Том 2. Глава 55. Непримиримая вражда (1/2)
Это произошло во второй раз. Во второй раз Вьен убил у Нуски на глазах. Но не просто из прихоти или необходимости. Так уж вышло, что уже второй раз виновником смерти человека был Нуска, а его спасителем — брат. Руки в крови были у Вьена, но… Настоящим убийцей ощущал себя именно Нуска.
Лекарь стоял и смотрел, как быстро остывает чужое тело, как сердце, что билось более двух десятков лет, замирает, чтобы вновь никогда не забиться.
«Как странно», — сквозь мутнеющее сознание думал Нуска. — «Видимо, я не до конца честен сам с собой. Убийство — это непростительно, но… Когда я вижу, как эрд убивает кого-то, для меня это выглядит подобно… Казни? Словно он имеет на это право. Словно он волен решать, кому жить, а кому умереть. А Вьен… Его я представляю только в роли безжалостного убийцы. Неужели и я… недостаточно честен с собой? Я считаю, что правитель имеет право убивать, а простой смертный — нет?»
Нуску сильно мутило. Он и так пережил достаточно за последние два дня, и теперь ноги отказывались его держать. Видимо, Син был прав, отправив лекаря сюда. Он всё ещё недостаточно здоров, чтобы видеть, как кого-то так просто лишают жизни.
Однако пришлось взять себя в руки и отвернуться от распластавшегося на земле трупа. А затем попросить Вьена указать путь к свободной палатке.
Что удивительно: такая действительно оказалась. Приближенные к Вьену бойцы уже таскали вещи взбунтовавшегося соратника. Нуску поселили в палатку, где ранее жил тот арцент, которому взбрело в голову напасть на лекаря.
Когда сидишь у подстилки того, кто только что умер, невозможно избавиться от ощущения присутствия мертвеца.
«Почему он погиб? Он был на стороне Вьена, поддерживал его и лишь не хотел видеть меня в лагере. Если бы я не пришёл сегодня, то он бы остался жив?»
Дэ того сурии всё ещё не рассеялась в палатке, когда Нуска услышал голоса снаружи.
— Тащите. Его убили ударом в шею — он может в любой момент возгореться.
— Лидер как всегда… Любит вот он убивать изощрёнными способами. Чем удар в сердце плох?
— Кто ж его знает! Наёмник! Что с них взять…
Но разговоры быстро прекратились. Послышалась ругань и поспешные удаляющиеся шаги.
— Он горячий, слишком горячий! Быстрее!
Нуска находился не так далеко от ворот лагеря. Скорее всего, эти арценты успели унести труп подальше, но что произошло потом — только духи знают.
Лекарь тяжко вздохнул и прикрыл глаза. В нём не осталось ни капли былого спокойствия или самоуверенности, но уже не было возможности отступить, сделать шаг назад. Нужно было прорываться изо всех сил, рвать преграды зубами и вышибать затворённые двери ногами.
Так началась жизнь Нуски в поселении повстанцев. Лекарь быстро изучил территорию: около пятидесяти палаток были раскиданы на выжженной земле. Под ногами хрустела скошенная степная трава, песок забивался в обувь, а звезда пекла так, что иногда Нуска думал, что натянутая на палатку ткань в любую секунду может возгореться.
С Вьеном они виделись мало, а другие поселенцы и вовсе игнорировали лекаря, даже за лечением к нему не обращались. Видимо, то показательное убийство в первый день появления Нуски заставляло их держать оружие при себе. Никому не хотелось испытать на себе гнев Вьена — его же собственные люди дрожали от страха при одном упоминании лидера. Нуска же, день за днём отсиживаясь в палатке, а по вечерам прогуливаясь, много думал.
И всё же прохлаждаться времени не было. Он влезал в разговоры, изредка бросался двусмысленными фразами и постепенно, шаг за шагом, настраивал людей против действующего наместника. Да и те были не против поверить в слова лекаря: уж очень им хотелось видеть на троне Арценты именно Вьена. Их положение переменилось бы вмиг, если бы Вьен дорвался до власти.
Как-то раз Нуска сидел у общего костра, ел кашу, приправленную большим количеством мяса, и слушал. Не прошло и недели, как каждый в лагере как заведённый повторял одно и то же.
— Этот наместник — как бельмо на глазу. Разве он не пешка торговой ассоциации?
— Верно. Будет намного лучше, если его место займёт Вьен. Всего-то и нужно, что припугнуть его и попросить сложить полномочия.
— Это будет проще простого! Какое нам дело до стражи? Лидер сметёт их одной рукой!
— Правильно говоришь. Как раз завтра Вьен отправляется на очередные переговоры. Кто-нибудь уже говорил с лидером?
— Кажется, у него сейчас Орви, а днём была Вальми.
— Вот и хорошо! Лидер же не сможет так просто отмахнуться от наших слов!
— А если отмахнётся — что будете делать? — влез в разговор Нуска, даже не смотря на двух неухоженных и заросших в полевых условиях мужчин. — Наместник вам не какой-то торговец. Может и оружием воспользоваться, и стражу на помощь позвать…
— Убьём, — коротко ответил один из арцентов, но тут же получил по голове от соратника. Недоверчивый взгляд так и пригвоздил лекаря к бревну, на котором он сидел.
— Я бы и сам его убил, — вдруг выдал Нуска, кивнув. А затем продолжил в невозмутимом тоне: — Из-за его h`aidgehl приказов я не могу вернуться в столицу. Потому и примкнул к повстанцам.
— Мы — не повстанцы… — закипая, начал спорить арцент, но его тут же перебили.
— Тогда следует доказать это действующей власти. Что народ, живущий в Арценте, и есть власть.
Нуска, сказав это, тут же направился к огромному тазу с грязной посудой, чтобы бросить в общую кучу свою опустевшую миску, а заодно… скрыть тень хитрой улыбки. Подобные действия не были в характере лекаря, но и выхода другого ситуация не оставляла. Зато можно было позабавиться, наблюдая, как он один настраивает целое войско против нужной цели.
«Дело за малым, — думал Нуска, очерчивая большой круг по поляне и вслушиваясь в разговоры повстанцев. — Если Жеро будет следовать изначальному плану, то…»
Однако лекарь вдруг застыл. Завёл руки за спину и вздохнул, смотря поверх палаток ввысь, в небеса. Звёзд невозможно было разглядеть из-за пляшущих вокруг огней костров.
Оправданы ли эти действия? Не повлекут ли они за собой ещё большее количество жертв? Ведь кто-то точно погибнет. Имеет ли Нуска право брать на себя такую ответственность?
«Можно лишь довериться Жеро. У меня нет другого выхода. Эта группа повстанцев, которая разбила лагерь прямо посреди южной столицы, может навредить не только эрду. Нельзя оставлять это без внимания, нельзя, но…»
Нуска не мог отделаться от ощущения, что делает всё это лишь для себя самого. Что он готов пожертвовать парой-тройкой уродливых и грязных повстанцев, чтобы выбраться отсюда и вернуться в Эрьяру. Эти мысли заставляли его очень медленно плестись в сторону палатки, а затем долго и мучительно засыпать, вслушиваясь в голоса людей снаружи.
Умрёт ли кто-то из них завтра? Настанет ли для них новый день, или им суждено пасть жертвой по милости одного глупого решения юного хаванца?
К обеду следующего дня уже было собрано несколько отрядов. Один должен был охранять лагерь, второй — сторожить возле дворца наместника, а третий — вступить внутрь вместе с лидером. Конечно же, Нуска забил себе место в последнем, только вот от самого выхода из лагеря вплоть до подъёма по ступеням, ведущим во дворец наместника, он продолжал ловить на себе недоверчивые взгляды Вьена.
В отличие от других повстанцев брат был ухожен, пострижен и брит, а его красные одежды и бордовый плащ одновременно пугали и притягивали взгляд. По одной только ровной линии плеч, по этому лёгкому уверенному шагу можно было предположить, что этот человек никогда не испытывал сомнений и никогда ни о чём не сожалел.
«В этом ли отличие Вьена от Сина? Брат относится к окружающим людям, как к средствам, которые может использовать, а эрд не может простить себя даже за смерть горстки дикарей из лесных племён. Если бы Сину предложили решить, кто должен умереть, а кто выжить, то что бы он сделал? Не знаю. Но зато точно знаю, что сделал бы брат».
— Вьен, — обратился Нуска, поравнявшись с братом. Арценты, окружавшие лидера кругом, расступились, а их бордовые плащи взметнулись вверх, подобно кровавым знамёнам. — Если бы перед тобой поставили двух людей и попросили решить, кого из них убить, то как бы ты поступил?
— К чему эти вопросы? — Вьен вдруг усмехнулся, а его глаза продолжили пылать, прожигая видневшиеся позолоченные ворота впереди. — Кто полезен — тот должен жить дальше, кто бесполезен — должен умереть.
— И как же ты определишь, кто из них полезен? — приподняв брови, уточнил Нуска, стараясь не отставать.
— Всё очень просто. Кто полезен мне, тот и будет жить. А я уж решу, как его использовать и как сделать окружающий нас мир лучше.
Нуска содрогнулся, думая о том, насколько может быть опасен этот человек. Выбери он не ту цель — и будет двигаться к ней, оставляя позади себя горы трупов.
Несмотря на напряжение, которое не оставляло лекаря, встретили во дворце их мирно. Стражи было довольно много, но было заметно, что это не первый визит повстанцев к наместнику.
«Так это всё-таки сговор? Вся Арцента целиком хотела восстать против Сина?»
Нуска нахмурился и поправил свой плащ. Сейчас он был одет точно так же, как и другие, так что можно было спрятать лицо и даже не выдать свою энергию — огненной дэ в помещении было так много, что дышать было больно от опаляющего лёгкие жара.
Во дворце были расстелены длинные позолоченные ковры, ведущие из одного длинного коридора в другой. Золотые люстры, огромные картины, странные статуи и диковинные растения прямо посреди комнат… Как всегда ничего особенного. Нуска даже на секунду не задержался взглядом ни на одном предмете. Как и Вьен. Зато другие повстанцы мотали головами, с жадностью разглядывали каждую блестящую побрякушку и шли нарочито медленно, чтобы как следует рассмотреть недоступную им роскошь.
После того короткого разговора Вьен продолжил игнорировать Нуску. Будто его и вовсе не существовало, будто лекарь и не приходил в их лагерь и не был сейчас частью их «семьи».
«Видимо, брат всё-таки что-то знает. Он никогда не был настолько холоден. Но раз знает, то почему не выгонит меня? Не убьёт?»
Стража медленно вела их в сторону тронного зала. Они переходили из комнаты в комнату под оглушающий звук шагов.