35 (2/2)

Словно сомнамбула, женщина дошла до стула на кухне и, едва присев, разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Она ненавидела себя, свою слабость и казавшееся теперь таким нелепым желание выйти из дома, собственное легкомыслие и безответственность. Вырывавшиеся из груди всхлипы были такими громкими, что она не сразу услышала стук в дверь.

— На пороге стояла Эмили, и она была не одна, — Элизабет замолчала, словно актриса на сцене перед произнесением ключевой в разыгравшемся действии фразы: — Дочь привёл молодой мужчина весьма приятной наружности, на вид немного её старше. Сейчас я понимаю, как он сумел найти дом, в котором жила Эмили, у волшебников наверняка возможностей несоизмеримо больше, но тогда этот хитрец на мой закономерный вопрос лишь пожал плечами. Впрочем, я и не думала допытываться, с плеч свалилась свинцовая тяжесть, я готова была ноги целовать тому, кто вернул дочку домой живой и невредимой. Пригласила его войти, провела на кухню — самые незатейливые вещи, в общем-то. Хотелось отблагодарить его, в голове столько разных мыслей было, начиная от гостинцев к чаю и заканчивая вознаграждением, что в суете даже забыла сама познакомиться и узнать его имя. Видя это, он представился первым:

— Альбус Дамблдор.

Почувствовав, что её челюсть непроизвольно опустилась вниз, Гермиона заставила себя собраться и вернуть лицу нейтральное выражение. Отчего-то ей всегда казалось, что бывший директор Хогвартса был бесконечно далёк от неволшебного мира и появлялся там только по исключительным случаям. Невозможно было представить его гуляющим по маггловскому Лондону просто так, забавы ради. Для Грейнджер Альбус Дамблдор был воплощением идеального волшебника, к уровню мастерства которого она мечтала однажды приблизиться, и вместе с тем частью той реальности, что никогда не пересекалась с миром, которому принадлежали её родители.

— Он сказал, что нашёл Эмили сидящей прямо на земле и не смог пройти мимо, — продолжила тем временем Элизабет. — Сказал, что она напомнила ему родную сестру Ариану. В подробности не вдавался, но обронил в разговоре, что девочка погибла в результате несчастного случая, ей едва исполнилось четырнадцать.

Элизабет в душу не лезла, тем более было очевидно: тема для спасителя дочери оказалась болезненной. Она вообще была уверена, что, получив благодарность — словесную или материальную, — молодой человек попрощается и с чувством выполненного долга покинет их дом. Вопреки её ожиданиям, от слов признательности он отмахнулся так очевидно, что женщина интуитивно почувствовала: попытка вручить вознаграждение того и вовсе оскорбит. Уже уходя, он дал обещание непременно навестить их снова, что Элизабет сочла банальными словами вежливости.

К её удивлению, через пару дней он вновь появился на пороге. И вновь — ещё через день. Она быстро отбросила настороженность и просто радовалась: неожиданный собеседник стал ей второй отдушиной, добрым другом, с которым интересно было и поговорить, и просто помолчать. Он хотел продолжать проводить время с ними, вот только миссис Фландерс не могла взять в толк зачем. Молодой привлекательный мужчина совершенно точно способен был найти себе куда более вдохновляющую компанию, чем годящаяся ему в матери женщина и её душевнобольная дочь.

Она, конечно, спрашивала. Часто. Но на прямые вопросы он не отвечал. Вернее, ответы давал, однако смысл их ей только предстояло понять.

— И что же он говорил? — не выдержав, перебила Гермиона.

— Говорил, что мы помогаем ему простить себя. А ещё — что благодаря нам находит в себе силы не ненавидеть, — спокойно ответило привидение. — Я слышала от него эти фразы так часто, что они намертво врезались в память.

— И что было дальше? Он продолжил навещать вас?

— О да. Продолжил. Мы много беседовали. Альбус казался мне… не от мира сего, ей-богу, — по-доброму усмехнулась Элизабет. — Да-да, Гермиона, вам смешно, но я-то тогда не знала, насколько на самом деле права в своих догадках. Он интересовался буквально всем. Спрашивал о недуге Эмили, о том, что могло стать его причиной. Слыша не слишком дружелюбные комментарии от соседок в адрес моей дочери, долго сидел молча. С виду он казался спокойным, но я-то видела: пытался справиться с гневом. И знала, что за этим молчанием что-то скрывалось, но, Господь свидетель, невозможно было понять, что именно…

— Откуда в них столько жестокости? — часто спрашивал он, но ответа, похоже, не ждал. — Эмили не виновата, что родилась иной. За что они так с ней? Маггл… люди всегда так относятся к тем, кто от них отличается?

— В глубине души их пугает то, что никто не может быть от этого застрахован. Им проще думать, что я сама виновна в рождении такого ребёнка. Что это кара за только мне самой известные грехи. Людям свойственно бояться того, чего они не понимают.

— Ты права, Лиз, — кивал он. — Глупо с моей стороны удивляться. В сущности, у нас ведь то же самое… Но ведь есть вы. Ты и Эмили. И вся та грязь… вонь… — совсем тихо процедил молодой мужчина, однако Фландерс услышала и это. Но одёргивать не стала, ведь в глубине души была согласна: — Это не про вас.

— Говоришь так, словно сам не человек вовсе, — отвечала на это она, думая, что подшучивает над Альбусом.

— Если бы эти злоязычные леди узнали, кто я на самом деле, отнеслись бы не лучше, чем к Эмили. И моя сестра поплатилась всем за свою непохожесть на них. Времена меняются, а охотники на ведьм остаются. — Очередная ничего толком не объясняющая фраза повисла в воздухе прежде, чем он поспешил откланяться.

В конечном итоге Элизабет нашла для себя удобное объяснение, решив, что новый знакомый, вероятнее всего, амбициозный молодой врач, пытающийся найти способ исцелить недуг её дочери. Что не признаётся ей в этом, опасаясь, что мать не позволит ставить на ней опыты. И хотя инстинкты нашёптывали, что на самом деле он отнюдь не так прост, что лучше было бы отказать Альбусу от дома, женщина просто не способна была это сделать по элементарной причине: с его появлением в их жизни Эмили начало становиться лучше.

— Быть того не может! — ахнула Гермиона. — Мы не имеем права лечить магглов волшебными средствами, Статут о Секретности запрещает… — продолжила она, но быстро осеклась, глядя на едва уловимые искры иронии в глазах Элизабет. Во времена учёбы Гермионы в Хогвартсе Альбус Дамблдор легко поступался даже собственными правилами, которые каждый из студентов обязан был соблюдать неукоснительно. Что уж говорить об исцелении одной ничем не примечательной магглянки, если он нашёл веские тому причины?

— Этому человеку невозможно что-то запретить, — усмехнулось в ответ привидение. — Так вот, перемены в поведении Эмили, в её реакции на окружающую обстановку он пытался сделать едва уловимыми. Пытался действовать с аптекарской точностью, постепенно, но я ведь была её матерью. Проводила с дочерью каждую секунду её жизни и точно знала, что когда случайно выпавшая из моих рук мокрая тарелка заняла внимание Эмили настолько, что она сделала едва заметный поворот головы в сторону звука — это был колоссальный шаг вперёд, который по значимости родители обычных детей могли сравнить разве что с успешным окончанием чадом университета.

Поначалу Элизабет старалась не верить в происходящее, одёргивала себя за любую искру надежды, искоренению которых посвятила годы жизни. Но когда Эмили начала при виде неё улыбаться, когда всю жизнь хранившая молчание девушка впервые назвала её мамой, начала смотреть в глаза и, наконец, стала даже интересоваться книгами — просто махнула рукой на то, что Альбус сделал что-то с её дочерью, не получив разрешения; на то, что однажды из его сюртука выпала странного вида палочка, спутать которую с пером было совершенно невозможно; на те странные книги, которые он приносил Эмили для чтения и которые та могла перечитывать вновь и вновь. Добрый волшебник, настоящий ангел-хранитель и просто надёжный друг семьи — вот кем он стал для неё.

Несколько месяцев спустя Элизабет осознала, что вполне могла бы попытаться найти для Эмили достойного жениха, устроить её будущее, в общем — позволить себе роскошь проложить дорогу в нормальную жизнь, путь в которую им до этого был заказан, однако быстро поняла очевидное: для этого следовало покинуть Лондон. В её нынешнем окружении все были в курсе проблем Эмили и даже при очевидном улучшении её состояния, которое смело можно было называть полным исцелением, не позволили бы сыновьям жениться на её дочери.

— Милая, мне надо поговорить с тобой, — обратилась она к Эмили, которая увлечённо читала вслух книгу сказок Барда Бидля.

В ответ та подняла палец вверх, словно попросила ещё мгновение, прочитав фразу:

— …И вот старший брат Антиох, самый воинственный, попросил волшебную палочку, самую могущественную на свете, чтобы её хозяин всегда побеждал в поединке. Такая волшебная палочка достойна человека, одолевшего саму Смерть! Тогда Смерть отломила ветку с куста бузины, что рос неподалеку, сделала из неё волшебную палочку и дала её Антиоху… Да, мам? — девушка с видимым трудом оторвалась от чтения.

— Который раз уже читаешь? — тепло улыбнувшись, она присела на диванчик рядом с дочерью, в который раз ощущая головокружение от абсолютного счастья при осознании, что теперь может вот так запросто слышать её голос, разговаривать с ней, делиться планами, болтать обо всём на свете.

— Четырнадцатый. Наверное, это из-за моей болезни. Когда я была… когда была за стеной от всех вас, мне нравилось делать одно и то же и получать одинаковый результат. Так было спокойнее…

— Не надумывай себе! — махнула рукой Элизабет. — Великое дело — перечитывать понравившуюся книгу. Теперь ты здорова. Старайся поменьше болтать о прошлом, в конце концов, привычку лишний раз помолчать совершенно точно лучше не терять!

— Как скажешь, — немного потупилась та. — Так о чём ты хотела поговорить?

— Родная, как смотришь на то, чтобы переехать отсюда? — заговорчески подмигнув, сразу перешла к делу Элизабет.

— Плохо. — Неожиданно насупившись, рубанула Эмили, совершенно обескуражив мать подобной реакцией. — Зачем нам куда-то уезжать?

— Видишь ли, милая, едва ли ты здесь сумеешь устроить свою судьбу. Люди злы, невежественны и не станут смотреть на то, что сейчас ты в полном порядке. Переехав, мы сможем начать жизнь с чистого листа.

— Альбус видел меня и раньше, и сейчас! И его это не отпугнуло, — отчеканила девушка.

— Милая, далеко не все похожи на Альбуса, — покачала головой в ответ Элизабет.

— Да и плевать на всех! — резко взвилась Эмили, подскочив с дивана. — Мама, неужели ты не видишь: он мой рыцарь! Тот, кто спас меня из заточения! Я столько лет не могла заставить себя уйти оттуда! Так долго не могла отличить голоса людей от других звуков! Страшно подумать, что без него мне предстояло всю жизнь провести такой! Не умела любить, говорить, не понимала даже, насколько тяжело тебе было со мной! Альбус спас меня! — твёрдо повторила она. — Мне не нужен теперь никто другой, мама! Мы с ним созданы друг для друга! Я люблю Альбуса и никуда не уеду от него!

— И насколько далеко зашли… ваши отношения? — решив не провоцировать дочь на новую вспышку гнева, уточнила Элизабет, собрав всю волю в кулак. Оставалось только удивляться собственной глупости и недоумевать, как могла поверить в его историю с больной сестрой, которую якобы напоминала ему Эмили.

— Альбус джентльмен, — уже спокойнее отреагировала дочь. — Он ведёт себя учтиво и никуда не спешит. Пока мы просто общаемся. Узнаём друг друга.

Облегчённо выдохнув, Элизабет поспешила перевести разговор на другую тему, а потом и вовсе предложила дочери вернуться к чтению. Теперь она знала, кому собиралась задать совершенно резонные вопросы.

Женщина понятия не имела, явится ли Дамблдор, однако терпеливо ждала его на улице. Он возник уже поздно вечером прямо у двери, да так, что она просто не успела заметить, когда молодой человек успел подойти:

— Лиз, какой приятный сюрприз, — как всегда, улыбнулся он при виде неё. — Очевидно, ты ждала меня. Будь аккуратнее, в тёмное время на улице может быть небезопасно.

— Идём в бар, — не поздоровавшись, она взяла его под руку и повела в забегаловку неподалёку, отмахнувшись от мысли, что ни за что не появилась бы в подобном месте без крайней нужды.

— Ты чем-то расстроена, — произнёс он, едва они сели.

— Какая наблюдательность, — съязвила в ответ Элизабет.

— Если я к этому причастен, готов буквально на всё, чтобы исправить оплошность, — он развёл руки в доверительном жесте, который разозлил женщину ещё сильнее.

— Чудесно, — она досчитала до десяти, прежде чем произнесла единственное слово. Следовало держать себя в руках. — Уверяю, моя просьба ничего не будет тебе стоить.

— Весь внимание.

— Я прошу перестать приходить к нам, — прозвучало так спокойно, что Элизабет была искренне горда собой.

— Я не могу, — покачал головой Альбус.

— Значит, твои слова о готовности на всё значительно преувеличены, а мне придётся обратиться в Скотланд-Ярд и попросить их помочь избавиться от твоего нежелательного общества, — стараясь выглядеть всё так же невозмутимо, договорила она, поднимаясь на ноги. — Доброй ночи, Альбус.

— И что, я не заслуживаю даже знать, что послужило причиной такого решения? — он продолжил сидеть и внимательно изучал её взглядом, будто ни на секунду не сомневался, что сумеет подобрать слова, которые заставят её остаться.

— О, ты прекрасно знаешь эту причину, иначе не говорил бы, что не можешь перестать приходить, — она зло рассмеялась.

— Я не могу перестать приходить, поскольку без меня, боюсь, недуг Эмили гарантированно вернётся, — он тяжело вздохнул. — Теперь я могу узнать твою причину дать мне, так сказать, от ворот поворот?

— Считаешь, я в это поверю? Действительно полагаешь, что Элизабет Вирджиния Фландерс непроходимая дура? Очень удобная версия необходимости находиться рядом с Эмили, чтобы потом воспользоваться её наивностью и соблазнить! — понимая, что с треском проваливала собственный план о спокойном разговоре, выплюнула она ему в лицо. — Знаешь, Альбус, не хочу показаться неблагодарной свиньёй, но моя дочь не станет твоей подстилкой в качестве платы за исцеление!

— На этот счёт ты можешь быть полностью спокойна. Меня не интересуют девушки, — буднично опроверг он её слова.

— Да что ты?! — ядовито хмыкнула в ответ Элизабет. — А кто тебя тогда интересует? Юноши?!

В ответ он молча пожал плечами и кивнул, заставив женщину замереть, а потом вновь медленно опуститься на стул напротив. Разумеется, она слышала, что подобное бывает. Но чтобы так спокойно признаваться в этом малознакомой женщине? Просто неслыханно.

— Я не верю тебе, — её голос прозвучал скорее жалобно, нежели убеждённо. — Выдумываешь глупости, чтобы меня одурачить!

— Считаешь, я стал бы придумывать подобное? — он невесело усмехнулся. — Мой, назовём его так, круг общения куда консервативнее вашего. И поверь, мне жилось бы гораздо проще без этого затруднительного факта. И без любви к человеку, которому для счастья меня и моих чувств ничтожно мало. — Он продолжил говорить, смотря Элизабет прямо в глаза. — К слову, для меня это совсем нехарактерно, но никакого двойного дна в желании исцелить Эмили не было и нет. Единственное, чего мне хотелось, — просто помочь.

— Почему? — на выдохе спросила она.

— Потому что могу, — дал он обескураживающе простой ответ.

— Предположим. Тогда, коль скоро тобою движут одни только благородные мотивы, можешь просто передавать мне лекарство для Эмили, но не видеться с нею лично. Она влюбилась в тебя, Альбус, — ни секунды не колеблясь, выдала дочь Элизабет. — А ей нужно налаживать нормальную жизнь. А пока ты постоянно рядом, то так и останешься в её глазах благородным рыцарем, рядом с которым другие юноши конкуренцию не выдержат.

— Мне действительно жаль отказывать тебе снова, но не могу выполнить и эту просьбу, — он развёл руками, демонстрируя полное бессилие.

— Что на этот раз? Я не продам его в ближайшую лавку, если ты этого опасаешься, хотя не понимаю, отчего не желаешь поделиться своим открытием и так же благородно помочь не только нам одним, но это твоё право!

— Не в этом дело, — он прищурился, бросив на Элизабет оценивающий взгляд, будто прикидывал, потянет ли она правду. — Лекарство станет действовать только в руках человека с особыми способностями. Оно создано для исцеления людей с такими же талантами, и когда я поделился им с Эмили, то, попросту говоря, нарушил закон.

— То есть я теперь должна поверить не только в мужеложество, но и в существование элитарного общества людей с особыми способностями, которые те скрывают и помогать нам, простым смертным, по каким-то особым причинам не желают? — Элизабет с трудом сдерживалась, чтобы не плеснуть ему в лицо гадкий кофе, который принёс несколькими минутами ранее неопрятный официант в засаленном переднике.

— Причина не сообщать о своих способностях у нас есть, и весьма веская, — не согласился он. — Ариана, моя сестра, в детстве пострадала как раз от рук, как ты вас назвала, простых смертных. Они увидели проявление её способностей, потребовали повторить, а когда она не смогла, избили. Ари тяжело пережила случившееся, так и не сумела восстановиться после этого. Ты как никто поймёшь, каково пришлось нашей семье. Мой отец нашёл тех мальчишек и убил их, оказался в тюрьме. Мать погибла в результате несчастного случая несколькими годами позже, а у меня с братом на руках осталась больная сестра.

— Альбус, мне очень жаль, — Элизабет тяжело вздохнула. — В итоге Ариана умерла тоже?

— Да. В тот день я потерял и её, и любимого человека. С твоего разрешения, от подробностей воздержусь, — он устало потёр глаза, прерывая зрительный контакт и давая понять, что время откровений закончено.

— Неужели вы, даже несмотря на свои способности, так перед нами уязвимы? — решилась спросить женщина, отчаянно силясь понять его странную логику.

— Нас гораздо меньше. И опыт предыдущих поколений доказал, что лучше вам не знать о нашем существовании.

— Охота на ведьм! — вспышка озарения заставила Элизабет подскочить на стуле. — Ты волшебник?! Та книга, что ты принёс Эмили… это правда сказки?

— Тише, тише… — он спокойно отхлебнул кофе, слегка поморщившись. — Тебе вовсе не нужна вся правда, Лиз. Для вашей же с дочерью безопасности. Ах да! Я тут подумал: нам с тобой следует пожениться. Тогда у твоих достопочтенных соседок не останется вопросов о причинах моего пребывания в вашем доме, а я смогу продолжать помогать Эмили и дальше, без риска испортить её репутацию.

— Совсем с ума сошёл?! — настолько смущённой Элизабет не чувствовала себя никогда, начав озираться по сторонам. — Я в матери тебе гожусь! Это неправильно, ненормально, противоестественно…

— Мне к такому не привыкать, — отметил он, снова тонко указав на свои отличавшиеся от большинства людей предпочтения. — Да и тебе пересуды давно должны были стать безразличны, ведь на кону здоровье дочери. Обещаю, что докучать не стану.

— Эмили возненавидит меня за это, — негласно признавая справедливость его доводов, привела новый аргумент Элизабет.

— Эту проблему я возьму на себя, — доверительно улыбнувшись, Альбус накрыл её ладонь своей. — Я действительно хочу помочь, Лиз. И всё.

***</p>

— И тогда, моя милая Гермиона, я совершила громаднейшую ошибку в своей жизни: я действительно ему доверилась, — горько усмехнувшись, Элизабет на мгновение выпала из собственных воспоминаний, возвращая внимание духолову.

— Не знаю даже, что сказать на это всё… — девушка казалась слегка опешившей и определённо не ожидавшей получить столько информации о главе Ордена. — Наверное, лучше мне промолчать и дослушать вас, — предпочтя самый безопасный вариант собственной оценки услышанного.

— Собственно, тут и дослушивать уже почти нечего, — привидение пожало плечами в ответ. — Проблему с влюблённостью Эмили он действительно решил. Не знаю как, но речей подобных она больше не заводила, при этом отныне относилась к нему по-приятельски. И мужем мне стал тоже. Сами понимаете, что ни о каких взаимоотношениях, кроме тёплых дружеских, речи не шло, но он продолжил оставаться в нашей жизни. Засиживался допоздна, иногда оставался ночевать, мог часами беседовать и со мной, и с Эмили. Как будто бежал из своего закрытого мира особенных людей, хотя я всегда чувствовала, что он отличался даже от них… — она ненадолго замолчала, словно собиралась с мыслями, чтобы в благодарность за терпеливое выслушивание собственных душевных излияний сообщить, наконец, ту часть правды, которую так ждала Грейнджер.

— Альбус, разумеется, не жил с нами постоянно. Появлялся обычно, только когда Эмили требовалась новая порция этого волшебного снадобья. На моих глазах он чудес не творил, кстати, — Элизабет развела руками. — Я уже знала, что мы магглы и что нам свидетелями волшебства быть запрещено. Так вот, однажды в его отсутствие к нам вошёл молодой человек. Высокий, светловолосый. Он чем-то напоминал одновременно фигурку ангела, которую мама подарила мне на день рождения, и Дэвида, моего бывшего мужа. Знаете, Гермиона, когда я впервые увидела Драко, то сразу окрестила его красавчиком, а нашего с Эмили неожиданного гостя не смогла бы. Не подумайте, черты лица у него были правильными, но какими-то неживыми, а взгляд… в нём читалась какая-то противоестественная одержимость. Фанатичность, если хотите. Что-то неотвратимое. Как будто сама судьба пришла по наши души. Увидев палочку из ветки бузины в его руке, сразу поняла, что не так уж ошиблась в своих предположениях. Цитата из проклятой книги о том, чем была эта чёртова палочка, окончательно расставила всё по местам.

***</p>

— Бедный Альбус, неужели поиски любви привели его сюда? — брезгливо поморщившись, мужчина остановился прямо посреди комнаты, даже не пытаясь скрыть своё презрительное отношение к тому, что видел прямо перед собой.

— Не искал он никакой любви. А если и искал, то точно не здесь, — поспешила откреститься она, хотя интуитивно понимала, что ни одно её слово значения не имеет.

— Миссис Дамблдор, я полагаю? Весьма наслышан. Простите моё вероломное вторжение. Увы, обстоятельства… — он сделал паузу, — не оставляют мне иного выбора.

— Миссис Фландерс, если можно, — поправила Элизабет. — Я оставила фамилию первого мужа.

— Боюсь, это не меняет… сути.

— Делайте то, зачем пришли, — она смело встретилась с ним взглядом, выразительно глядя на бузинную палочку в его руке. Смело давая понять, что прекрасно осознаёт значение его появления.

— Мама, погода замечательная, пойдём гулять в Гайд-парк! — на беду, в тот момент вбежала Эмили. — Добрый день! — ничего не подозревая, она с нескрываемым интересом начала рассматривать гостя.

— Доброго дня, очаровательная нимфа.

— Прошу вас, не трогайте её! — тело действовало раньше разума, опустив Элизабет на колени. — Могущество подобных вам не знает границ! Сделайте, чтобы она всё забыла, и позвольте уйти! Я останусь, а ваша месть свершится!

— Мам? — непонимание и испуг в голосе Эмили свидетельствовали, что сама Элизабет напугала дочь куда сильнее, чем странный незнакомец.

— Не обращай внимания, милое дитя, мама немного не в себе сегодня, — улыбнулся мужчина, имени которого Альбус ей так и не назвал. — Уверяю тебя, больно не будет. Это ради общего блага. Авада Кедавра!