33 (1/2)

Комната встретила Гермиону в том же виде, в котором она её оставила месяц назад, до попадания в лазарет. Те же книги на столе, то же висящее на спинке стула худи, что она собиралась повесить в шкаф, но так и не удосужилась это сделать, даже дверь в шкафчике с зельями всё так же осталась приоткрытой. Разве что Кикимер снизошёл до смены постельного белья на новое, да щелчком пальцев, на который его тоже нужно было уговорить, смахнул пыль с горизонтальных поверхностей.

По очевидным причинам она не могла знать, что увидит, придя сюда, и готова была даже наткнуться на стоящие на пороге чемоданы, однако Гарри остался верен себе и не лишил её того места, что она много раз называла собственной крепостью, оплотом безопасности. С ним самим девушка не виделась ни разу. Слышала голос, ведущий тихие беседы с целителями, замечала в проёме двери мелькавшую и такую знакомую шевелюру, смутно догадывалась, что застряла в лазарете на такой продолжительный срок отнюдь не потому, что, как её уверяли, своим походом в тренировочный зал значительно ухудшила собственное состояние… Она чувствовала его участие, даже несмотря на то, что сам он, разумеется, ни за что бы не зашёл к ней.

Вообще, навещали её часто: забегали Фред и Джордж и угощали, вопреки обыкновению, даже не блевательными батончиками, а очень даже приличным маггловским шоколадом. С каждым съеденным кусочком фантазия услужливо подкидывала ей сцены с участием близнецов, покупающих его для неё и попадающих при этом в наизабавнейшие ситуации, выбраться с достоинством из которых по силам только им; частенько наведывались Артур и Молли и приносили ей и без того зачитанные до дыр книги из библиотеки Блэков; появлялись Лаванда и Парватти, пытавшиеся развлечь бессмысленной девичьей болтовнёй; однажды даже заходила Джинни. Визит последней остался в памяти Гермионы откровенно странным, казалось, она толком сама не понимала, зачем зашла, а когда прощалась, Грейнджер готова была поклясться, что они обе взаимно испытали громадное облегчение. Не остался в стороне даже Ремус Люпин, единственный, кто хотя бы немного приоткрыл завесу её информационной блокады и уверил, что Гарри не забросил тренировки, что позволило немного выдохнуть.

Вместе с тем этот месяц по ощущениям стал для Гермионы целой вечностью. Среди всех, кто заходил поинтересоваться её самочувствием, развеселить, отвлечь, приободрить, замотивировать поправляться скорее, не было того, у кого она могла бы поинтересоваться судьбой Драко. Судя по тому, что вряд ли он не навестил бы её, если б имелась такая возможность, её одолевали самые что ни на есть мрачные предположения. При том, что казалось ещё более удивительным — призрак миссис Фландерс также исчез, хотя за эти месяцы девушка успела привыкнуть, что пожилая леди всегда готова была прийти на помощь, словно интуитивно чувствуя, когда таковая требовалась больше всего.

И сейчас, смотрясь в зеркало и укладывая волосы в мало-мальски приличный пучок, Гермиона с трудом сдерживалась от желания как можно скорее броситься на его поиски и пыталась в первую очередь создать для орденовцев видимость, что сама она в полном порядке. И если Драко всё ещё в подвале, убедительно потребовать немедленно выпустить его оттуда. И не убить за это Гарри раньше, чем это попытается сделать Волдеморт.

Тихий стук вырвал её из задумчивости. Бросив последний взгляд на собственное отражение, словно в поисках поддержки даже пусть и у себя самой, она произнесла:

— Войдите! — при этом не имея ни одной идеи, кто мог быть в курсе, что она покинула лазарет: сама же упросила мадам Планель отпустить её на день раньше.

— Итак, ты и правда здесь, — уверенный тон голоса показавшегося в дверях Драко изрядно удивил. Настолько, что осознать собственное облегчение оттого, что он выглядел абсолютно привычно, просто не успела.

— Как видишь, — кивнула она и замолчала, продолжая внимательно присматриваться к нему, будто в поиске подтверждения, что месяц в Ордене для Пожирателя Смерти прошёл без последствий. Видимых, по крайней мере.

Сам же Драко, прикрыв за собой дверь, не сделал больше ни шага. На смену уверенному тону пришёл куда менее бойкий взгляд, который он адресовал ей, словно давал личное пространство. Позволял самой решить, как близко спустя столько времени девушка готова была его подпустить.

Решительно фыркнув, Гермиона быстро подошла к нему и обняла, почти до боли впечатавшись в его грудную клетку.

— Кажется, теперь я действительно понял, что собой представляет маггловский реслинг, о котором постоянно болтает Финниган, — хмыкнул он в ответ, опустив руки на её талию.

— Как ты? — вопрос, который она мечтала задать добрые несколько недель, вырвался почти непроизвольно.

— И ещё, кажется, ты украла мою фразу, — протянул Драко. — Из лазарета тебя выписали, помнишь? Не меня.

— С меня пылинки сдували, ты и сам это понимаешь, — собрав волю в кулак, Гермиона слегка отстранилась и подняла глаза на него. Она надеялась, что если он попытается скрыть от неё что-то, то просто не сумеет. — А вот твоё пребывание здесь наверняка оказалось трудным испытанием.

— Полагаешь, твоей якобы светлой стороны тоже стоит опасаться? — с явным трудом сдерживая улыбку, спросил он, отчего Гермиона ощутила, как на смену беспокойству плавно приходило раздражение и желание стукнуть его чем-то тяжёлым. — Да нормально всё, — поспешил успокоить Драко. Очевидно, перемена в её настроении отразилась во взгляде. — Подержали пару часов в подвале, проверили на наличие отслеживающих чар, допросили под Веритасерумом и выпустили.

— И… о нас теперь всё знают? — немного покраснев, уточнила Гермиона, хотя сама толком не определилась, радовалась ли тому, что не должна будет сама никому ничего объяснять, или же злилась на столь варварские методы Ордена.

— Можешь не волноваться об этом, — вмиг похолодевшим тоном ответил он. — Мне задали только один вопрос: кому я желаю победы в войне, после чего сразу дали противоядие. О твоей порочной связи с Пожирателем Смерти, выходящей за рамки общего задания, по-прежнему знает только Поттер.

— Ты поэтому меня не навещал? — прищурившись, озвучила догадку Гермиона.

— Мне показалось, что будет верным, если ты сама решишь, как, когда и кому рассказывать о нас. И рассказывать ли вообще. И я решил своим вниманием тебя не компрометировать, — спокойно продолжал он, однако договорить Грейнджер не позволила:

— Какая же ты… задница!

— Что? — от её восклицания Драко слегка опешил.

— Я целый месяц в лазарете места себе не находила от беспокойства! — распаляясь ещё сильнее, она уже кричала, совершенно не опасаясь, что её могли услышать. — Думала, что тебя держат в подвале! Отправили под трибунал как Пожирателя Смерти! А теперь ты заявляешь, что запросто мог зайти, но не захотел?! — рявкнула она.

— Гермиона, я хотел… клянусь, хотел зайти… — казалось, он совершенно растерялся, — но ты же сама только что интересовалась, известно ли кому-то о нас. Я не… — он запнулся, но после недолгой паузы поднял глаза, встретившись с её метавшим молнии взглядом и с трудом сдерживая соблазн отшатнуться. — Я не хотел что-то решать за тебя. Сама просила, помнишь? — уточнил Драко, к изрядному удивлению Гермионы, не без труда, но всё-таки выдерживая её взгляд. — И если ты полагаешь, что не видеть тебя месяц мне было проще, то тебя величают умнейшей ведьмой совершенно напрасно!

Гермиона могла по пальцам одной руки пересчитать моменты, когда теряла дар речи, однако это мгновение определённо стало одним из них. Обескураженно продолжая бессмысленную борьбу взглядов с Драко, она даже не сразу заметила, что он вновь оказался совсем рядом с ней, и, только когда их губы соприкоснулись, очнулась, отвечая на поцелуй. Чтобы и долю секунды он не подумал, что она стыдится его присутствия в собственной жизни. Что считает эту связь случайной и что отречётся от всего между ними происходящего, едва безжизненное тело Волдеморта упадёт к ногам Гарри.

Портя пальцами его всегда идеальную причёску, которая раньше её так раздражала, она ещё и тактильно пыталась убедить, насколько нелепы его сомнения в её чувствах.

Драко же, не подозревая о её мыслях и вложенный в поцелуй скрытый смысл, полностью перехватил инициативу, притягивая её к себе всё ближе, и жадно, ненасытно врывался в её рот, снова и снова обдавая её горячим дыханием.

Он становился всё смелее, одна его рука обнимала всё увереннее, другая же забралась под блузку, поглаживая кожу спины, которая с трепетом покрывалась мурашками, с готовностью отзываясь на ласки. Нервные окончания, которые, как ей казалось во время пытки в столовой Малфой-Мэнора, уже никогда не смогут восстановиться и хоть что-то чувствовать, под его прикосновениями будто оживали, оказываясь ещё более восприимчивыми к каждому его касанию. Каждая клеточка тела буквально горела огнём, не в силах дождаться своей очереди, когда его руки также возродят и их способность испытывать то же самое, но уже на совершенно новом уровне. На уровне, что до этого мгновения оставался недосягаемым.

Ещё недавние собственные мысли о том, что ей от него нужен лишь секс, казались теперь не более чем нелепой попыткой лгать самой себе. Безопасная версия происходящего. О ней не надо было задумываться, анализировать, докапываться до сути. Сути, что лежала на поверхности: в эту версию Драко Малфоя оказалось чересчур легко влюбиться.

Чересчур.

Простить годы оскорблений, извинения за которые не были даже принесены. И неизвестно было, жалел ли он о них в принципе. Закрыть глаза на всё сотворённое на шестом курсе его руками зло. И то зло, которое могло быть совершено во время войны и о котором она могла только догадываться.

Позволять осквернённой Тёмной Меткой руке обнимать её за талию.

В глубине души соглашаться с брошенными в ярости словами Гарри. И вместе с этим не соглашаться хоть что-то изменить.

Задыхаться от желания прямо здесь, в штабе Ордена, когда в комнату в любой момент может войти кто угодно, ведь у неё не было теперь даже палочки, чтобы наложить запирающее заклинание.

Словно в подтверждение последней мысли, раздался тихий стук в дверь. В это же мгновение Драко, словно по команде, попытался отстраниться, однако Гермиона не позволила, скрестив поглаживающие его волосы пальцы в замок в области шеи.

— Войдите! — разрешила она, подмигнув Драко, взгляд которого растерянно метался от Гермионы к скрипнувшей петлями двери и обратно.

— Целительница попросила передать мисс Гермионе несколько зелий, — проскрипел куда более приветливо, чем раньше, появившийся в комнате Кикимер. — Если Кикимер помешал, Кикимер просит его извинить, — продолжил говорить он.

— Всё в порядке. Положи туда, я сама расставлю их, — распорядилась Грейнджер, махнув головой в сторону стола.

Молча кивнув, он проследовал в указанном направлении, после чего моментально исчез, но прежде почтительно попрощался не только с Малфоем, но и с ней, чем привёл в окончательное недоумение:

— Что на него нашло? — почти шёпотом спросила Гермиона. — Меня по имени он никогда не называл.

— Ну, я сдал ему местонахождение Регулуса, — не став долго томить, пояснил Драко. — И старый брюзга пересмотрел свою симпатию к Тёмному Лорду.

— А это не опасно? — уточнила она. — Хоть мистер Блэк и в ужасных условиях, но до сих пор Сам-Знаешь-Кто так и не нашёл его.

— Уверен, эльф защитных чар на него не пожалеет, — не согласился он. — Почему ты не позволила мне отстраниться? — резко перевёл он тему. — А если бы вошёл не Кикимер, а тот же Поттер? Или ещё кто из Ордена?

— Я не стыжусь своей любви, Драко, — покачала Гермиона головой в ответ. — Я горжусь ею.

И замолчала, жалея лишь об одном: что нашла в себе смелость это признать так поздно. Что из-за того, что так долго отрицала очевидное, в их жизнь вошли и плен, и дуэль Гарри и Драко, в которой последний чудом не пострадал, и… лишний месяц войны. Глупо. «Для ярчайшей ведьмы своего возраста-то», — не удержалась она от мысленного саркастичного комментария в свою сторону.

Драко продолжал молчать. Она сказала ему о любви во второй раз, но теперь уже он не готов был отвечать. Счёт стал два-один. В его пользу.

— Драко, ты дочитал его дневник? Знаешь, где искать последний крестраж? — решив покончить с этим тягостным молчанием, спросила Гермиона первое, что пришло в голову, и, расцепив пальцы, сделала несколько шагов назад. Освободила его личное пространство. И с неохотой вспомнила бородатую шутку о том, что признание в любви во время секса не считается. — Драко? — позвала она его чуть громче, давая понять, что он мог расслабиться. Неудобная тема закрыта.

— А? Д… да, дочитал, — подтвердил он растерянно и неловко переступил, тем самым оказавшись на несколько считанных сантиметров ближе к Гермионе. — Я уже разговаривал с Грюмом и Бруствером об этом, — проговорил он медленнее обычного, будто резко забыл английский и выбирал каждое слово. — Они знают, что одна монета в Хогвартсе, но не хотят туда соваться, пока мы не уничтожим последнюю, связанную с привидением. Но у нас с ней возникли сложности.

— Какого плана? — с готовностью продолжила она поддерживать разговор, радуясь, что, по крайней мере, на их миссии возникшее в отношениях непонимание не отразится.

— Тёмный Лорд создал тот галлеон позже остальных. Уже после воскрешения, когда ещё был уверен, что изобрёл самый надёжный способ их спрятать. Тогда отец ещё не доложил ему об уничтожении дневника, трясся за свою шкуру…

Драко снова замолчал, а торопить Гермиона не стала, предположив, что, как бы он ни уверял в обратном, всё равно тоскует по своим родным. Скучает по ним. Боится за них. Любит, какими бы они ни были.

— В этот раз монета не в Англии. Тёмный Лорд странствовал по миру, искал союзников. И когда оказался в Египте, продал крестраж одному бизнесмену. За шанс стать проклятым идиот выложил целое состояние, — Драко поморщился. — В общем, пока мы в тупике. Если даже Грюм изыщет способ добыть международный портключ, сама понимаешь, что если нас там поймают, моментально передадут Тёмному Лорду.

— Это действительно так, — протянула Гермиона, нахмурившись. Египет стал одной из тех стран, которые в числе первых признали власть Волдеморта. Союзников там Дамблдору найти не удалось. Самые знаменитые рабовладельцы прошлого с удовольствием поддержали идею превосходства волшебников над магглами. — Что же теперь делать? Даже если мы попросим Элизабет, например, вылететь в Египет на самолёте, найти владельца крестража, то она просто не сможет отобрать монету. Уверена, она задолго до нашего появления в метро обезвредила бы Бенджамина, если бы могла.

— Как вы с ней нашли нужную монету в Гринготтсе? — словно ухватившись за какую-то внезапную мысль, спросил Драко.