброшено на пол.

— Ты хоть слушаешь меня?! — возмутилась Вальбурга, — кому я тут рассказываю это?!

Она резко выхватила ремень с бляшкой и нанесла с десяток ударов по содрогавшейся от боли девочке, вызвав новые выкрики.

— Ты даже не отведала Круцио! — Запыхавшаяся слизеринка прекратила наносить удары, бросив ремень обратно. Она секунду подумала и продолжила прерванный монолог:

— Безмозглая шлюха, мы в подземелье, на самой глубине. Тут никто не услышит твоих воплей. Но не думай, что я позволю тебе сдохнуть. Нет, теперь это станет твоей реальностью, твоей новой жизнью.

Вальбурга достаёт из сумочки самый обычный мел и быстро чертит простую схему из двух совмещённых треугольников, в центр которой помещает вырванный ноготь, что всё это время держала в левой руке.

— Услышь меня, покровитель рода, и прими в жертву эту кровь, — начала она, прикрыв глаза, — преследуй свою цель и рви её. Дай боль её костям, вкушай кровь её плоти и мучай разум!

Чёрный туман начал вытекать из нарисованной фигуры, образуя маленький матово-тёмный шар. Секунду он повисел в воздухе, а потом исчез, а лежащая на полу фигурка выгнулась в нестерпимой боли.

— А-а! — в который уже раз закричала она, срывая глотку.

— Чувствуешь?! — Вальбурга присела на корточки, склонившись к своей жертве, — довольно слабая замена пыточных чар, зато до-олгая, — губы мучительницы растянулись в улыбке, — в Больничном крыле придётся повозиться, чтобы их снять, ведь они завязаны на кровь и ритуал. Нужно будет проводить процедуру «отторжения» крови, а потом вычерчивать рунный круг очищения. Так что готовься. Это чувство будет в тебе ещё несколько часов. Минимум!

Слизеринка поднялась на ноги, бросив взгляд на часы.

— Жаль, что на самом деле «покровители» — это лишь миф, — она вздохнула, — зато на это завязана целая куча древних ритуалов. Хах, наверное, думаешь, — продолжала Блэк, смотря на изгибающуюся в невыносимых муках девочку, — «зачем она мне это рассказывает?». Наверняка ведь думаешь, тупая ты грязнокровка?

Вальбурга вернулась к своему стулу, но не стала садиться, а обошла его, облокотившись руками о спинку.

— То, что я говорю — общеизвестно. Просто хочу, чтобы ты это знала. Может, начнёшь шевелить извилинами и станешь немного умнее. Запомни мои слова. Если не будешь запоминать, то следующий раз будет ещё более болезненным. А если будешь слушаться, то, может быть, мой род даже не убьёт тебя в конце года, а просто заблокирует магию и выбросит в мир этих животных-маглов. — Она морщится и выпрямляется. — Ладно, мы закончили. Фроуст, за мной, а вы двое вынесите этот мусор и бросьте где-нибудь в коридорах замка.

Два оставшихся человека поклонились, дождавшись, пока Вальбурга со старшекурсницей выйдут из помещения, а потом переглянулись. Первый пожал плечами, а второй вздохнул. После этого они, также молча, посмотрели на уже переставшую кричать и лишать судорожно дёргавшуюся девочку, лежащую на холодном каменном полу.

— Мерлин, чувствую себя такой тварью, — едва слышно прошептал первый, пытаясь осторожно поднять её в воздух, пока второй наколдовал носилки, — давай поближе к Больничному крылу. Это ведь считается «коридором» замка?

— Главное — ни на кого не наткнуться, а то вопросов будет выше крыши, — поправил его напарник своей капюшон, одновременно наводя чистоту в помещении, — не хочу иметь такую репутацию…

***</p>

— Уже пользовались камином? — спросил нас профессор, взяв с полки порошок.

— Нет, — с интересом покосился на небольшую ёмкость, доверху наполненную сероватой субстанцией, — но много раз про это слышали.

Том согласно кивнул.

— Тут всё просто. — Дамблдор бросает горсть порошка в зажжённый камин и громко произносит: — Министерство Магии! — Огонь меняет цвет на зелёный, став сильнее и насыщеннее. — Теперь у нас есть минута, чтобы воспользоваться каминной сетью. Порошок, — указывает он на ёмкость, — простейшая зачарованная пыль, задача которой медленно сгорать в камине, создавая стационарный портал. Чем-то подобным пользуются фениксы, — он улыбнулся, — но там всё чуть-чуть иначе. Но ладно, времени мало. Вольф, иди в камин.

Делаю шаг в сторону огня, интуитивно опасаясь жара, но его не было.

— Один из самых безопасных способов перемещения, — успокаивающе положил профессор руку мне на плечо, — смелей.

Решительно шагаю прямо в камин, зажмурившись перед этим.

И?.. Не сработало?

Приоткрываю левый глаз, замечая вместо задней стенки камина, в которую должен был упереться, совершенно другое помещение. Я переместился!

Едва делаю шаг вперёд, как уши наполняются звуками, которые почему-то не были слышны, когда я стоял в зелёном огне. Не успел я осмотреться, как за спиной заметил вспышку.

Улыбаюсь: отсюда всё хорошо слышно, а вот внутри, видимо, нет, так как Реддл стоит, зажмурившись и сморщив лицо. Забавно смотрится!

Подхожу ближе, схватив его за руку и потянув вперёд. И вот он стоит, широко раскрыв глаза, и смотрит на происходящее вокруг. А посмотреть было на что…

Помещение внушало. Потолок не ниже, чем в Большом Зале Хогвартса, да и размер был не меньшим. Огромный зал, по краям которого размещены «каминные зоны», из одной из которых мы и вышли. Множество коридоров вело отсюда, десятки лестниц… вокруг ходили настоящие толпы людей, летали совы и бумажные самолётики, некоторые громко спорили друг с другом. Ощущение, словно попал на базарную площадь!

Но больше всего внимания, безусловно, привлекала скульптурная композиция посередине. Она изображала мужчину и женщину — волшебников, на которых смотрели кентавр, гоблин и домовой эльф. Выражения их лиц насмешили меня, но если абстрагироваться, то выглядело внушительно. Композиция также была совмещена с фонтаном, из которого били струи воды.

— Как вам атриум? — добродушно усмехнулся незаметно подошедший со спины Дамблдор, положив руки нам на плечи.

— Здорово! — воскликнул Реддл, — мы сможем осмотреться, после процедуры?

— В следующий раз, Том, — успокаивающе сказал Дамблдор, — сегодня у меня совсем мало времени и, как всегда, целая куча дел. Отправлю вас в школу, а самому ещё нужно решить несколько вопросов и встретиться с парой человек.

— Да… хорошо. — Том слегка поумерил свой энтузиазм.

Дав нам осмотреться ещё с полминуты, профессор неспешно отправился в сторону центрального коридора, в конце которого был лифт.

Голову слегка кольнуло при взгляде на этот зачарованный механизм. Кажется, я где-то читал, что у маглов лишь начинают производить такие вещи, в то время как у волшебников — это обыденность, хоть и встречается нечасто, так как зачаровывать такие механизмы приходится долго.

Выбросив лишнее из головы, я шагнул в кабину вслед за наставником.

— Нам нужен отдел магическогообразования, — сказал он, — там можно будет официально зарегистрировать вас как магов Разума. Пока на уровень «Новичков», — улыбается маг, — хоть я и признаю, что скоро могу назвать вас «Адептами». Думаю, — провёл он рукой по бороде, — курсу к третьему точно. А может, и раньше.

Переглядываюсь с Томом. «Адепт» на третьем или втором году обучения! Это чудовищный темп!

— Профессор… — едва справляюсь я с эмоциями, — это…

— Ты прав, Вольф, — кивает он мне, — столь талантливых юных магов можно пересчитать по пальцам одной руки во всём мире. Не удивлюсь, если в нашем столетии этими магами так и останетесь лишь вы оба, — он хмыкает. — Я смог получить своего первого «Адепта» лишь на пятом курсе. Правда, получил его сразу по четырём предметам, — задумался он.

Вот же монстр! Четыре «Адепта» в пятнадцать лет!

— Уверен, вы обгоните меня, — посмеялся он над нашими лицами.

Дверь открылась, выпустив нас в коридор, где народу было на порядок меньше. Наш путь лежал достаточно далеко, так что мы неспешно отправились вперёд. По дороге послушали несколько историй как про Министерство в целом, так и про это конкретное место.

— Кроме нужного нам отдела, здесь располагается экзаменационная комиссия. Волшебники, что обучаются на дому, могут за определённую плату один раз в год обратиться сюда за подтверждением своей квалификации. Сама же комиссия, также каждый год, экзаменует студентов Хогвартса, но принимают только СОВ и ЖАБА, соответственно — пятый и седьмой курсы. Остальные экзамены, «переходные», будете сдавать преподавателям…

«ГИА» и «ЕГЭ» — мелькнули в голове непонятные обозначения, заставив её заболеть, а меня едва заметно сморщиться. Что за ерунда? Не припомню, чтобы натыкался на такие сокращения.

— А вот здесь, — к счастью, учитель быстро отвлёк меня, указав пальцем на противоположный коридор, — размещается комиссия по Экспериментальным чарам, — он улыбается, — я бывал там трижды, демонстрируя собственные наработки. Не всегда удавалось защитить их с первого раза. — Он качает головой. — Лишь самые опытные волшебники получают приглашение в эту комиссию, так как только их знаний хватает, чтобы убедиться, что новые заклинания безопасны для повсеместного использования. Если они дают разрешение, то чары публикуются в «Магическом обозревателе», на который может подписаться любой маг.

Смотря в этот момент на Дамблдора, я подумал, что зачастую осведомлённость этого человека, нашего профессора, откровенно поражает. Кажется, он знает и умеет всё на свете. Про что бы ни случалось задавать вопрос, наставник отвечает чётко, уверенно и с большим количеством подробностей. Неужели когда-то и мы с Томом достигнем схожего уровня? Я был бы не против обучать других, более того, я бы непременно этим занялся!

Потираю пальцем висок, наполняя голову магией Жизни.

Ну, или медициной… Она тоже меня привлекает. Но профессор Дамблдор сказал, что он никак не может повлиять на решение целителей в нашем Больничном крыле. Есть правила, по которым я смогу пойти на дополнительные занятия не раньше седьмого курса. Эта немного печалит. Впрочем, учитель дал рекомендацию по литературе, которая точно пригодится при изучении колдомедицины.

— Кабинет оформления наследства, — вновь кивает он нам на очередную дверь, где была небольшая очередь и, кажется, спор между магами. — Чего тут только не встретишь, — хмыкает он, — однажды мне рассказывали, как группа уважаемых волшебников едва не подралась у этого кабинета, не поделив телегу драконьего навоза. Вот смеху-то было. — Дамблдор поправил очки. — Но вообще здесь не только вступают в наследство, но ещё и признают официальное родство, а также подтверждают принятие титула.

Интересно, стоит запомнить.

Наконец, дойдя до одной из неприметных дверей и коротко постучав, мы втроём зашли в кабинет.

— Здравствуй, Барбара, — поприветствовал Дамблдор волшебницу среднего возраста, восседавшую за широким столом.

— Альбус, — приветливо улыбнулась она, — какими судьбами к нам? Опять ранг пришёл повышать? — она хихикнула, — или нет, — покосилась на нас, — неужели учениками озаботился?

— Ты абсолютно права, — довольно подтвердил профессор, — мои личные ученики, очень многообещающие юноши, — слегка подтолкнул нас вперёд.

— Меня зовут Вольфганг Вейбер, — поклон согласно этикету, — очень приятно!

Том повторил мои действия.

— А меня можете звать мадам Левиз, — приветливо кивнула женщина, — чем хотите порадовать?

— Магия Разума, — отвечаю ей, не переставая улыбаться. Чутьё подсказывает, что желательно быть максимально милым.

Волшебница бросает взгляд на Дамблдора.

— Талант, — веско бросает он, — сразу у двоих. Уже взялся за обучение, так что, по сути, это больше формальность.

— Опять ты по-своему, — едва заметно вздохнула она, — снова вначале делаешь, а лишь потом заботишься получением бумажек. Попадёт тебе когда-нибудь за такое самоуправство, — одновременно с этим женщина споро достала два пергамента, перо и чернила, — а ещё и мне заодно.

— Потому мы и пришли сразу сюда, — подмигивает ей профессор, — я никогда бы не допустил, чтобы ты оказалась в неоднозначной ситуации…

— Ох, — закатила волшебница глаза к потолку, — ладно уж, сам знаешь, я никогда не могла отказать тебе в таких просьбах.

— И за это я всегда буду тебе признателен.

Что-то подсказывает мне, что мадам Левиз рассчитывала немного на другой ответ, но… скорее так, по инерции, ведь уже давно смирилась.

Едва удерживаю смешок, крепко сжав кулаки, но, к счастью, в этот момент никто на меня не смотрел.

— Так как ваш учитель признанный Эксперт Менталистики, — произносит мадам Левиз, — то подтверждать ничего не нужно, только подпишите вот здесь, — указывает нам графу пальцем.

Взяв протянутое перо, ставлю размашистую подпись, вырисовывая красивую букву «В»… Почему мне кажется, что подпись должна быть другой? Рука дрогнула, но уже пустая, ведь перо перешло Тому. Что за… со мной что-то однозначно не так; может, стоит сказать профессору…

«Ты изъял часть собственной памяти», — внезапно всплывает в сознании мысль. Э? Откуда… а, понятно. Я запрограммировал свой разум. Зачем? Чтобы не обращаться к учителю. Но почему? И куда я поместил свою память?

«Кабинет тренировок», — опять возникает ответ. Что же, ситуация начинает проясняться. Хорошо, после того как мы вернёмся в школу, я прогуляюсь до этого кабинета. Но если что — сразу к Дамблдору!

— Поздравляю, теперь вы признанные «Новички» магии Разума, — улыбается женщина, — с сегодняшнего дня у вас есть возможность официально заниматься практикой, то есть запрещённой легилименцией, а не только окклюменцией. До уровня «Адепт» вас может аттестовать Альбус, а вот на «Эксперта» или «Мастера» — уже сюда, к нам.

— А потом ещё и ожидать, пока соберётся комиссия, — добродушно хмыкает наставник, — плавали, знаем.

— Ты потому и не спешишь сдавать на «Мастера» остальные направления? — посмеивается женщина, — так не понравилось, что пришлось прождать полтора года и заплатить тысячу галлеонов?

Мерлин! Вот это цены! И сроки…

— Сдам потом сразу несколько, — улыбается в усы Дамблдор, — так будет быстрее. Да и сэкономлю, пожалуй.

— Ах да, — когда мы уже развернулись, произнесла мадам Левиз, — вот ваши зачарованные документы, — протянула два клочка пергамента, — это разрешение на легилименцию. Можете практиковать её как обычное волшебство, правила вам расскажет ваш наставник, — стреляет она в него глазами, — вот теперь точно всё.

— Благодарю, Барбара. — Профессор открывает дверь, выпуская нас из кабинета. — Дети, — оглаживает он бороду, — мне нужно ещё кое-что обсудить с мадам Левиз, а вы можете идти. В принципе всё, что нужно, мы уже сделали.

— Вы даже не проводите нас до каминов? — удивлённо распахивает глаза Том.

— А вы можете потеряться? — с таким же удивлением спрашивает Дамблдор.

Это полный разгром.

— Пошли, — тяну Тома за рукав, — удачных вам, хех, «обсуждений», профессор!

Прежде чем прикрыть дверь, он деланно строго погрозил мне пальцем, но глаза его откровенно смеялись. А мы направились в сторону выхода.

— Я думаю, — усмехается Реддл, — наставник однозначно забыл сообщить, что мы можем не очень сильно спешить и немного осмотреть Министерство.

— Это… удивительно разумное предложение, Том! — Глаза уже забегали в поисках того, куда можно заглянуть и просмотреть. — Вот бы на отдел Тайн взглянуть…

— Ну-у… — друг задумался, а потом махнул рукой, — если повезёт, то, может, и глянем. Пока нужно хотя бы узнать, где он располагается.

На этом этаже делать было особо нечего. Мы прошли его почти до середины и вряд ли дальше будет что-то интереснее, чем то, что уже было пройдено. Поэтому, не сговариваясь, шли к лифту.

Следующие четыре часа были проведены крайне занимательно: мы постарались сунуть нос во все интересные места, периодически натыкаясь на замечания загруженных сотрудников, но разве такая мелочь могла остановить исследовательский зуд?

— И куда это направляются молодые люди? — Подловили нас, когда наконец сумели выяснить расположение отдела Тайн и подойти почти вплотную.

— В отдел Тайн, — беру инициативу на себя, — мы планируем там работать, так что нужно всё досконально изучить, чтобы быть уверенными в своём выборе.

Кажется, волшебник растерялся, не ожидая такого чёткого ответа, а готовясь к оправданиям.

— Э-э… — почесал он подбородок, — похвально, но…

— А вы, — рассматриваю я ещё вполне молодого мужчину с длинными, заплетёнными в косу волосами, — наверное, здесь работаете? Проведите нам экскурсию, ведь нужно знать место, где будем проводить столь много времени в будущем.

Уверенный тон, ощущение собственной правоты, ни единого намёка на слабость! И это всё не играло бы ровным счётом никакой роли, если бы волшебник, следуя правилам, выгнал нас отсюда. Но…

— Ха-ха, — негромко рассмеялся он, пристально нас осмотрев, — а знаешь, что? — задумался на секунду, — так и сделаю. Проходите, — указал рукой на появившуюся рядом, прямо в стене, дверь, которая тут же открылась.

Память кольнуло. Чутьё подсказало, что ситуация выглядит подозрительной, но оно было задавлено желанием посмотреть, что будет дальше. Переглядываюсь с Томом и киваю мужчине.

— Леланд Селвин, — представляется он.

«Селвин», значит? Чистокровный, помню — читал информацию об этом.

Мы представились в ответ и зашли в комнату, где были просвечены странного вида лучами.

— Чтобы убедиться, что вы именно те, за кого себя выдаёте, — с ухмылкой разъяснил маг, что с удовлетворением рассмотрел пергамент, появившийся после просветки.

— Никаких чар, зелий или принуждения, — хмыкает Селвин, — а я был уверен, что кто-то балуется обороткой. Своей речью ты удивил меня, парень, — кивает мне.

— Так значит, никакой экскурсии? — с раздражением и чётко уловимым огорчением произносит Том.

— Ну почему? — ещё раз тщательно осматривает нас мужчина, заметно что-то прикидывая в уме, — хорошо, — наконец вздыхает он, — проведу вам экскурсию, но короткую.

Переглядываемся, не в силах сдержать улыбки. Хоть и короткую, но это же Отдел Тайн! Самое секретное место в Англии!

Леланд набрасывает короткую записку, после чего с лёгкой ухмылкой отправляет «самолётик» в воздух.

— Пойдёмте, дети, — открывает мужчина новую дверь, также появившуюся прямо в стене.

И кажется, что нас не проводят ни по чему секретному… — с некоторой тоской подумал я через полчаса.

Нет, было интересно, но ничего действительно выдающегося! За это время мы прошлись по множеству помещений, где изучались артефакты, эффекты сложных зелий, таких как «Феликс Фелицис» или же по простому — зелье удачи.

Во всяком случае, я думал так до этого момента, ведь сейчас нам показали маховики времени, позволяющие отправляться в прошлое и даже рассказали об этом подробнее.

— В прошлое можно отправляться не более чем на пять часов, — Леланд помрачнел, — эти знания трудно достались нам. Сейчас мы стараемся обходиться не более чем четырьмя часами, а в идеале — вообще одним. Волшебник, который собирается воспользоваться маховиком, должен быть на сто процентов уверен, что не наткнётся на себя же самого. Поэтому, если он отправляется на четыре часа назад, то все эти четыре часа проводит в особой комнате, тем самым получая железную уверенность в своём возвращении.

— А почему нельзя увидеть самого себя? — странно как-то. Ну увидел ты себя, и что с того? Может, оборотку кто-то выпил, или просто иллюзию наложил. А даже если это и ты сам, то опять же повторюсь — ну и что? Ведь эти маги работают с маховиками, значит понимают, что если увидели себя, то вернулись в прошлое…

— Интересный вопрос, — с улыбкой кивнул невыразимец головой, — достоверно, к сожалению, неизвестно. Мы потеряли на этом слишком многих отличных волшебников, — Селвин вздохнул, — смогли выяснить лишь то, что последствия могут быть непредсказуемы. Зачастую, люди просто исчезают.

Он с серьёзным видом посмотрел на нас.

— Пообещайте мне, дети, что никогда не будете играть со временем. Это очень-очень опасно.

— Только для великой цели, — со слабой улыбкой говорю ему. Стараюсь отвечать быстро, чтобы не задумываться над услышанными словами. Эта информация сильно бьёт по разуму, заставляя «помнить»… После экскурсии сразу в Хогвартс, а то мне уже попросту плохо.

— Все попытки путешествий в прошлое на срок, превышающий несколько часов, окончились катастрофическими последствиями для задействованного волшебника или волшебницы, — объяснял Леланд, показывая нам варианты маховиков. Здесь были как большие, так и маленькие, наручные. — На протяжении многих лет было непонятно, почему путешественники на большие периоды времени никогда не выживали в таких путешествиях. Все подобные эксперименты были прекращены в 1899 году, когда Элоиз Минтамбл оказалась в ловушке на пять дней, провалившись в 1402 году. Теперь-то мы знаем, что её тело состарилось на пять столетий во время возвращения в настоящее и было непоправимо повреждено. Вскоре после того, как нам удалось вернуть её, она умерла в Мунго, в отделе лечения магических болезней и недугов. Более того, пять дней, проведённые ею в далёком прошлом, стали причиной огромных искажений в судьбах людей, которых она встретила, изменив ход их жизни настолько, что как минимум двадцать пять их потомков исчезли из настоящего, превратившись в «нерождённых». В довершение всего, в последующие дни после возвращения мадам Минтамбл, появились тревожные сигналы того, что само время было повреждено таким серьёзным нарушением его законов. Вторник, после её возвращения, длился двое с половиной суток, в то время как четверг пролетел за четыре часа. У Министерства Магии было множество проблем с тем, чтобы замять это дело, и с тех пор к тем, кто изучает путешествия во времени, применяются самые строгие законы и взыскания.

Он вздохнул, постояв десяток секунд, залипая в одну точку, потом тряхнул головой и продолжил.

— Использование даже очень небольшого количества маховиков времени, имеющихся в распоряжении Министерства, ограничено сотнями законов. Хотя повторное использование от одного до четырёх часов, потенциально не настолько опасно, как пропуск пяти столетий, оно всё равно может иметь неожиданные последствия, и Министерству Магии нужны самые надёжные гарантии, когда оно разрешает использование этих редких и обладающих силой артефактов. Большинство волшебников удивятся, если узнают, что маховики времени используются в основном для решения самых обыденных проблем планирования времени, и никогда — для больших и более важных целей. По словам Сола Крокера — профессора, посвятившего всю свою жизнь изучению времени: «точно так же, как человеческий мозг не может постичь время, так же он не может постичь и вред, который будет нанесён, если мы осмелимся легкомысленно вмешиваться в его законы».

Мужчина хмыкает, показывая нам на выход, — неосторожное обращение с этими артефактами может уничтожить мир.

«И Дамблдор отдал такой артефакт какой-то грязнокровке?!» — резкая и очень болезненная мысль столь сильно обожгла разум, что заставила меня остановиться и тут же напитать голову магией Жизни, едва сдержав носовое кровотечение.

Что?!

Трясу головой. Это какой-то бред, Так… не думать. Всё буду обдумывать после, когда вернусь в школу…

— Зал пророчеств, — величественно указывает мужчина на, кажущееся бесконечным, помещение. — Все пророчества, которые когда-либо были произнесены в нашей стране, сбывшиеся или несбывшиеся, оказываются тут. Рано или поздно, — поправляется он.

— Что это и… как тут оказывается? — опередил меня Том.

Мы шли вдоль зала с очень высокими потолками и стеллажами, уходящими далеко вверх. Конца и краёв у пребывающего в сумраке помещения не было видно. Шарики с записанными пророчествами были укреплены на полках. Сбывшиеся пророчества — потухшие и холодные шарики, те, которые ещё могут сбыться — тёплые и светящиеся.

— Магией, — ухмыляется Селвин, — ладно-ладно, — машет он руками, увидев наши выражения лиц, — когда факт произнесения пророчества доходит до Отдела Тайн, то зачаровывается специальными артефактами, которые создают подобный шарик, — указывает он пальцем на ближайший, — подробности рассказывать не буду, скажу лишь, что есть специальные сотрудники нашего отдела, которые задают все нужные условия. Работа у них трудная, ведь вынуждены каждый раз стирать себе память о содержимом пророчества, после обработки. Далее взять шарик с полки может только тот человек, о котором говорится в этом самом пророчестве. Под каждым шариком укреплена табличка с указанием того, кто и, как мы считаем, о ком, сделал это пророчество.

Удивительно… а ещё более удивительно то, что нам это рассказывают. Надеюсь, под конец не будет стирания памяти? Это было бы… неприятно.

Потом Леланд провёл нас по менее интересному залу: астрономическому, где располагалась полная и подробная космическая модель нашей вселенной, а вот далее… «комната смерти» — амфитеатр, в центре которого стояла притягивающая внимание арка…

Арка будто занавешена тонкой и прозрачной то ли тканью, то ли дымом, то ли текучей водой, напоминающий чёрный рваный занавес. Завеса выглядела одинаково с обеих её сторон.

— Это одна из «вечных» загадок нашего мира, — говорит мужчина, не пуская нас ближе, чем на десять метров, — попавший в неё человек умирает. Мгновенно и безболезненно, как от заклятия Авада Кедавра. Его тело не падает с другой стороны, а как бы становится частью завесы.

— Я слышу шёпот, — говорю я ему, ощущая какие-то отголоски, но никак не могу их разобрать, — Том?

— Они хотят, чтобы мы зашли туда, — говорит парень, не сводя затуманенного взгляда с Арки, — это важно…

Селвин ловко хватает нас за руки, легко поворачивая лицом к выходу и подталкивает наружу. Не успел я даже возмутиться, как оказался в коридоре.

— Лишь в такие моменты понимаю, что вы ещё дети, — мужчина вздыхает, — экскурсии в Отдел Тайн обычно не проводятся. Лишь в редких случаях, один из которых — это как раз таки для будущих его сотрудников, — он подмигивает, — вам, можно сказать, с этим повезло. Вот только тут уже моя вина, что решил показать больше, чем вы готовы увидеть, — его взгляд стал твёрдым и жёстким, — мало кто способен слышать Арку, а не просто видеть. Наверное, ещё и фестралов способны замечать?

Киваю ему.

— Понятно… — скрестил невыразимец руки на груди, — что же, наши учёные говорят, что возможно, Арка — проход между Миром Живых и Миром Мёртвых, своего рода портал, соединяющий оба мира. Считается, что ступивший через завесу окажется в Мире Мёртвых навсегда, — он пожимает плечами, — как вы понимаете, никто ещё не доказал и не опроверг эту теорию. Потому она и считается «вечной».

— А если использовать нежить? — интересуется Том, — вампиров, например, а лучше личей…

— Вампиры не нежить, — хмыкает Селвин, — это пограничная форма, на которых действуют умерщвляющие заклинания, типа той же Авады, поэтому Арка спокойно поглощает их. С личем же… не так просто бывает договориться, ха-ха! Это исключительно редкие и безумные создания, стремящиеся убить всех живых и подчинить всех мёртвых. Будь это иначе, они давно бы объединились, и лишь Мерлин знает, что смогли бы сотворить. А так, — он махнул рукой, — раз в пару сотен лет, где-нибудь всплывает информация о таком. Сразу собирается группа из пары сотен «Экспертов» и «Мастеров» со всего света, да зачищает его, невзирая ни на какие последствия.

— Они столь сильны? — ясно ощущаю восторг Реддла.

— По разному, — уклончиво ответил волшебник, — во многом зависит от силы мага при жизни. А большие группы — это чтобы наверняка. Так как были случаи в прошлом, что мёртвый маг побеждал группу зачистки и превращал в своих слуг, увеличивая силы многократно. Вот это было трудно. Даже маглов привлекали, — улыбается он, — но, как вы видите, все личи были повержены, а значит, не так уж и опасны оказались, как сами рассчитывали.

Реддл задумчиво кивнул. А в моей голове, когда мы подходили к выходу, вновь появились непрошеные мысли, что нам не показали всего. Более того, очень многого не показали!

Опять память! Едва сдерживаюсь, чтобы не выругаться. Нет, после Отдела Тайн сразу в Хогвартс, как можно быстрее, так как я уже не могу себя контролировать. Нужно узнать, что со мной не так.

— А теперь, — остановил нас Леланд у выхода, — вы дадите клятву, что не расскажите о том, что увидели… — он улыбается, — следующие пять лет. Никому, кроме меня или другого невыразимца. Всё понятно?

— Эм-м, хорошо, — киваю я. Вроде и не страшно. Пять лет — это до конца шестого курса. Не на всю жизнь ведь?

Реддл недовольно стрельнул глазами, но тоже был вынужден согласиться. Какой ещё у нас был вариант? Никто и не спрашивал, хотим мы того или нет.

Мде, теперь и у меня клятва есть… Ладно, не так уж и страшно.

Выйдя из Отдела Тайн, сразу наткнулись на Дамблдора, что стоял у дверей. Недовольного и сердитого.

— Нашлись, наконец, — нахмурился профессор, бросив на нас взгляд, — почему так долго, Селвин? И зачем было меня задерживать? Что они там делали? — а это уже к нашему провожатому.

— Проводили экскурсию, — усмехнулся волшебник, — дети очень интересовались нашей работой и изъявили желание стать невыразимцами.

— Вот даже как, — провёл учитель рукой по бороде, — значит, и без клятвы дело не обошлось… Удивительно, как быстро расползаются слухи по Министерству. Я недоволен.

Наш провожатый лишь пожал плечами, — можешь подать жалобу Министру, — улыбнулся маг, — как у «Мастера», у тебя есть на это право.

— И тогда он снимет своего главу Отдела Тайн? — махнул рукой наставник, — не смеши меня. Сам знаешь, что это невозможно.

— В нашем уставе есть разрешение на проведение экскурсий для будущих сотрудников, — его тонкие губы исказились в оскале, — так что я действовал в рамках закона.

— Да, — кивнул Дамблдор, — никто не предполагал, что понадобится указывать минимальный возраст для проведения этих «экскурсий», — он перевёл взгляд на нас, — дети, возвращаемся в Хогвартс.

Мде, напортачили? Да, в принципе, нет… как мне кажется.

— Я не злюсь на вас, — со вздохом говорит профессор, уже находясь в лифте, — скорее на себя. Информация о ваших похождениях по Министерству быстро была получена всеми заинтересованными лицами, как и о том, что вы, в таком возрасте, уже официальные маги Разума и мои личные ученики. Нужно было всё-таки проконтролировать ваш уход отсюда, а я… отвлёкся, — он хмыкнул, — и вас, дети мои, сразу взяли в оборот. Не думайте, что Селвин, являясь главой Отдела Тайн, потратил на вас время из доброты душевной. Вы — талантливы, и я уже говорил это. Так что любой здравомыслящий волшебник попытается привлечь вас под своё крыло, либо попытаться использовать в своих целях и интригах. Клятва на неразглашение — это ещё не самое страшное, что могло случиться.