Часть 20 (1/1)
Шёл уже третий месяц совместной жизни трёх маньяков. Весна в том году выдавалась на редкость тёплой. В апреле почти не оставалось снега, на нагих деревьях появлялись почки, росла сочная трава, возвращались птицы, иной раз на улице можно было обойтись без курток.
В такой день, когда солнечные лучи приветливо мерцали на стекле, а кучевые облака мешали им ослеплять прохожих, Пенни задумчиво курила на чердаке. Огромные окна были приоткрыты, впуская запах бензина и шум машин с переговорами пташек. Тим с Брайном удалились на миссию, наказав заучить теоретический материал из конспектов про яды, в холодильнике стояло карри, одежда отмокала от крови, квартира проветривалась. Волноваться не о чем. Вроде как.
Но Пен вспоминала кое-что. В последние дни Маерс боялся задать какой-то вопрос. Он задерживал пристальный взгляд на ней, но теперь он другой. Не такой скромно-дёрганный, а скорее выжидающего характера. Ждёт чего-то. Но чего? Пен пыталась выпытать ответ у Брайна, но безрезультатно. Как уже надоели их замашка с умалчиванием! Как напьются, так и блещет фонтан идей и откровений, вот недавно они с Гомо зачем-то угнали тачку и к первому часу ночи, когда Пен сидела в инстаграмме, потребовали ехать с ними купить водки и выслушать их слезливые истории из жизни. Повезло, что среди ночи в стрессовой ситуации ей удалось толкнуть классную мотивационную речь, что хватит себя жалеть и вести себя как несчастные идиоты, и парни вернули машину назад, предварительно взорвав её, чтобы скрыть улики. У вас тоже такие будни? В последствии, Пен вышла из себя и прочитала им длинное высказывание о разрушительном действии жалости, опозорила их унизительными оскорблении об их тошном самоедстве и с грохотом легла спать к третьему часу ночи. Скорее всего, если бы они не были пьяненькими, то не отреагировали так серьёзно и не извинялись на утро, но всё же. Всё же льстит.
Когда она грозилась учинить разнос за очередное создание проблемы на ровном месте Брайном, он успокоил её словами, что просто готовится, не нужно истерить, он сам скажет, когда посчитает это своевременным. Но девушку не отпускала та тема. Значит, он подтвердил, что хочет что-то спросить, но что это за тема, которая может требовать времени? Времени на тему о чате и подобных «хозяинах» как Кир, или о сексе? У них не было секса, может, в этом дело? Тогда, да. Есть над чем слегка поерзать.
Пенни вздохнула при неприятных воспоминаниях. Мерзость. Кому бы кричать об отходе от разрушительного поведения к себе? Сама же общалась с незнакомцами, ломая себя, чтобы закрыть потребность и стать «правильной». Гениально, у нас тут очередная извращённая замена походу к психотерапевту! В прочем, чему удивляться. У Пен произошла помесь эмоций: и возбуждение, и отвращение, и трепет, и раздирающая боль непринятия. От них появляется желание отрехнуться, снять их как испачканное платье и выбросить в окно, но… но оно имеет куда наиболее плодотворный метод для их транспортировки.
Пенни сбегала к себе и принесла на чердак альбом с карандашом и ластиком. Её рука скользила по листку, вырисовывалась прелестная девушка, пусть и с пеленой страха на лице. А вокруг- ночь. Ночь, в которой будто кишили какие-то твари, способные напасть и съесть в бледном свете звёзд. Такое сладкое округлое личико, осиная талия и аппетитный бюст, разрезаемый уродливой тенью ночи. А пока, начинался дождь. Небо неожиданно затянуло, от домов и асфальта отсвечивало небесным цветом. Бруклин смотрелся особенно обворожительно, киношно, настальгично. Пен пропёрла сентементальность. Пространство, которое не так давно занимали противоречивые мысли и чувства расчистилось и дало место другим, светлым и горьким из-за безвозвратности.
Девушка перевернула лист.