Том 1. Глава 1. Не слишком приятное утро (1/2)
Этот день лучился светлой энергией, явно надеясь подкупить Нуску. Несмотря на то, что это уже был месяц шайшай, тёплые лучи так и стремились согреть людские макушки, перед тем как исчезнуть.
Юноша явно ожидал сегодня если не дождя из золотых монет, так хотя бы куриного яйца под подушкой.
С чего бы Нуске пребывать в хорошем расположении духа? Да так, ерунда, всего-то первый выходной…
— … за h'aidgehl* полгода! — выругался он вслух, приводя себя в порядок перед выходом из лачуги.
Пускай жизнь обидела Нуску практически во всех аспектах, но внешность его была не так дурна: волосы были настолько светлыми, что их можно было считать белыми. Это явно указывало на какой-то там древний хаванский род, до которого дела никому не было. Воином, конечно же, он тоже не выглядел: что и говорить, миловидное личико, мягкую кожу предки передали ему с радостью, а вот что-нибудь для выживания в трущобах — reh'z* тебе, как говорится. Но а чего ожидать от хаванцев, управляющих светлой энергией да гадающих на ночных горшках?
Но небольшой рост позволял быстро шмыгать в толпе, ловкие руки и длинные пальцы — хватать то, что плохо лежит. Да вот только белые волосы с глазами цвета янтаря выдавали личину вора даже перед обычными зеваками.
«Пресвятые звёзды, да это же Нуска! Опять негодник позарился на чужое?!»
«Да что тут думать?! Как будто у кого-то ещё в городе волосы на свету просвечивают!»
«Пха-ха, да ты хоть маску нацепи — тебя все равно раскусят, пройдоха. Тебе с такой мордой не хлеб воровать, а ублажать господ в борделе…»
На том фраза прерывалась, потому что лицо говорившего торговца превращалось в раздавленный краснючий помидор.
Да, конечно он пытался скрывать своё лицо, но вы когда-нибудь пробовали бежать на полной скорости в толпе людей, не ронять украденное да ещё и капюшон с плащом придерживать?!
Так что на том его карьера и порушилась. Пришлось с тяжестью на сердце обратиться к дарам предков — заняться медициной. Точнее, спасением чужих гнилых ртов да reh'z… Да, вы не ослышались. В столице, переполненной высокоранговыми знатными дарованиями, никто бы не пошел к бедному и неопытному лекарю, не будь у него на то личных причин. Желание скрыть болезнь по половой части как раз и являлось поводом для посещения трущоб, мимо которых вельможи обычно старались даже не проезжать.
Безусловно, процесс лечения чужих reh'z— не из самых приятных, но зато платили так, что иногда можно было позволить себе кувшин вина.
И теперь настал день, на который никто не назначил ему встречи, никто не заболел, не отравился, не подавился и не чихнул!
Напевая под нос простой и незамысловатый мотивчик, как-то услышанный в трактире на соседней улице, юноша принялся завтракать.
Лачуга его была деревянной, а мебели в ней почти не было. Сидел юноша на полу, на объемной, набитой соломой подушке, и вкушал свой бутерброд с маслом, устроив локти на поверхности хромого стола. Ножек у этого стола-доски не было, вместо них — оставшиеся от отца пособия об излечении «сто и одного миллиона болезней», которые Нуска уже выучил наизусть.
В этой части дома также находился таз для грязной посуды, ведро воды и большой сундук, который тоже был, вроде как, столом. На нём и валялись различные приспособления, которые вызывали холодок на спине у большинства несведущих в лекарском деле обывателей.
Все стены были белыми, полы — деревянными. Вход во вторую комнату скрывался за плотной, свисающей с потолка тканью — там Нуска принимал посетителей и сам же спал. Вот и всё убранство.
Покончив с завтраком, юноша решил во что бы то ни стало сегодня вновь заглянуть в трактир и хорошенько напиться! Пускай ему всего восемнадцать лет, но в этих трущобах считалось нормальным пристраститься к алкоголю уже в тринадцать.
На лице его играла довольная улыбка, мотивчик, который он всё это время напевал, подходил к концу, когда на улице послышался шум.
По выложенной камнем дороге, судя по звуку, ехало сразу несколько всадников. Появление кого-либо верхом в этой части города обычно ничем хорошим для Нуски не заканчивалось, но именно сегодня он никого не ждал, а также давно ничего не воровал, даже не дрался и почти не бранился на главных улицах города.
Радуясь тому, что сегодня может побыть простым зевакой, юноша обернул серый шарф вокруг шеи. Сам он был одет в привычные серые одеяния людей без рода и статуса. Выскользнув на улицу, Нуска коснулся ручки двери, запирая её своей дэ, после чего обернулся к уже собравшейся толпе.
И обомлел.
Эти люди были не какими-то там вельможами. Колесница, запряжённая скирами*, была отделана магическими металлами и камнями. Из-за света, отражавшегося от этой пустой траты денег, было тяжело рассмотреть прибывших.