Воспоминание о будущем №3 (1/2)
Лили Поттер ПОВ
Смотрю в глаза ребенка, у него удивленный вид, слегка взъерошенный, но это, наверное, со сна.
— Как же похож на Гарри, — тихо шепчу, протягивая руку, на которую тот смотрит с опаской, а потом и вовсе начинает хныкать.
— Нет-нет-нет, не надо, нет-нет, не нужно… не плачь, — хватаю его на руки и начинаю качать, — прекрати, не нужно плакать, не нужно плакать, — но это не работало.
Нужно укачивать, да. Нужно качать.
Руки движутся всё быстрее и быстрее, мои речи становятся неразборчивыми и сливаются во что-то однородное. На крик ребенка врываются люди. Кто это?..
«Что ты делаешь?»
— Петрификус Тоталус! — палочка уже в руке, ребенок отброшен в сторону. — Петрификус Тоталус! — второе тело тоже застывает, не успев сказать ни слова. Ребенок уже не плачет, а просто истошно орет, лежа на полу.
— Ха-ха, — нервно вырывается изо рта. Пора валить отсюда.
Выбегаю из комнаты, начиная спускаться вниз. Темно, чёрт…
— Люмос, — из-за резкого появления света меня оглушают проявившиеся цвета и мир вокруг.
— Где я? — перед глазами высокая картина, на ней изображено семейство: высокий и статный мужчина, столь же высокая, но при этом изящная женщина в светло-желтом легком платье. На руках она держит младенца. Сидят в светлой и уютной беседке, на природе. У них улыбающиеся лица, а под столом развалилась большая чёрная собака, высунув язык изо рта. Идиллия.
— Стоп.
Большая. Чёрная. Собака.
— Люмос Максима!
Комната освещается целиком, замечаю в углу притаившиеся голодные глаза, в них пылает бешенство и злоба.
— Секо!
Мохнатая туша лениво уворачивается, скаля клыки. Огромные клыки на огромной туше. Это оборотень?
— Секо-секо-секо-секо…
Самым краем заклинание цепляет лапу, но чудище лишь сильнее сжимает челюсти, по-прежнему беззвучно нарезая круги. Всё ближе и ближе.
— Остолбеней!
Мимо! Луч пролетел сбоку, буквально миллиметра не хватило до шкуры!
Молчаливый бросок, я отступаю, одновременно поворачиваясь вбок. Медленно! Какая же я медлительная, а всё из-за…
— Секо!
Попала! Заклинание буквально разрубило монстра, разделив его на две части. Кровь. Всё залило кровью, в том числе и меня. Опять. Ха-ха-ха! — Секо-секо-секо! — добивающие прилетели в тушу, превращая её в фарш.
— Ха-ха-ха-ха-ХА-ХА-ХА!.. — смех душит, но я победила, я смогла!
«Что ты делаешь?»
А теперь на выход. Где эта гребаная дверь?!
Замечаю выход, уже почти подбежала, но голову обжигает мысль — меня видели!
— Меня видели, они расскажут, всё расскажут, найдут, снова найдут… — тихо бормочу, обернувшись на лестницу, что ведет на второй этаж дома. Мне нужно туда. Нужно попасть наверх!
— Ступеньки не остановят меня, хи-хи, это такая малость… — Подъём идет проще спуска. Или это от люмоса?
Тела по-прежнему стоят без движения. Крик ребенка затих, теперь он лишь всхлипывает, но. заметив меня, вновь разразился плачем.
— Нет… — слова застревают в горле, глаза смотрят на кровь. Палочка в крови, ладонь тоже, чувствую кровь на лице. Язык высовывается наружу и касается губ. Солёные.
— Хи… — давлю смех. Ещё. Сильнее! Пришлось затыкать рот кулаком, вцепившись в него зубами. Солоно.
Плач раздражает: — Силенцио.
Чары вылетают бесцветным лучом. Тишина. Наконец-то
— А теперь вы. — Их тела и лица застыли, лишь глаза бегают туда-сюда, сюда-туда, туда и… хватит!
— Вы не обманете меня, нет-нет, не теперь, — палочка подносится прямо к лицу мужчины. На картине он был изображен получше. Может, это не он? Здесь есть ещё кто-то?!
— Отвечай! — Молчание. Почему? Я же задала вопрос!
— Я задала тебе вопрос? — вопросы-вопросы, слишком сложно!
— Обливиэйт! — и ещё один, на второе тело. Так-то лучше. Теперь нет свидетелей. Совсем никого, никаких свидетелей…
Взгляд на ребенка: — Обливиэйт!
Мерлин! Вроде говорили, что на детей нельзя применять Обливиэйт, может плохо закончиться. Подхожу ближе.
Сидит, пустыми глазами смотря вперед. Но это нормальная реакция на Обливиэйт. Все так себя ведут. Те люди, что стоят сзади, тоже. А Петрификус скоро кончится. Час-два. Может, три, не более. Снимать сейчас нельзя. Они могут уйти. Нельзя уходить.
— Ходить можно лишь мне! — крикнула я, показывая пальцем на застывшие фигуры. Да, пора уходить.
Спуск вниз — «зачем?» и трансгрессия. Легко.
Оказываюсь у входа в дом. Дом…
— Любимый дом! — Фиделиус легко пропускает внутрь. Захожу, держа палочку в руках. Теперь никто не застанет меня врасплох!
— Секо! — режущее врезается в диван, распарывая его и забрасывая ошметками гостиную.
— Показалось? — недоуменно наклоняю голову, — но точно же что-то было… — если я не вижу впереди, значит это сзади!
Резкий поворот — ох, хватаю живот рукой, как же неудобно, как же мешает…
— Никого, меня провели вокруг пальца, наверняка они уже покинули это место.
Иду в детскую комнату.
Шаги даются тяжело, я устала. Нужно отдохнуть. Сажусь на ступень. Взгляд упирается в обувь. Хорошие, приятного вида туфли на низком каблуке… измазаны в крови. Кровавые следы идут от входной двери, показывая чёткое направление.
— Ха…ха, — смех с трудом вырывается изо рта.
— Эскуро. — Следы пропадают. — Репаро. — Диван снова в порядке, а мелкая крошка испарилась ещё от первого заклинания.
— Я могу всё, — поднимаюсь на ноги, — я выше этого, вам не сломать меня!
Медленно, держась за стенку, иду вперед.
— Вам не… — шепчу я, — не… сломать меня. — Слезы текут из глаз.
«Что ты делаешь?»
Захожу в спальню Гарри. Моего Гарри!
Он лежит в кроватке. Так мило! Колыбель зачарована, так что он ничего не слышал. Ни моих заклинаний, ни криков… хорошо.
Слезы уже ручьем текут из глаз. Почему… почему мне так плохо?!
— Я… — утираю лицо рукой, на ней следы зубов и крови. Ранка уже успела опухнуть, и из нее медленно течет сукровица. — Эх, — вздыхаю, — нужно сходить за аптечкой.
Разворачиваюсь на выход.
— Нет! Нужно закончить, иначе я никогда не наберусь для этого сил!
— Авада Кедавра! — палочка уперта в висок, слова произнесены чётко и громко, но… ничего не случилось.
— Может, хе-хе, я отражаю Авады? Ха-ха-ха! или просто неуязвима для них?.. Ха-ха! Или же… просто ничего не сработало? Да, это тоже возможно.
Устало падаю на пол. Боком, не животом, его надо беречь…
— А-ва-да Ке-дав-ра, — медленно по слогам повторяю я, направив палочку на живот. — Ни-че-го, — тихо хмыкаю. — Не всё так просто, верно? Хе-хе.
— А ведь было бы так хорошо! Авада Кедавра! — палочка направлена в стену — ничего.
— Авада Кедавра, — в потолок — ничего.
— Авада Кедавра! — в колыбель на Гарри — ничего.
«Что ты делаешь?»
— Ха-ха-ха, я… делаю что-то не так, да?.. — в рот натекла кровь из прокушенной губы. Когда только успела? Сплёвываю на пол. Кровавое пятно. Как тогда, только поменьше. Такое красное, яркое…
— Это ничего, ничего страшного. Просто… попытка, да. Просто попытка, — бормотала я, наводя порядок. Кровь была уничтожена, простынь у Гарри поправлена. Спящий малыш даже не проснулся.
Выглядываю в окно детской — аккуратно, из-за штор. Пусто. Фиделиус защищает.
— Ха-ха, да, Фиделиус… он такой, — беру палочку в зубы, — тхакой аф-ф, — разворачиваюсь на выход. Палочка… забыла очистить только её. Солёная.
Проверка всех комнат не заняла много времени. Пусто. Опять пусто. Где Джеймс? Снова трахает ту потаскуху? Кобель! Мерзкое животное! Они все только и думают о том, чтобы засунуть свой член в любую дырку!
Рука опускается на живот, я устала. Хватит. Нужно сесть.
В зеркале отражается растрепанная рыжая девушка, с красными натертыми глазами и опухшей губой. Она достаточно красива, даже выпирающий живот и общий потрепанный вид не портит картину.
— Аптечка… — достаю рябиновый отвар — простейшее зелье, отлично работающее против мелких ранок. Наношу его на губу и прокушенную тыльную сторону ладони.
— Вот и всё! — Озорная улыбка появляется на моем лице. Вот и всё. Да… вот и всё…
Поднимаю палочку, указывая ей в зеркало, — Авада Кедавра!
— Ха-ха-ха-ха, — бессильно опускаю голову, — почему… почему так?..
Из крана льется вода, смешиваясь со слезами. Я не могу себя убить? Рука хватает живот, сильно сжимает, до синяка. Почему?! Почему не могу убить?! Я же хочу!
— Его не так уж и трудно скрывать, — проговариваю вслух, — всего лишь чары иллюзии и отсутствие общей постели. Это так просто. Так просто!
Вновь захотелось действий, движений, полета фантазии!
— Бликинг Фэррус, — чары послушно работают, накладывая иллюзию. Теперь девушка выглядит стройной.
— Отлично… теперь остальное. — Бытовые чары поправляют прическу, чистят тело и одежду, слабенькая иллюзия на глаза скрывает красный от бессонницы цвет.
— Я готова! Мир, жди меня!
Выбегаю на улицу. Я знаю, куда мне нужно!
Трансгрессия. Вроде бы говорили, что частая трансгрессия вредит ребенку? Не помню…
Магловский мир. Снова. Центр Лондона? Да, в этот раз обстановка иная. Где же это? Где нужное место? Неужели переехали? Раньше здесь был самый…