Баджи/Казутора, R, флафф с элементами ангста (1/1)
Психическое состояние Казуторы — как разбитое на тысячу стеклянных осколков зеркало. Осколков острых, режущих больно и безжалостно по еле затянувшимся шрамам, большинство из которых осталось далеко не на коже. Ханемия не привык, да и, наверное, не сможет, к мысли о том, что кто-то может любить его. Его. Такого неправильного и поломанного, такого отвратительного.
Но почему-то каждый раз Баджи, когда приходит домой после напряжённого дня, прижимает к себе обеими руками так, словно не собирается отпускать. Мягко толкает на кровать и скользит руками под рубашку, оглаживая руки так нежно, словно он — настоящее сокровище.
— Ты был таким хорошим сегодня, Тора. — в груди словно кончается воздух, и Ханемия судорожно дышит, лишь бы не задохнуться.
Хочется съязвить, но из глубины горла выходит лишь какой-то звук, сдавленный и тихий. И сразу становится стыдно чертовски, потому что это ведь слабость…
Слишком чувствительный под этим тяжёлым турмалиновым взглядом и ловкими пальцами, которые оттягивают, а затем поглаживают затвердевшие соски.
— Ну чего ты застеснялся? — Баджи целует его глубоко, тягуче и мокро, несмотря на растянутые уголки губ, и хихикает глупо, когда Казутора с неожиданной для него прыткостью поддаётся вперёд и они стукаются неуклюже своими клыками.
Казутора сам просовывает руки за накаченную спину и обнимает её, одновременно скользя языком по потрескавшимся губам. Он не хочет сегодня думать об этом, не хочет позволять своим уничижительным мыслям брать верх — поэтому отдаётся любящим рукам с лёгкостью.
Баджи разрывает поцелуй немного неожиданно — Казутора не успевает подхватить нитку слюны, растянувшуюся между их губами.
— Бля, Казутора, какой же ты…красивый нереально. — Ханемия всё ещё краснеет, когда Кейске ни с того ни с сего отвешивает ему такие комплименты, но взгляд не отводит. Он, вообще-то, тоже в такие моменты любуется своим парнем: сложно этого не делать, когда видишь вздымающуюся грудь из-под расстёгнутой белой рубашки, тяжёлый от похоти и обожания взгляд, и лёгкий румянец, покрывающий острые скулы.
Это выглядит, как нарисованная умелым художником картина, и…и Ханемия, видимо, слишком ушёл в свои мысли, потому что не замечает, как Баджи подаётся вперёд, а в следующую секунду делает нечто совершенно ребяческое.
— Кейске! — он никому в жизни не признается, что слегка взвизгивает, когда Баджи, падая на спину, хватает его за локти и опрокидывает на себя.
— Что-то не так, Тора? — Баджи выглядит слишком самодовольным для своего же блага, и Казутора не упускает возможности слегка сбить с него спесь.
Он слегка отводит глаза, будто бы смущаясь, и медленно ведёт ладонями вниз, оглаживая оголённую грудь. Вздохи внизу, конечно, ласкают его слух, но вся нежность испарается в секунду, когда под пальцами начинает ощущаться мягкий живот.
— Ханемия! — теперь пришла очередь Кейске возмущённо визжать, когда Казутора без всяких угрызений совести щипает его за бока, даже не пытаясь спрятать тянущую его губы улыбку. Возможно, в такие моменты он действительно ощущает себя счастливым.