Казутора&Баджи, PG-13, смерть, ангст (1/1)

Вместо дел Казутора опять залипает в стену в каком-то обоссаном переулке.

Ему бы привести в порядок мысли, что разозлённым роем жужжат в голове и никак не хотят затыкаться, но получается только бездумно смотреть в одну точку на облезлом крипиче. Ничего особо нового: жгучее чувство вины, головная боль и множество знакомых до боли людей в его памяти. Но среди всех слегка помутненных временем силуэтов один выделяется своей яркостью.

Его имя словно раскалённым металлом выжжено на подкорке мозга с их первой встречи. Казутора помнит как вчера: в честь начала их дружбы они подожгли чью-то машину. Сам он стоял в недоумении и наблюдал за Кейске, который широко улыбался в отблесках огня и тянул к нему руку.

Он ворвался к нему в жизнь ураганом и разбил все устои, что казались нерушимыми, с этой протянутой рукой предложив свою дружбу и верность. Баджи Кейске никогда не предавал его. Даже когда Ханемия вёл себя, как полный псих; он просто понял это слишком поздно.

Баджи был его миром, который рухнул.

Рухнул на землю и выпустил из ослабевшей руки окровавленый нож, который мгновение назад всадил себе в живот. А потом сдох. Так, наверное, даже лучше было — не мучался долго от двух ножевых, боль от которых должна быть адской.

А Ханемия теперь и уснуть толком не может. Как только ложится на скрипучий матрас и закрывает глаза — видит его лицо: мёртвенно-бледное, безжизненное.

Словно наяву карие глаза стекленеют и закрываются, а свет в них медленно потухает.

Казутору даже порой глючить начинает: когда всё совсем плохо, он слышит давно забытый голос позади, заглушить который не помогают никакие таблетки. Своё имя кажется проклятьем каждый раз, когда оно срывается с уст этого призрака прошлого, галлюцинации.

Он никогда не оборачивается, потому что сердце иррацианально сжимается перед страхом увидеть его рядом с собой. Может, поэтому в прокуренной, богом забытой квартире, которую он еле оплачивает, нет зеркал?

Хотя в его однушке мало что есть в принципе: старый футон и низкий столик занимают большую часть комнаты. Ему больше и не надо, чтобы хрипеть в приступах дикой паники по ночам и прятать необходимый запас таблеток, без которых он не может заснуть, а утром идти на ненавистную работу.

И если кто-то скажет, что лучше бы Казутора сдох на той свалке вслед за Кейске, он согласится.