Часть 3 (2/2)

А сейчас вот Третья. И этого худого мужика с палкой Ральф толком не знает, он и видел-то его от силы раз десять. Знает только, что кличка у него Стервятник (наверное, из-за одежды), что он хромой и что все домовские дураки — в его группе. Чёрные шмотки Стервятника, трость и серебряная серьга в ухе Ральфу понравились, а вот дураки — нет.

Уходя, Сфинкс говорит фальшивым голосом старшего друга, который желает тебе только добра:

— Я надеюсь, ты меня не подведёшь, Ральф.

«Мы разве о чём-то договаривались?» — чуть не спрашивает Ральф, но молчит. Неизвестно же, когда отец его заберёт, может, в пятницу. А сегодня только воскресенье. Надо выжить каким-то образом.

Тот, кого в Доме называют Стервятником, подходит и садится на стул возле кровати. Ральф косится на него, без особой приветливости, но с интересом. На Стервятнике чёрная водолазка, мешковатый чёрный костюм и ортопедические ботинки на толстой подошве. Волосы у него длинные и светлые, но тусклые. На висках, где волосы потемнее, виднеется седина. А нос гигантский, просто клюв. Или кажется таким из-за того, что лицо худое и скулы торчат. Хотя пофигу. Ральф отворачивается, смотрит в потолок. Белый, не зелёный, надо же.

Стервятник всё молчит, и Ральф уже слегка нервничает. Чего он молчит? Может, видел, как Ральф показал козу дуракам? Да бред, ну показал и показал, не по башке же стукнул.

— Что? — не выдерживает Ральф.

— Директор сказал, ты дерёшься.

— И что?

— Здесь этого делать не стоит.

— Я нормальный, — цедит Ральф, уже понимая, на что намекает этот ходячий траур. — Я не псих.

— Я этого и не говорил.

— Я нормальный! — повторяет Ральф громче.

— Это хорошо, — кивает Стервятник. Встаёт и уходит к дуракам. Чёрный, худой, похожий на большую ободранную птицу.

— И я всё равно здесь ненадолго! — напоминает ему Ральф.

***

После ужина Ральф идёт к директору, чтобы позвонить отцу. Сфинкс сообщает, что уже поговорил с ним, объяснил, что Ральф «не подходит для нашего учреждения». Может, оно и к лучшему, Ральф не станет мямлить и лопотать. Он поднимает трубку, набирает домашний номер. Отец отвечает через несколько секунд; Ральф слышит его далёкое «алло» и сердце больно дёргается: он почему-то понимает, что отец за ним не приедет.

Так и происходит. Оглушённый Ральф почти не спорит, даже не упрашивает. Отец говорит долго, голос у него усталый и слабый.

Ральф начинает плакать. И ему не стыдно за это.

— Послушай, — вздыхает отец. — Во-первых, прекрати рыдать, это ничему не поможет. Вытри сопли. Во-вторых, послушай меня внимательно. Тебе надо дотянуть до выпускного класса. Получить среднее образование. Я так понимаю, что высшее образование — это не твоя история, но хотя бы среднее. Хотя бы техникум, училище… ты меня слушаешь? Ты что, опять рыдаешь? Прекрати, пожалуйста.

Но как прекратить?

Ральф прижимает трубку к груди, чтобы отец не слышал его всхлипываний. Когда он наконец подносит трубку к уху, то слышит только короткие гудки.