Часть 19 (1/2)

В тот же день Пен легла (или, скорее всего, сделала вид, что легла) пораньше и Тим с Брайном вышли на прогулку. До появления Пенни они частенько совершали такие ночные вылазки, болтали о всякой ерунде, попивая пиво, или в тишине брели по Бруклину, время от времени бросая ленивые фразы о том, какая прекрасная ночь, затягиваясь. Но теперь это внезапно пропало, между ними будто возникла ощутимая пропасть, и да, из-за девушки. Тим думал, забьёт ли на него в итоге Брайн, и на сколько далеко зайдёт их роман с Пен, а он ощущал, что эта девушка в его жизни – особенная, совсем, совсем другая, нежели прежних. Маерс не раз и не два был «одержим» очередной юбкой, которую превращал в труп, но вот только сейчас, непонятно как, ясно, что это не тот случай.

Как-то ещё в колледже Брайн признался, что западает на девушек, похожих чем-то на его младшую сестру: смелых, переменчивых, роковых, как их можно охарактеризовать, с бледной кожей, тёмными глазами, прямыми тёмными волосами и младше него. А ещё либо на грани худобы или же блтже к полненьким. Нет, он никогда не смел домогаться до своей обожаемой сестры, но он не переставал искать ей замену после случайной гибели, это походило на знакомый, но зверский в его исполнении способ не признавать смерть, эгоцинтричное последствие после шока. И на роль замены он искал такую, которая могла бы затмить его мысли и разум, вытаскивая из серых будней, с его трактовки. И что ж, все его «возлюбленные» подходили под это описание, но между ними и Пен есть важная деталь – эта способна дать Брайну физический и психологический отпор, чтобы тот не зверел и держал себя в руках, или самой занять главную роль в их истории, собственно говоря, это не так уж и трудно- Маерс ведь зависим, а быть контзависимой стервой вписано в Пенни как генетический код. Хотя… хотя она чаще стабильна, но закидоны бывают. Так что, он может лишь сильнее увлечься ней, кто знает, и Тим опять окажется один. Опять, и этим выводом парень бил себя по лицу, не умея избегать привычки закапывать себя заживо в проблеме. Больной мазахист.

На Брайна же напал очередной прилив цунами вины и страха, повязанных теперь с идиотскими нелогичными обвинениями в том, что такая распрекрасная Пен выбрала его, а так же пассивном ожидании кармы за его вымученный островок спокойствия и удовольствия, в океане умирающих надежд и их как бы общей печали с Тимом. Они ведь сдружились на ноте драмы в их судьбах, и теперь он боялся, что Тим его осудит, что они не смогут так же телепатически понимать друг друга и всё покатится в никуда, что с Пенни у них не выгорит, и он окажется с ничем и разбитым сердцем.

Они шли и шли, а их молчании всё тянуло и тянуло их вниз, но они, как это было у них принято, долго не решались заговорить. Выпив, Тим осмелел и словил простейшую истину, плавующую на поверхности:

-Может прекратим молчать? Я сейчас понял, как вредно молчать. Тишина- это неопределённость, сколько уже можно бродить по этому непроницаемому туману незнания? Как говорится, в чём сила, брат? А сила в правде, а правда достижима в диалоге, спорах, нужно говорить, когда надо, а мы много молчим.

Брайн подержал паузу, для значимости его слов и согласился.

- Пен?

- Пен.

-Чувак, мы с тобой столько дерьма пережили, сколько раз вытягивали друг дружку с того света, и ты до сих пор думаешь, что я променяю тебя на девушку? Прям так отдамся дофамину и стволу между ног, что отшибёт память ? Да ты ржёшь.

-Ну а ты посчитал, что я готов с тобой на шпагах драться за неё? Одну из трёх миллиардов? Чел, когда человек стремится броситься с окна, он вряд ли вспоминал, как же классно ему было с девушкой прошлой ночью.

Примерно так звучали их неуклюжие подбадривания, заглушаемые сиреной копов, после размеренного излияние душ.

-Нет, я боюсь не этого. Я боюсь, что мы отдалимся из-за неё, что мне с ней может быть слишком хорошо.