Часть 5 (2/2)

Стервятник поворачивается. Слон тихо ноет, напуганный воплем. Ральф ждёт, что Стервятник начнёт трещать что-нибудь про «понимание ситуации», уважение, сочувствие… и заранее готовится возражать, но ничего такого Стервятник не говорит. Он трёт лоб — как будто у него болит голова — смотрит на Ральфа своими дурацкими жёлтыми глазами и молчит. Через некоторое время Ральф спрашивает, не утерпев:

— Что, даже не будете читать мне проповедь про милосердие и любовь?

— Нет никакого милосердия, — рассеянно отвечает Стервятник. — Нет никакой любви. Однако постарайся больше не распускать руки. При каждой проблеме — приходи ко мне. Я тебе уже говорил об этом, но ты, видимо, забыл.

Ральф ушам своим не верит. «Нет никакой любви, нет никакого милосердия». Но ведь эту некрасивую правду знает только он, Ральф, а все остальные пиздят, притворяются, забалтывают друг друга пустыми фразами. А Стервятник так просто взял и сказал правду, которую знает только Ральф.

— Зайди ко мне, — просит Стервятник и выходит из спальни, успокоив Свинку и остальных.

***

В кабинете Стервятника темно, горит одна настольная лампа. Пахнет нагретой пылью, сигаретами и кофе. Уютный запах. Ральф оглядывается — диван в углу, письменный стол у заставленного цветочными горшками окна, книжный шкаф без дверец, кривая ваза с сушёными стеблями. На стене — старые чёрно-белые фотографии Дома. Так, ничего интересного. В кабинете Рыжего, например, висят постеры с древними рок-группами и раскрашенная гитара без струн. У Курильщика полкомнаты занимает школьная доска, на которой он чёрным маркером записывает дела, а красным — проблемы (чаще всего они назывались «Ч. Ральф»). А у Македонского над столом прибито деревянное распятие, какие бывают в католических церквях, Ральф видел в кино.

— Садись, — говорит Стервятник.

Ральф плюхается на скрипучий стул, складывает руки на груди. На столе лежат бумаги и папки, стоит чёрная кружка с карандашами и фоторамка. Ральф тянется глянуть на снимок, но Стервятник, заметив, кладёт рамку на стол. Ну и ладно, не очень-то хотелось. Тайны какие, надо же.

«Давай, скажи, что я умный парень», — устало думает Ральф. Зря он понадеялся, что воспитательной лекции не будет, очень зря.

— Кофе? — спрашивает Стервятник.

Ральф кивает, и Стервятник наливает ему кофе из большого термоса.

— Ты же понимаешь, что я должен сообщить о твоём поступке директору?

Ральф опять кивает. Кофе, кстати, нормальный, не как в столовке: там жидкий и пересахаренный.

— Но я пока не стану. Я верю, что мы сумеем договориться. Ты не производишь впечатление дебила, Чёрный Ральф.

Ральф пожимает плечами — униженно благодарить за милость он не станет, это решение Стервятника. Если бы он донёс, Ральф сбежал бы следующей же ночью.

… — попытаешься сбежать.

Ральф вздрагивает. Стервятник каким-то образом об этом догадался, значит, теперь начнётся новый шантаж. Так и происходит, ничего нового. Стервятник — скрипучим тусклым голосом — перечисляет условия, при которых он не станет сообщать об «инциденте» Сфинксу. Первое — Ральф хорошо себя ведёт и не трогает дураков. Стервятник со своей стороны попробует сделать так, чтобы и дураки не трогали Ральфа. Ладно, это он принимает. Второе условие — Ральф, пока действует запрет на посещение уроков, помогает Стервятнику присматривать за дураками. «Всего пара часов в день», — добавляет Стервятник. И ещё добавляет, что ничего мерзкого делать Ральфу не придётся: у дураков есть нянечка и учитель. Ну ладно, это, предположим, тоже можно стерпеть, да и всё равно день надо чем-то занимать.

— И третье. Ты будешь приходить ко мне вечером, в десять. Будем учиться читать.

— Чего-о? — Ральф подпрыгивает на стуле. И краснеет от позора — сильно, чуть не до слёз.

— Читать, — терпеливо повторяет Стервятник. Из-за лампы он кажется совсем старым, каким-то ветхим дедом. Лицо исчеркано острыми тенями, глаза будто ввалились, только жёлтые радужки мерцают, как искры в глубоких колодцах.

— Я умею читать, — тихо и зло говорит Ральф.

— Тебя же из-за этого оставили на второй год. Что ты умеешь-то? — возражает Стервятник. Он выглядит очень усталым и равнодушным. Ему дела нет до того, что почти семнадцатилетний Ральф не умеет читать. Ему безразлично. Остальные-то прячут ухмылки, глазеют с любопытством. А Стервятнику всё равно. Наверное, только из-за этого Ральф и соглашается. В конце концов, у него всегда остаётся возможность сбежать, если всё станет окончательно невыносимым. Он уйдёт в лес, выстроит себе землянку, будет ловить зайцев, обрастёт бородой и никогда больше не выйдет к людям.

— Ты знаешь, откуда взялся Свинка? — неожиданно спрашивает Стервятник.

Ральф пожимает плечами. Какое ему дело? Из племени дикарей, наверное.

— Его забрали у родителей. Он ночевал в собачьей будке, ходил голышом, не разговаривал и не умел есть ложкой. Слышал, наверное, про Маугли?

— Мультик видел, — бурчит Ральф. Стервятник надеется его разжалобить? Не получится, даже не старайся.

— Ну вот он и был как Маугли.

«И что? — думает Ральф. — Мне-то какое дело?». Свинке не повезло, вот и всё. Но кому здесь повезло? У каждого своя горесть.

— Я не пытаюсь тебя разжалобить, — добавляет Стервятник. — Никакого сочувствия я от тебя не требую. Просто хочу, чтоб ты понимал: для Свинки помочиться на чужую постель — это что-то вроде знака симпатии. Ну, может, не симпатии, а интереса. Но это не вызов и не месть, как ты, вероятно, подумал. К тому же ты для них новый человек. Пахнешь незнакомо, двигаешься странно, и чего от тебя ждать, они не знают.

Ральф фыркает. Знак симпатии! Может, подойти к Шприцу и обоссать его лакированные ботинки — в знак симпатии? Представив рожу Шприца, Ральф давится улыбкой, а Стервятник замечает, смотрит пристально. Нехорошо смотрит. Ральф шумно вздыхает и делает подходящее случаю лицо. Стервятник наконец отводит взгляд. Сидит и перебирает какие-то чёрные бусы.

Ральф допивает кофе и вежливо говорит:

— Спокойной ночи. Я же могу идти?

— Да.

Ральф возвращается в спальню. Его кровать уже перестелили. Он ложится, но долго не может заснуть. Смотрит в темноту; мыслей нет, только какое-то кружение, но вот он засыпает и ему снится, что он сидит в лесном шалаше. Вокруг никого, тишина и покой, солнечные блики, трепет листьев, прохлада. И это счастье.