I. Lost in the memories (1/2)
Halsey — Control</p>
Я помню… точно. Я помню, как свернула на хреново освещенную улицу после того, как погрызлась с местным продавцом. Он пытался заверить меня, что «Скиттлз» — хороший аналог «M&M's». Наверное, у него напрочь отсутствовали зубы и вкусовые рецепторы, раз он решил, что жвачка — отличная замена орехам. В пригороде Мадисона я жила совсем недавно, поэтому местные ещё не свыклись с тем, насколько странный образ жизни я имела.
В тот день у меня заглохла машина прямиком на мосту, перегородив въезд другим. Плевать я хотела на сигналы автомобилей, больше меня выводило из себя то, что я осталась без машины. Чтобы ее отремонтировать, нужны деньги, а они у меня в дефиците. В Детройте, где я прожила дольше обычного, я хорошо заработала для нескольких повторных переездов. Не без изъяна: спала я по четыре часа в сутки, бывало даже меньше. Но это было куда лучше, чем жизнь, от которой я сбежала.
Из вещей у меня было немного: небольшая спортивная потёртая сумка с надписью «Сборная России — вперёд!», где лежал один комплект белья, чистые носки, запасная футболка, зубная щетка, наушники, пачка сигарет и два «глока», 17 и 19, которые мне удалось стащить в 2012. Телефона у меня не было, лишь плеер, куда я закидывала музыку через компьютер в библиотеке. Я выпрыгнула из машины, крепко зажимая между зубов язык. Мне казалось, что кто-то сзади вот-вот прострелит мне голову, но там практически никого не было — только несколько недовольных мужчин, что знатно повредили моей машине капот.
Авто не моё. Я угнала его со штрафплощадки; хозяин, видимо, был не против, учитывая, что я проехала практически пятьсот миль, и меня ни разу не остановила полиция. Благодаря всё тому же компьютеру в детройтской библиотеке, я нашла опечатанный трейлер, где ранее жили какие-то супер опасные дилеры героина. В моих надеждах было лишь то, чтобы они не явились туда и не застали меня, сидящей на их чудесном вонючем диване. В поиске наркоты я была мало заинтересована.
Пригород Мадисона не очень-то славился преступностью, но ходить по улицам всё равно было некомфортно. Чтобы найти свои «хоромы», много времени я не потратила. Фургончик, если его можно было так назвать, находился практически в конце улицы недалеко от заброшенного кинотеатра, где сидели подростки. В отличие от остальных, я имела довольно непримечательную внешность, не выделялась рыжими волосами, не была в чёрном комбинезоне, что полноценно обтягивал бы мой зад. Можно сказать, я сливалась с местным колоритом, если не считать моей «радостной» сумки.
Мне пришлось несколько раз толкнуть дверь, чтобы наконец сорвать её с лент, которыми она была облеплена. Внутри не восторг. Всё разбросано; диван, небольшой стол, телевизор-коробка, грязный холодильник, из которого, как я думала, разило дохлым. Вполне возможно, что здесь водились крысы, и я готова была поспорить, что это жилище было куда хуже того, что когда-то нашла себе Романова. Но жаловаться я не имела права. Прижав бедром дверь, я тут же повесила цепочку и защелкнула единственный замок.
Здесь мне предстояло жить около месяца, если не придётся сорваться с места раньше. Я не собиралась разгребать мусор, пустые бутылки и пакеты из-под наркотиков. Более того, во мне проснулось какое-то странное ощущение, что здесь я подхвачу на себя не только клопов, но и какое-то внутривенное заболевание, учитывая, что рядом с холодильником я обнаружила чёртову дюжину иголок от шприцов, «аккуратненько» сложенных кучкой. Меня передернуло, и я машинально поднесла тыльную сторону ладони ко рту. Романова, небось, сейчас попку подтирала шёлковыми полотенцами.
Принцип моей «отличной» жизни простой: не светиться, сливаться с толпой, придерживаться ночного способа жизни. Так люди не будут видеть меня, камеры здесь — отстой, так что я легко смогла украсть скейт у парня, что отливал за моим трейлером. Пусть знает, как метить чужую территорию. Теперь его скейт — моё средство передвижения. Всё же был какой-то у меня фетиш находить подобные места. Затхло, грязно, неприметно. Последнее — лучше всего.
Теперь к основному. С наступлением темноты я, как тот сраный вампир, вылезла из своей норы и, встав на скейт, двинулась к магазину, который проходила днём. Там рядом даже мотель был, в который я вполне могла заселиться, если бы была нормальным человеком. После моей прошлой жизни считать себя нормальной было бы просто бессовестно, ведь Дрейков отлично постарался. Я всунула один наушник в ухо, чтобы немного ограничить себя от внешнего мира.
Мне нужно было какое-то пропитание, примерно на дня три, и ещё бинты и обезболивающее. Я не надеялась, что мне посчастливится купить лидокаин, но рассчитывала на какой-то дешёвый аналог. Возможно, мне предстояло рыться в телевизоре, чтобы тот заработал, а, возможно, я вообще сдохну от скуки быстрее, чем меня найдет Красная Комната. Хотя я была той ещё отбитой. Если они не нашли меня в 2011, то точно не найдут в 2017. Наташа разработала хороший план побега, который продолжал действовать спустя много лет.
Я начинала ненавидеть себя за идею украденного скейта. С моей проблемой мне ходить было больно, не то что ездить на грёбаном скейтборде. Возле магазина я отшвырнула его в сухую траву. В ушах сильно гудело, словно я заходила не в универсам, а в бункер, где орали сирены. В нос ударил не очень приятный запах газировки, пролившейся из автомата в углу. Длинная лампа часто мигала прямиком у меня над головой, раскалённо шипя и намекая, что ещё секунда, и она к чертям разорвётся.
Ухватившись за тележку, я, не глядя, сгребала хлопья, на которые была акция, пять пачек читос и чипсы. Кинула четыре шестилитровые бутылки воды и остановилась рядом с холодильником, где стоял алкоголь. Я же могла сейчас знатно надраться в честь своего новоселья. Машинально даже ущипнула себя сквозь джинсы, приводя в чувство. Положила просто пять бутылок пива, что были для меня, как лимонад. Мне нужен был ещё джем и хлеб, потому что я хотела периодически есть что-то более или менее похожее на еду. Ещё молоко и жвачка, которую я тут же открыла и закинула себе в рот.
Я остановилась рядом со стеллажом с журналами и книгами. Жуя, я заметила репортаж по телевизору, за которым наблюдал продавец. На экране я увидела мордашку Тони Старка; хороший мужчинка, понятно, почему Щ.И.Т. отправил к нему под прикрытием именно Романову, он любит подобное отродье. Я улыбнулась и перевела взгляд обратно на стеллаж. Джейн Остин… Простят меня все девочки мира, но тошнит от её «сильной и независимой» Элизабет. Из современного — вампиры. Это до сих пор популярно? «Сумерки» со смазливым Эдвардом Калленом и «никакой» Беллой Свон? Кинг. Это уже было похоже на что-то интересное. Я взяла две книги с нижней полки. «Кладбище домашних животных», «Зеленая миля». Также взяла журнал,на котором было написано: «Всё про всех». Не знаю, зачем он мне понадобился, но, видимо, зачем-то был нужен.
Эти покупки мне были необходимы, аж органы сжимало. Книги, чтобы избежать реальности и не очнуться внезапно рядом с кучкой шприцов в своём жилище. Я остановилась возле продавца, что только сейчас обратил на меня внимание. Не стала рассматривать его лицо, а зря. Стоило бы.
— Ещё бинты, перекись и лидокаин, — я достала из заднего кармана наличку.
— Лидокаина нет, — причмокнув, произнес мужчина.
— Ну тогда что-то, что боль облегчает, а не усиливает, — немного грубовато кинула я, отсчитывая мелкие деньги.
— Так, может, тебе морфия? — вот блять. Я подняла на него взгляд, сразу замечая лицо заядлого наркомана, что перекатывал по рту зубочистку. Небритый, готова поспорить, что вонючий, не хотелось даже приближаться к нему.
— Тогда водку ещё посчитайте, — решила проигнорировать его я. Не знаю, на кой чёрт мне это адское пойло, но, видимо, чтобы сжечь заживо этого пречудесного дилера.
Он клацнул пару раз на калькуляторе и, не сказав ни слова, повернул его ко мне. Стопроцентно накинул двадцать баксов только за то, что я появилась тут. Я отсчитала нужную сумму с лишним долларом, чтобы выпилиться, и тут же начала складывать всё купленное в пакет. Колокольчик сзади дёрнулся, и я напряглась. Периферическим зрением заметила, что это был мужчина. А ещё точно увидела, что на его поясе находилась кобура.
Теперь мне оставалось просто не подавать виду. Не могла же я так сильно промахнуться. Это мог быть обычный работник полиции или житель, решивший перестраховаться. Но укладывалась я так, словно напрочь потеряла зрение. Только слушала каждый шаг, перестав дышать. Продавец ничего не замечал, для меня же — настоящее испытание. Всего два пакета, и потом мне предстояло очень быстро шагать к трейлеру. Но чёрт меня дёрнул на выходе повернуть голову.
Он не увидел меня, но я четко увидела его. И значок Красной Комнаты на его ботинках. Больше всего на свете я хотела, чтобы это не оказался Таскмастер. Наверное, я даже готова была поверить в Бога. Я шла не спеша, ведь первое правило, когда подаешься в бега, — не беги, а иди. Но сердце у меня предательски стучало о ребра. Мне резко захотелось сигануть к машине, стукнуть её раз десять по мотору и рвануть куда глаза глядят. В паре миль от меня находится мой потенциальный убийца.
Я свернула, чтобы меня не было видно. Двигалась не спеша, скорее притворялась тенью. В тот момент я очень сильно начала жалеть об отсутствии телефона. Так или иначе, я могла бы кинуть клич о помощи Наташе, ведь в 2007 мы должны были сбежать вместе. Но, увы, здесь я была без спасательного круга.
Я живо закрыла за собой дверь, проведя нужную махинацию, и тут же упала на пол, чтобы ни меня, ни моё сердце не было слышно и видно. Мне уже было глубоко насрать на гигиену и чистоту. Мне адски хотелось выжить. Я лежала так, как мне казалось, целую вечность. И могла думать лишь о том, где могла засветиться. У меня были фальшивые права, паспорт, я не пользовалась сотовым, электронной почтой, друзей не заводила, не вступала в романтический контакт. Я была чистой, как стёклышко. Что же могло привести их сюда?
Вполне возможно, что я была параноиком и мне привиделись те сдвинутые песочные часы в красной обводке. Тогда это было звоночком, что мне необходим психиатр, а не свободная жизнь. Если прошлое продолжает меня преследовать, а я не могу сбежать, не было ли это тем самым чёрным океаном, о котором твердила Романова? Мол, это было сравнимо с Красной Комнатой и рано или поздно я возжелаю вернуться. Но меня начинало трясти, когда я вспоминала происходившее там.
Я считала секунды у себя в голове, чтобы хоть немного иметь представление, сколько так лежу. А лежала я долго. Около четырёх часов до тех пор, как по телу начала раздаваться невыносимая боль. Плевать, что все затекло, я готова была орать от того, насколько сильно болело моё бедро. Мой трофей, как я его называла. Тихо встав на одну ногу, я схватилась за выступающий подоконник. К рукам тут же начало что-то липнуть, но моей целью был диван. Я с выдохом упала на него, подтащив к себе пакет, откуда достала водку, бинт и перекись. Я поняла, что алкоголь мне понадобится вовсе не для обезболивания.
Намотав на руку чистую футболку, я сжала её в зубах и рванула в сторону, отрывая добрый кусок низа. Специально плеснула водку на стол, чтобы хоть как-то сделать это место стерильным, а следом и на оторванный кусок ткани. Привстав, я оголила бедро. Картина маслом. Я мысленно прокляла того, кто оставил мне это напоминание о том, что именно значит «боль». В двойном смысле, потому что и о моральной боли я узнала от него. Теперь то, что осталось у меня в зубах, я сжала с неимоверной силой, так, что с легкостью могла бы откусить себе руку, если бы сжимала именно её.
Пропитанная ткань начала впитывать в себя кровь. Если бы это была просто рана, к примеру, от падения, всё было бы в тысячу раз проще. Но после открытого перелома бедра мне никто не гарантировал того, что я вообще смогу ходить. Однако я смогла придумать устройство, подобное протезу, только заменяющее определенные детали кости. Швы не заживали, потому что я нагружала ногу ежедневно и делала перевязки отнюдь не в стерильных условиях. Вполне возможно, что у меня уже загноение.
Я помню боль. Яркую красную вспышку перед глазами, когда я пальцами нащупала выступающую часть протеза. Огонь охватывал моё тело все больше с каждой секундой, когда я пальцами подкручивала деталь. Мне нужно было просто хорошенечко надавить, и всё в раз бы прекратилось. Но чем дольше я задерживала руку в теле, тем сильнее катились по щекам слёзы. Мне казалось, что я орала на весь штат Висконсин, но на деле же не издавала ни звука благодаря тряпке, зажатой в зубах.
В сумке я нащупала леску и иглу, которые служили мне, когда не было медицинских принадлежностей. Это был хороший аналог, но надолго ему задерживаться в теле нельзя. Я чувствовала, как по моей спине капля за каплей скатывался пот, а пальцы на ногах становились то ледяными, то невероятно горячими; моё давление скакало точно так же. Я сделала последний стежок, и наконец смогла ощупать получившееся. Сносно. Я намочила ватку перекисью и обработала рану вокруг шрама. Я не встану ближайшие два дня.
Я отключилась из-за болевого шока. Подобный выброс был для меня анестезией. И это было очень даже хорошо, ведь проснуться мне довелось уже следующей ночью. Проспав сутки, я наконец поняла, что, скорее всего, не ошиблась. В щелке между окном и занавеской я заметила недалеко довольно крутую тачку с тонированными стеклами и пуленепробиваемой обшивкой. За версту разило Дрейковым. Но в этот раз я не подала виду. В такую машину поместится один таскмастер, вдова, какой-нибудь силач-громила, водитель и сам Дрейков. Ну, от двоих из них я могла с лёгкостью сбежать.
Когда я поднялась на здоровую ногу, боль лишь кольнула в шрам на правой. Вот чем отличались подобные мне от других людей. Кроме программы промывки мозгов и инициирования, мы получали что-то вроде волшебной таблетки от всех болезней и, конечно, не суперсилу, но выдержку. Заживало всё на нас, как на собаках; иногда слишком быстро, и это же могло уничтожить и истощить наш организм. Мне предстояло ещё сутки пролежать, прежде чем я наконец смогу встать на здоровую ногу. Ночь обещала быть длинной.
Перебинтовка не заняла у меня и десяти минут, осложнение было лишь из-за лёгкого вывиха, который произошел из-за слишком сильно затянутого жгута. Странно, что я помнила всё это так хорошо, будто проживала день сурка снова и снова. Я не слышала сейчас ничего. Словно звуков вообще не существовало, или я оглохла. Поэтому и могла прогонять через себя это из раза в раз. Я аккуратно расхаживала вдоль дивана, тихо выдыхая и проговаривая, что у меня всё получится. Во всяком случае, это лучше, чем было раньше.
Я решила переодеться. В сумке нашла грязную футболку, которую больше не собиралась надевать никогда в жизни, но выкидывать её мне было жаль. Но это лучше, чем то подобие одежды, которое было на мне надето. Запах на футболке, наверное, не выветрится никогда. Приторный привкус мужского одеколона вперемешку с каким-то костром. Когда-то мне хотелось задохнуться этим, сейчас же — до безумия блевать. Простая хлопковая футболка тёмно-синего цвета навсегда стала моим табу, от которого я не могла избавиться.
Animal — AG</p>
В ногах сильно тянуло сквозняком, словно где-то в трейлере была огромная дыра. Мне нужно было включить холодильник, он, мне казалось, должен был работать. Я прошлась по коридору, где находилась ванная с туалетом, надеясь заметить что-то похожее на генератор. Но сегодняшнее окончание суток точно хотело, чтобы я высунулась наружу. Я вновь выглянула в окно, вот только в этот раз я не увидела авто. «Твою мать», — выругалась про себя. Не могло быть такого, чтобы я не услышала, как колеса едут по дороге, покрытой щебнем. Ладно, возможно, всё-таки паранойя. Я тихо открыла дверь, тут же осматриваясь. Никого не было, лишь мошки летали, и сверчки гудели.
Придерживаясь рукой за ржавые перила, я спрыгнула на землю, не сильно опираясь на больную ногу. Генератор, как правило, находился сзади. Как только я ступила в поросшее травой поле, на меня тут же налезли муравьи. А чего я хотела, выбрав подобное жилище? И да, источник электричества находился прямиком за трейлером. Но, когда я подошла, то обнаружила, что провода были перерезаны. Моё сердце пропустило удар. Всё моё нутро сжалось, подавая идею, что их перерезали минуту назад. И тут же я почувствовала, что за мной следили.
Сейчас я понимаю, что следующий мой шаг был просто абсурдным. Если ощущение настолько реальное, то нужно не возвращаться внутрь, а как есть уноситься к чертям собачьим. Или упасть на землю, сливаясь с травой. И просто переждать, когда они уедут. Но в стрессовых ситуациях я не отличалась сообразительностью, и за это себя чертовски ненавидела. Прижавшись лопатками к стенке трейлера, я медленно двигалась ко входу, прислушиваясь к каждому шороху. Всё же у меня внутри были все мои пожитки, которые я не могла просто так потерять.