Часть 13 (1/2)

Странно, но как только я вышла за границы особняка Волка, вокруг резко потемнело, и кроны старых деревьев словно склонились ближе к земле, окутывая все вокруг синим сумраком, хоть солнце ещё не зашло.

Я невольно поежилась от ощущения подступающей вечерней прохлады, но не сбавила шага, следуя за своим пушистым проводником все дальше в лесную чащу.

Выманив меня в лес, кошечка больше не оглядывалась, словно была уверена, что я и так следую за ней, но и не убегала слишком далеко вперёд, а её белоснежная шерстка словно начала светиться в вечерних сумерках, указывая мне путь.

Прежняя Розэ покрутила бы пальцем у виска, узнай о том, что Розэ нынешняя последовала в глухую лесную чащу на ночь глядя, поверив незнакомой кошке.

Но эта Розэ, с серебряным полумесяцем на шее, была уже совершенно другим человеком.

С меня словно слетел налёт цинизма, а из глубин памяти поднялись давно забытые ведические знания, которыми день за днем пичкала меня бабушка под видом сказок и легенд.

Я как будто стала, наконец, самой собой и воспринимала все происходящее абсолютно спокойно, как нечто само собой разумеющееся, и вечерний лес пугал меня намного меньше, чем перспектива остаться этим вечером в особняке — замке и провести ночь в постели его хозяина.

А я была уверена, что сегодняшний ужин должен был закончиться именно этим.

Я шла и шла, не чувствуя усталости, и вскоре уже совсем стемнело, но над кронами исполинских сосен начала подниматься полная луна, и в лесу все стало видно, как днем.

Невольно вспомнились слова Чонгука о том, что скоро полнолуние. Но вместе с этими воспоминаниями пришли и другие… о его горячих губах на моей шее, короткой вспышке боли, а затем об охватившем все тело пламени и сладкой неге в сильных мужских руках.

«Теперь ты моя…» — долетел до моего затуманенного сознания его тихий хриплый голос, больше похожий на глухое рычание, и после этого меня окутала бархатная ласковая тьма.

Если верить служанке, Чонгук сам отнёс меня в мою комнату, и меня бросало в дрожь, а щеки начинали гореть от одной мысли о том, что, возможно, он провел со мной всю ночь.

Ещё больше ситуацию усугубляло то, что я ничего не помнила об этой ночи и, кроме Чонгука , рассказать мне о ней никто не мог.

Но он был бы последним, у кого я бы спросила о том, что происходило в моей спальне до рассвета.