17. Солнце (1/2)
Прошло около получаса с тех пор, как они попали в комнату. За это время Калисто успел немного привести себя в порядок, переодеться, собрать волосы в привычную косу и потратить немного скопившихся сил на магическое созидание — правда, не для себя, а для хозяина. Он сделал для него штаны и рубашку взамен порванных, проверил комнату и прилегающую к ней ванную и теперь сидел около постели, ожидая, когда мальчик проснется.
Скорпион все вглядывался в словно покрытые снегом хрупкие черты лица Тсуруги. Они постепенно размывались перед его глазами и в какой-то момент дух даже провалился в невесомость — видимо, накатила усталось от пережитых событий. Но стоило уловить острым ухом, когда хозяин вздохнул — и Калисто тут же выпрямился. Тсуруги приоткрыл глаза — на снег пролилась алая кровь его кровавых радужек.
— Калисто… — хрипло со сна шепнул мальчик, и дух тут же склонился к нему.
— Я здесь, мой господин. Как ты себя чувствуешь? — первым делом осведомился хранитель, отгоняя навязчивую дремоту. Хозяин всегда был на первом месте.
— Бывало и хуже… — слабо усмехнулся Тсуруги, приподнимаясь и потирая ладонью глаза, огляделся. — А… где мы?
— В Сейвире, мой господин, — осторожно ответил скорпион, не показывая внешне, с каким пристальным вниманием он следит за малейшей реакцией мальчика на свои слова. — В крепости инквизиции.
Малыш слегка поморщился, принимая сидячее положение и выжидающе глядя на духа.
— … Мы встретили инквизиторов в лаборатории, когда пытались бежать. Они пришли туда, чтобы спасти тебя. Ты помнишь?..
— … Смутно, — сощурившись, отозвался Тсуруги. — Они точно те, за кого себя выдают? Ты ведь должен чувствовать, если меня обманывают…
— Я… не ощущаю обмана, мой господин. Возможно, они что-то недоговаривают, но мне кажется, что зла тебе здесь никто не причинит, — опустившись на колени перед сидящим на кровати ребенком, слабо улыбнулся Калисто. — Если желаешь, мы можем спуститься к ним и поговорить. К тому же, они наверняка захотят узнать о том, что мы видели в лаборатории.
— О тех штуках со спутанными плетениями?.. Почему я это вижу? — Тсуруги вздернул голову, заглядывая в глаза скорпиона. — Все эти нитки вокруг? Ты их не видишь?
Калисто смущенно качнул головой, и мальчик понурился.
— … Когда мне страшно, я их вижу. Везде. Даже живые существа состоят из них. Это так… странно, Калисто. И еще страннее, что я могу их трогать, и… реальность, она… меняется от этого. Я так выбрался из той комнаты. Я не понимаю, почему, — он сжался, закрывая лицо ладонями.
Скорпион болезненно сощурился, мягко отнимая тонкие ладошки Тсуруги от лица и сжимая в своих теплых руках.
— … Это не странно, — глядя в растерянные алые глаза, проговорил дух. — Ты — особенный, мой господин. И очень талантливый. Тебе ведь и раньше это говорили?
Мальчик слабо кивнул.
— Отец… кажется. Отец говорил, что я… удивительный.
— Это так, — тепло улыбнулся Калисто. — Ты удивительный. Не надо бояться неизвестности, мой господин. С нее всегда начинаются самые волшебные открытия, которые мы можем сделать в самих себе. Мне тоже когда-то было страшно.
— Тебе? — недоверчиво улыбнулся Тсуруги.
— Мне, — кивнул дух, прикрывая глаза. — Мы тоже постепенно учимся — из жизни в жизнь. Познаем себя. Открываем что-то новое, подчас совершенно неожиданно… Я не могу сказать точно, когда моя кровь стала «эликсиром жизни». Я обнаружил это пару жизней назад, и то лишь потому, что на Алатарисе кровь пьют почти все. Мой хозяин был сильно ранен, и я дал ему свою кровь. Несколько глотков. После этого он мгновенно исцелился и практически в одиночку прошел по подземельям горы насквозь. Мне почти ничего не надо было делать, — даже если что-то его и ранило, он мгновенно исцелялся. Просто фонтанировал жизненной силой, что я передал ему.
— А ты? Что было с тобой? Ты… свою силу так отдаешь? — нахмурился мальчик.
Скорпион приподнял брови, а потом улыбнулся.
— Не совсем. Я… Как бы объяснить? Я получаю энергию извне, — когда ем, сплю, просто отдыхаю. Даже когда греюсь на солнышке. Но при этом мое тело, как бы, обогащает эту энергию. Можно сказать, что я делаю из крупинки — море. Именно в этом заключается моя относительно новая способность. Когда я отдаю эту крупинку, — я сам и теряю только ее. Одну каплю крови, например. Такую «потерю» я даже не ощущаю, зато она способна поставить на ноги взрослого мужчину.
— Вау… Понятно тогда, почему я могу двигаться, — выдохнул Тсуруги, глядя на духа. — Я ведь болею чем-то. С рождения… Кажется, никто не может сказать, чем. Просто у меня часто нет сил. Я не могу даже встать… — он посмотрел на свои белые ладони в загорелых руках Калисто. — … А еще я белый, как привидение, и мне больно от света. Я не люблю солнце, — оно всегда жжется очень больно… И глаза режет. И огонь я… тоже не люблю, — он отвернулся, тихо проговорив. — А ты его любишь, да? Солнце. И оно любит тебя… Ты… Ты можешь греться, когда хочешь. Я не буду тебя ограничивать. Ты мне не слуга, Калисто, ты!..
Мальчик не договорил — скорпион пересел на кровать и притянул его к себе, заботливо прижимая к груди и шепнув на ушко:
— Я понял. Спасибо тебе, ты очень заботливый хозяин. Но ты забыл мою Клятву. Ты — сейчас мой Свет. Другого мне не нужно. В моих жизнях было столько солнечного света, что я сам могу его излучать. И я обещаю, он тебя не обожжет.
Словно в подтверждение его слов смуглая кожа Калисто в полумраке засветилась мягким желтым светом. Тсуруги инстинктивно вздрогнул и зажмурился, но быстро понял, что хранитель его не обманул, — его тонкой белой коже не было больно, она не сгорала и не покрывалась волдырями, как это было обычно. Касания этого света были такими же мягкими и теплыми, как прикосновения самого скорпиона. Мальчик с улыбкой прижался к духу, тот словно являл собой средоточие умиротворения и покоя.
— Ты самый лучший дух на свете, Калисто!.. Я даже готов поблагодарить того, кто сегодня разрушил всю мою жизнь. Просто потому, что мне кажется, я только сегодня начал жить…
— Обещай мне не делать этого, пока нам не станут известны его намерения? — негромко усмехнулся скорпион. — Для доброжелателя он слишком жесток.
— Ладно. Но это не отменяет того, что ты лучшее, что когда-либо со мной случалось! — Тсуруги коснулся пальцами щеки Калисто, опустив голову ему на плечо. — … Хорошо, что ты теперь рядом со мной. Я не знаю, что было бы, если бы тебя не было, … а сейчас мне почти не страшно.
— Я всегда буду с тобой.
— Да… Кажется, я теперь — сирота… А сирот обычно отдают родственникам? Меня, наверное, тоже отдадут, — мальчик поморщился. — Они всегда смотрели на меня с неприязнью. И боялись. Они бы не стали давать мне то лекарство, которое давали родители… Думаю, что я бы умер, — равнодушно проговорил он. — Но теперь рядом будешь ты, и меня уже не так легко убить… А они… как думаешь, попытаются?
Скорпион прикрыл глаза, мягко падая спиной на кровать и глубоко вдыхая. Тсуруги сложил руки у него на груди, опуская на них голову и глядя на сияющее лицо духа.
— Даже если твои родственники окажутся столь одержимы наследством, я не позволю причинить тебе вред. Яда в пище или где бы то ни было еще можешь не опасаться, — мой Дар дает тебе иммунитет. Я пополняю набор известных мне ядов каждую жизнь, поэтому достать тот, который мне не известен, довольно сложно. Но в перспективе, конечно, тебе лучше не находиться рядом с теми, кто хочет твоей смерти, мой господин…
— Мне только десять лет. По-моему, я что-то читал о том, что право на самостоятельную жизнь можно получить и до восемнадцатилетия, но я не уверен… — мальчик досадливо закусил коготок. — Нужно будет внимательно почитать законы. И похоронить родителей. У них были деньги, значит, теперь они мои? Но я не смогу ими распоряжаться, пока я ребенок…
— Мне нравится ход твоих мыслей, — улыбнулся Калисто, тепло щурясь и отводя длинноватую челку с лица мальчика. — Скажи, ты хотел бы чем-нибудь заниматься? Может быть, учиться? Что тебе нравится?