Жестокость. Часть 1. (2/2)

Вэй Ин спешно продолжил читать, пока никто больше не успел сказать что-нибудь ещё, тем самым выводя из себя тёмного заклинателя.

И все же Вэй Усянь был Верховный Глава и Магистр Дьявольского культа, так что к таким жутким магическим полям ему было не привыкать.

Выходит, он не захватывал ничье тело — оно ему было пожертвовано!

— Какое облегчение, — хмыкнул «Верховный Глава Дьявольского культа», улавливая с правой стороны смешок.

— Ты даже до адепта такого культа едва дотягиваешь, что уж говорить о титуле Магистра, — Господин явно смеялся над написанным, а в его глазах трепетали тёмные искорки. — До Магистра дослужиться одной жизни не хватит. Повелевая трупами, ты не призывал их души. Пустые оболочки занимали те, кто обижен и жаждет мести, причём относились они возможно даже не к этому временному периоду.

Тёмный заклинатель осёкся, поняв, что слишком уж увлёкся размышлениями, и бросил:

— Продолжай.

Ритуал этот был давно забыт, и, судя по магическому полю, больше походил на проклятие. Заклинатель делал несколько надрезов на своем теле, кровью рисовал магическое поле, писал заклинания и садился в центр круга. Затем он призывал злого духа исключительной ярости и мощи и просил о выполнении желания. Платой за это было физическое тело заклинателя, отданное духу, а его собственная душа возвращалась на землю.

Это была запрещённая практика, противоположная насильственному захвату тела — его пожертвование.

Из-за сложности выполнения очень немногие пытались провести этот ритуал.

— А те, кто всё же отваживался, нередко сходили с ума, творили бесчинства и кончали с собой, уверовав, что такое зло не должно существовать. Мне известны по крайней мере три случая, причём не задокументированных, когда заклинатели, призвавшие в своё тело духов для отмщения, были не в силах смириться с собственными поступками и лишали себя жизни. Один прыгнул со скалы, другой утопился, третий же… бросился на меч товарища.

Ни от кого не укрылось то, как Господин словно бы споткнулся, говоря о третьем человеке. Когда он говорил об этом, его глаза заволокло туманом воспоминаний, а тёмная энергия оплела руки, словно возвращая в реальность. Встрепенувшись, он бросил взгляд на Вэй Усяня и тот вернулся к чтению.

К тому же, едва ли найдутся желания такой силы, что заставят человека добровольно отдать все, что у него есть. За тысячи и тысячи лет было всего три или четыре достоверных и задокументированных случая. И желанием всех без исключения было одно — месть.

Вэй Усянь отказывался это принимать.

— Удивился бы, будь это не так, — хмыкнул Цзян Чэн, не обращая внимания на мать, которая только презрительно фыркнула. Радовало, что она не решилась вслух снова говорить что-то о его шисюне. Даже если Господин сейчас пребывал в хорошем настроении, нельзя забывать, что это может в одно мгновение измениться.

Во-первых, с каких это пор он оказался «злым духом исключительной ярости и мощи»? Слава о нем, конечно, шла дурная, и умер он ужасающей смертью, но всё же он никогда не преследовал живых и не искал возмездия. Он мог поклясться, что был самым безобидным блуждающим призраком за всю историю.

— Вот именно. Я бы не причинил вреда даже собственному убийце, даже если вернулся…

Вэй Усянь осёкся, бросив взгляд на сидящих в стороне Вэней и вспомнив Вэнь Чао. Он помнил ту ненависть и жажду расправы, которая захлёстывала его перед тем, как его сбросили на Луанъцзан. Помнил он также и то, что ему пришлось претерпеть на протяжении тех трёх мучительных месяцев, первый из которых он едва мог пошевелиться. Сломанные во время падения кости не могли срастись, ведь Золотое ядро больше не теплилось внутри.

Тряхнув головой, Вэй Ин продолжил читать, не придавая внимания обращённым к нему взглядам. Сейчас на него смотрели многие, если не все, но скорее всего делали это потому, что он остановил чтение.

Но главная проблема была в том, что как только злой дух попадал в тело заклинателя, контракт считался заключённым автоматически. Дух был обязан выполнить желание призывающего во что бы то ни стало, иначе проклятие вступит в свою силу: он будет окончательно уничтожен без возможности перерождения.

— Звучит жестоко, — покачал головой один из даочжанов. Когда на него посмотрели, он поднялся и с поклоном представился: — Этого зовут Сяо Синчэнь. Прошу извинить, что перебил.

— Здесь ты прав. Жестоко, — кивнул Господин, отвечая на извинения улыбкой. — А ещё не забываем, что Вэй Усянь, закончивший свою жизнь не на позитивной ноте, едва ли хотел вернуться. Однако был насильно призван контрактом, обязующим его выполнить желание призвавшего.

Вэй Усянь поднял руки и убедился, что оба его запястья были несколько раз порезаны крест-накрест. Затем он развязал пояс, распахнул своё чёрное одеяние и обнажил грудь и живот, сплошь покрытые рваными ранами, нанесёнными чем-то острым. И хотя кровотечение уже остановилось, Вэй Усянь знал, что то были не обычные порезы. Если он не исполнит желание заклинателя, раны не затянутся. Более того, с течением времени они будут становиться всё хуже и хуже, пока срок контракта не истечет, и его душа и тело не будут разорваны навсегда.

Вэй Усянь удрученно обдумал своё плачевное положение, периодически вздыхая про себя:

«И как такое могло со мной случиться?»

Наконец, он смог встать, облокотившись о стену.

Вэнь Цин, переглянувшись с обеспокоенным братом, покачала головой. Она знала много диагнозов, которые могли подходить под конкретно этот случай. Головокружение, тошнота, слабость. Да ещё и огромная кровопотеря; парень, призвавший в своё тело Вэй Усяня, нарисовал магическое поле, провёл ритуал призыва и ещё неизвестно как долго пролежал без сознания.

Дом, в котором он очутился, был довольно большим, но пустым и ветхим, а его хозяина явно не баловали частой сменой постельного белья. В углу стояла бамбуковая корзина для мусора. Но из-за недавнего погрома, весь сор из неё вывалился и теперь был разбросан по всему полу. Вэй Усянь пошарил глазами по комнате и подобрал смятый лист бумаги. Он расправил его и, к своему удивлению, обнаружил, что на нём было что-то написано. Тогда он торопливо собрал оставшиеся листы.

— Собирать мусор? Чего и следовало ожидать от сына слуги, — презрительно скривился Цзинь Цзысюнь и недоуменно моргнул, когда в зале воцарилось напряжённое молчание. Взгляды всех, даже Глав Орденов, были обращены на центральный трон, и юноша тоже посмотрел туда.

Господин в красном ханьфу, даже выглядя расслабленным с чаркой вина в руке, умудрялся оказывать давление на тех, кто не слишком думал о том, что и в чьём присутствии говорит. Но не успел тёмный заклинатель даже набрать в грудь воздуха, Цзысюнь получил по затылку.

— За что, тётушка?!

— Замолчи и не позорься, — процедила мадам Цзинь, а после посмотрела на Господина. — Приношу свои извинения, вынуждена признать, мой племянник был недостаточно хорошо воспитан.

— Думаю, стоит внести ясность, чтобы подобное больше не повторилось. Вэй Усянь не сын слуги.

— Ч-что?

— Шэнь Цансэ была свободной заклинательницей и ученицей легендарной Баошань-саньжэнь. Что до Чанцзэ, то он происходит из независимой семьи Вэй, специализирующейся на ритуалах. Он был младшим сыном и не имел права на наследование места главы, а потому отправился в странствие. Ему было лет четырнадцать, когда он повстречал Цзян Фэнмяня. И не просто повстречал, а отбил у похитителей.

— Похитителей? Как же так? — зашептались заклинатели, косясь на предыдущего Главу Цзян, чья улыбка дрогнула.

Вэй Усянь же слушал, затаив дыхание и не сводя глаз с говорящего тёмного заклинателя. Он практически ничего не помнил о родителях, но этот господин знает о них так много… быть может он согласится рассказать больше? Во время перерыва надо обязательно спросить. Крох информации, сохранившихся из детства, было недостаточно, но всё же он ими дорожил.

— Не забывайте, что даже Вэнь Жохань когда-то был ребёнком, — хмыкнул Господин, цокнув языком при виде того, как непонимающе вскинулись самые убеждённые в злодеяниях Вэней господа. — Да-да, то самое зло, которое необходимо было искоренить, и его подчинённых заодно, тоже был ребёнком. Что и говорить о Фэнмяне. Будучи ребёнком, с не сформировавшимся толком Золотым ядром, он не смог противостоять взрослым мужчинам. Чанцзэ увидел их на постоялом дворе, в котором решил остановиться. Он был не глуп и понял, что к чему. Будучи сообразительным парнем, он смог отвлечь похитителей и вызволить лишившегося сил Фэнмяня. Который, кстати, начал сопротивляться и чуть всё не испортил.

Это было сказано с такой насмешкой, что у некоторых заклинателей на лицах непроизвольно появились улыбки. Кто-то поспешил спрятать улыбку, чтобы не быть неправильно понятым, другие же не скрывали веселья от услышанного. К последним относился Вэнь Жохань, который ещё будучи наследником слышал эту историю во Дворце.

На этой мысли Глава Вэнь перестал улыбаться, нахмурившись. Но кто её ему рассказал? Причём во всех подробностях, словно был там лично. Или пересказывал чьё-то письмо?

— Отец Фэнмяня, прознав о том, что сделал Чанцзэ, хотел отблагодарить, но после того, как узнал из какой семьи вышел юноша, предложил признать долг жизни перед его кланом. Вэй отказался, не желая пользоваться влиянием семьи. Ведь будь он простым прохожим, ему едва ли предложили подобное. А вот на приглашение погостить согласился. Как вы понимаете, проживая в Пристани Лотоса, он не мог не сталкиваться с Фэнмянем. Будучи почти ровесниками, Чанцзэ был немного старше, мальчики сдружились. Вэй помогал Цзяну, когда тот стал Главой, был его правой рукой и почти братом. Но после кончины Главы Цзян они отдалились друг от друга, Фэнмянь горевал по родителю. Во время одной из поездок Чанцзэ повстречал Цансэ и их судьбы переплелись. Они встретились по дороге в Цишань, потом столкнулись на улице и, в конце концов, оказались на одном постоялом дворе. Жизнь сталкивала их три раза, прежде чем сплавить вместе.

— То есть, — голос Вэй Усяня был немного хриплым, и он остановился, сглатывая вставший в горле ком. Когда Господин повернул голову, он продолжил: — То есть мой отец… не был слугой?

— Не был. Ни единого дня своей жизни. Хотя когда Цансэ забеременела тобой, он стал её рабом до конца жизни. Потому что любил, потому что не видел себя без неё, — улыбка тёмного заклинателя была тёплой, а в глазах проскальзывали тени прошлого.

Вэй Усянь наклонил голову, отгораживаясь от всех волосами. А после, забыв о книге, закрыл лицо руками, едва заметно вздрагивая. В этот миг он был не тёмным заклинателем, не самоуверенным юнцом, что не носит с собой меч потому, что забывает или не считает необходимым, а надломленным молодым человеком, который до сего момента слышал в свой адрес оскорбительное «сын слуги». Пусть он не показывал вида, улыбался в лицо трудностям, но слова ранили его. А он просто следовал завету матери, который запомнил навсегда — ”Улыбайся, А-Ин. Беды будут таять плд светом твоей улыбки. Никогда не забывай”.

Все те, кто хотел сказать что-нибудь оскорбительное или едкое, непроизвольно проглатывали все обидные слова, готовые сорваться с языка. Потому что ещё осталось понимание, когда лучше промолчать.

— Думаю никто не будет против, если я закончу читать эту главу, — кашлянул Господин, подняв книгу с пола при помощи жгутиков тёмной ци.

Похоже, автором этих строк оказался предыдущий хозяин тела, который изливал свои эмоции на бумаге в минуты сильного отчаяния. Некоторые предложения были бессвязны и совсем не имели смысла, от пляшущих букв за версту веяло беспокойством и напряжением. Вэй У Сянь внимательно изучил свои находки и мало-помалу начал понимать, что что-то не так.

Он выстроил несколько предположений и более-менее докопался до сути.

Оказалось, человека, призвавшего его, звали Мо Сюань Юй, а это поселение называлось деревня Мо.

Дед Мо Сюань Юя был богачом родом из этих мест. Его семья была более чем скромной по размеру, и хоть он очень старался, ему удалось произвести на свет только две дочери. Их имена не упоминались, но зато было известно, что старшая была от законной жены, и ей прочили блестящее замужество, в то время как младшая была дочерью служанки. Семья Мо планировала сбыть её с рук первому встречному, но неожиданно ей улыбнулась удача. Когда ей было 16, глава одного известного клана заклинателей проезжал через их деревню и влюбился в неё с первого взгляда.

Стоило прозвучать этим строкам, многие догадались, какой заклинатель из известного клана мог влюбиться в девушку с первого взгляда. Точнее, говорить так, пока пребывание с этой девой ему не надоест. Господин в красном ханьфу, да и Вэнь Жохань, насмешливо фыркнул, сдерживая смех.

Мадам Цзинь, тоже всё правильно поняв, прикрыла глаза, чтобы не видеть всех тех взглядом, обращённых в её сторону. Ей достаточно одного ублюдка, причём признанного, так тут выясняется, что где-то в захудалой деревеньке есть ещё один бастард. Только вот где гарантия, что только один? Неужто мало в Поднебесной дев, способных привлечь своей красотой этого изменщика? Его ведь влечёт к ним, как муху к дерь…

Это сравнение вызвало смешок, который был скорее нервным, чем насмешливым. Почувствовав прикосновение к руке, мадам Цзинь подняла веки и взглянула на своего сына. Один он у неё, отрада для сердца, смысл жизни. Вот ещё бы женился на А-Ли… она всегда нравилась женщине. Милая, воспитанная, заботливая. Станет прекрасной женой и матерью.

Тёмный заклинатель, выждав немного, возобновил чтение.

Заклинателями восхищаются все. В глазах обывателей они — любимчики богов, загадочные и благородные. Поначалу жители деревни Мо восприняли их связь с презрением, но Глава Ордена часто оказывал материальную помощь, и постепенно презрение народа сменилось уважением, смешанным с завистью. Вскоре вторая дочь Мо подарила Главе Ордена сына — Мо Сюаньюя.

— Материальная состоятельность способна изменить поведение людей, — Господин словно мыслил вслух, но всё же все слушали его внимательно. — Однако может оказаться так, что кроме денег у человека больше ничего и нет. Людское мнение может измениться как раз потому, что ему заплатили. А не станет материальной помощи, и вернётся, а то и ухудшится, отношение окружающих людей.

Никто не понял, к чему была эта вставка, но были и те, кто задумался над сказанным. Парень, затаивший обиду на целый клан за обман и покалеченную руку, ухмылялся, понимая, что по крайней мере на одного человека в зале это не подействовало. Те люди, которые пытались нарисовать характер личности тёмного заклинателя, отметили интонацию, которой были произнесены слова.

Но благополучие длилось недолго: Глава Ордена оказался ветреным человеком, который жаждал всего нового, и вскоре и любовница, и сын наскучили ему. Как только Мо Сюаньюю исполнилось четыре, его отец покинул их и больше никогда не возвращался.

И, конечно же, как это водится, мнение обывателей вновь поменялось. Вернулись первоначальные презрение и пренебрежение, в этот раз вместе с надменной жалостью.

— О чём я и говорил. Теперь незамужняя девица, да ещё и с ребёнком, осталась один на один с жестокостью людей. Лишившись защиты, которую давал ей обеспеченный любовник, она будет вынуждена выживать в той среде. А это совсем не просто, даже для сильных духом.

Мать Мо Сюаньюя отказывалась принимать печальную участь, она продолжала твердо верить, что отец не отвернется от своего собственного сына. И действительно, как только ему исполнилось 14, Глава Ордена забрал его к себе.

Вторая леди дома Мо вновь задрала нос и начала всем рассказывать, что её сын совершенно точно станет бессмертным и принесет славу своим предкам.

Однако, не достигнув никаких успехов на ниве совершенствования тела и духа, Мо Сюаньюй был отослан назад.

Более того, его выгнали с позором.

Мо Сюаньюй оказался гомосексуалом, причем весьма смелым гомосексуалом, который открыто приставал к своим товарищам по учебе. Разразился грандиозный скандал, и потому как сын Мо не проявлял способностей в совершенствования тела и духа, причин оставлять его у отца не было.

— Неужели за такое можно изгонять? — вдруг подал голос Не Хуайсан, который до сих пор не напоминал о своём присутствии. Так что при звуке его голоса нашлись те, кто вздрогнул.

— Хуайсан, — попытался одёрнуть брата Глава Не, однако особого успеха не добился.

— Думаю сейчас, когда мы уже не ученики, я могу сказать кое-что. Двое моих друзей состояли в отношениях. Два парня, между прочим.

— Что?! — даже Вэй Усянь, всё это время словно пребывающий мыслями где-то в другом месте, встрепенулся. — Не-сюн, и ты молчал?!

— Никто не спрашивал. Парни не выносили это на общее обозрение и позволяли себе немного расслабиться только оставшись наедине. Я о их отношениях узнал случайно, придя за… эээ… конспектом.

Вэй Ин, услышав заминку и словно что-то вспомнив, расхохотался, лукаво поглядывая на спрятавшего улыбку за веером Хуайсана. Под конспектом молодой господин Не определённо имел в виду не записи лекций.

Тёмный заклинатель, наблюдая за переглядками Усяня и наследника Не, прокашлялся, маскируя таким образом смех. Глава Не как-то посерел лицом, а после как-то быстро успокоился и начинал сверлить взглядом любого, кто осмелится посмотреть на его брата с насмешкой.

Во избежание перебранки или потасовки — и понимая, что запрет, как и недоступность духовных сил, может не остановить — Господин вернулся к чтению.

В довершение всего, когда Мо Сюаньюй вернулся в дом матери, он часто стал вести себя безумно, как будто что-то до смерти напугало его.

История предыдущего хозяина тела оказалась весьма запутанной, и Вэй Усянь нахмурил брови.

Что ж, он оказался в теле деревенского дурачка, более того, деревенского дурачка нетрадиционной сексуальной ориентации.

Стало ясно, почему на лице мужчины было столько пудры и румян, что он походил на призрак висельника, и также ясно, почему никто не удивился огромного кровавому кругу посреди комнаты. Закрась Мо Сюаньюй хоть целый дом, от пола до потолка, своей кровью, никто бы всё равно не удивился. Все знали — у него в голове не хватает винтиков!

После того, как он, как побитая собака, вернулся домой, поджав хвост, насмешки и издёвки посыпались как из рога изобилия. Положение казалось безвыходным, и вскоре вторая леди дома Мо не выдержала позора и удавилась.

Сильные женщины, такие как мадам Цзинь, Юй Цзыюань и Две Госпожи Юй неодобрительно покачали головой — а мадам Цзян ещё и скривила в презрении губы — а Цзян Яньли посочувствовала несчастной госпоже Мо. Она помнила, как злилась матушка, когда пошли слухи о том, что А-Сянь незаконнорождённый сын отца. И как срывала свою злость на Усяне, который был не виноват ни в чём.

К тому времени дед Мо Сюаньюя уже отошёл в мир иной, и во главе семьи встала первая леди дома Мо, его старшая дочь и тётка Мо Сюаньюя. К сожалению, она терпеть не могла свою младшую сестру и с самого рождения презирала её сына. Её единственным ребенком был Мо Цзыюань, тот самый молодой господин, что до этого разгромил дом Мо Сюаньюя. Причиной её ненависти была обычная зависть к сестре: мадам Мо очень хотела бы иметь хоть какое-то родство с кланом заклинателей. Она очень надеялась, что гонец, присланный за Мо Сюаньюем, также заберёт с собой и её сына для совершенствования тела и духа.

Но, конечно же, ей отказали, а сказать по правде, её просто проигнорировали.

Всё-таки это не было торговлей капустой на базаре. Ты не можешь взять одного отпрыска Мо и получить второго абсолютно бесплатно.

Господин был вынужден прерваться, поскольку многочисленные смешки и фырканья слились воедино, порождая гул. Впрочем, он и сам улыбался, разделяя данную точку зрения. Придерживаясь этой причины, он дождался, пока все более-менее успокоятся, и лишь после продолжил читать.

Однако вся семья Мо твёрдо верила, что Мо Цзыюань обладал и талантами, и потенциалом. Они были убеждены, что если бы тогда, вместо Мо Сюаньюя на обучение к заклинателям отправился бы Мо Цзыюань, то он непременно бы преуспел и, в отличие от своего бестолкового двоюродного брата, принес бы славу своей семье. И хотя, когда его брата забрали, Мо Цзыюань был ещё совсем юн, подобную чушь беспрерывно лили ему в уши, да так, что он сам поверил в неё всем сердцем.

— Немудрено тогда, что он поверил в своё великолепие. Если свинье денно и нощно твердить, что она курица, свинья может начать пытаться высиживать яйца, — ухмыльнулся Господин и на сторонах светового куба проявился образ Мо Цзыюаня.

Каждые два-три дня он приходил в лачугу Мо Сюаньюя, издевался над ним и унижал, проклиная за то, что тот украл его блестящее будущее заклинателя. Особенно ему нравилось брать у брата различные талисманы, эликсиры и другие магические предметы и присваивать их себе.

— Весьма глупый поступок, — вставил слово Вэнь Сюй, не обращая внимания на неприязненные взгляды. — В некоторых случаях даже лекарственные отвары бывают опасны для неподготовленных людей. Не так ли, кузина?

— Вы правы, кузен, — ответила ему в той же манере Вэнь Цин, вызвав у него усмешку. — При неправильном обращении лекарственные травы могут обратиться ядом. И усугубить то, что должны были излечить.

И хотя Мо Сюаньюй действительно был временами не в своём уме, он всё же осознавал своё жалкое положение. Он уже смирился с ним, но его двоюродный брат, опьянённый своей безнаказанностью, стащил практически все его вещи. Наконец, терпение его лопнуло, и он пожаловался своим тете и дяде, что и вызвало утренний погром.

Слова на бумаге были совсем мелкими, сиротливо жались друг к другу, и у Вэй Усяня заболели глаза. Он подумал:

«До чего же ужасная, мать её, жизнь была у этого человека!»

Неудивительно, что Мо Сюаньюй решил прибегнуть к запрещенному ритуалу, умолять злого духа о помощи и пожертвовать единственным, что у него осталось — своей жизнью — чтобы отомстить.

Боль от напряжённых глаз плавно расползалась по всей голове. По идее, в этом запрещённом ритуале заклинатель произносил своё желание мысленно, и как только Вэй Усянь был призван, он сразу должен был услышать его у себя в голове.

Но оказалось, что Мо Сюаньюй откуда-то переписал обрывочные фрагменты заклинания, и эту часть пропустил.

— А теперь закономерный вопрос, — произнёс Вэнь Жохань, выждав момент, когда Господин будет делать вдох. — Откуда Мо Сюаньюй взял описание ритуала? Неужели в Ордене Цзинь сведения о подобных таинствах хранятся в общем доступе?

Как бы не хотелось это признавать, замечание главного пса Вэнь было справедливым. Ведь есть материалы, до изучения которых не допускается даже наследник. И такой ритуал определённо входит в число запрещённых знаний. Так как же так вышло, что адепт, пусть даже кровно связанный с Главой, смог не только прочесть, но и скопировать описание ритуала?

И хотя Вэй Усянь догадывался, что он хотел отомстить семье Мо, всё же о масштабе этой мести он представления не имел. Должен ли он вернуть украденное Мо Цзыюанем? Или он должен побить его?

Или же… он должен стереть с лица земли всю семью Мо?

Судя по всему, наиболее вероятным был последний вариант. В конце концов, любой, кто имел хоть какое-то отношение к среде заклинателей, знали Вэй Усяня как бессердечного и неблагодарного злодея, который потерял рассудок и не жалел никого, ни друзей, ни семью. Разве можно было бы представить более яростного и злобного духа, чем он? И если Мо Сюаньюй решился призвать именно его, значит, его желание было явно непростым.

И всё же Вэй Усянь хмыкнул:

— Ты обратился не по адресу…

— Предлагаю закончить на сегодня, — помолчав несколько мгновений, произнёс тёмный заклинатель, закрывая книгу и убирая её в шкатулку. Затем он поднялся. — Этот день был весьма насыщенным.

Господин хлопнул в ладоши и в зал вошли Чжу Ли.

— Они проводят вас в подготовленные комнаты. Ужин можете попросить принести в общую комнату, или поесть в своих покоях. Вэнь Цин и Вэнь Нин идут в лазарет, на лечение, — напомнил тёмный заклинатель и помощники поклонились, подходя к названным. — Вэнь Жохань и Вэнь Сюй, а также Вэй Усянь идут за мной. Чтение продолжится завтра в час Змеи<span class="footnote" id="fn_32442104_0"></span>. За 1 кэ<span class="footnote" id="fn_32442104_1"></span> до начала прозвенит колокол. Всем доброй ночи.