29 (1/2)

Когда Драко был ребёнком, то любил с приходом настоящего мороза самым простым заклинанием, на которое хватало даже детской спонтанной магии, перемещать намёрзший на оконное стекло лёд внутрь своей комнаты. Мечтать, что, когда он научится колдовать как отец, сумеет однажды сохранить причудливый узор уже навсегда, но до этого теша себя иллюзией обладания той незатейливой, но от того безупречной красотой, что без всякого волшебства создала природа. И которая слишком быстро таяла, сперва оставляя после себя лишь капли влаги, а потом исчезая вовсе.

Тогда он и подумать не мог, что, когда овладеет магическими навыками, недостижимая детская цель просто-напросто выветрится из памяти, уступив место совершенно иным мечтам и стремлениям, которые роднило лишь одно: их несбыточность.

Теперь же, подойдя к успевшему покрыться инеем окну, Драко прошептал привычное заклинание скорее машинально, нежели действительно возжелал реванша за казавшееся таким нелепым детское упущение. Морозный узор, который он в почти прошлой жизни жадно изучал взглядом, боясь лишним выдохом тёплого воздуха ускорить его исчезновение, ныне оставил равнодушным.

Как и стоявшая на журнальном столике непочатая бутылка огневиски, которую он потребовал принести, едва вернувшись.

Как и запах духов Гермионы Грейнджер, которым, казалось, за прошедшую ночь насквозь пропиталась даже его кожа.

Как и запоздалая мысль о том, что приказал ей идти к антитрансгрессионному барьеру без использования магии, а значит — в одной тоненькой джинсовой куртке и без согревающих чар.

Как и желание пытаться узнать, не попалась ли она всё же кому-то из Пожирателей Смерти по пути из леса.

Кристально чистый разум не покидало понимание неестественности этого равнодушия, однако он же признавал, насколько без эмоций стало легче. Окклюментивный щит спасал его жизнь так часто, что Драко готов был поклясться, что тот в определённый момент стал для него куда ценнее Протего и Экспеллиармуса, вместе взятых. И оттого не спешил изыскивать способ снять его. Если таковой теперь вообще существовал.

Не колеблясь ни секунды, он приложил ладонь к стеклу, уничтожая созданный морозом уникальный рисунок, и нисколько не пожалел об этом. Теперь уже Малфой-младший был уверен: настанет новое утро и вместе с ним новый узор вновь будет радовать глаз. И казалось донельзя бессмысленным всерьёз изобретать способ сохранить причуду погоды какого-то одного дня, когда много других таких же дней впереди.

Глупо было пытаться сохранить нечто пустое после утраты того, что считал важнейшим в жизни. И не было разницы, какое понятие принять за таковое: возможность унаследовать родовую магию или же заслужить любовь Гермионы Грейнджер — в любом случае он потерял и то, и другое.

Неожиданный холод, понизивший на пару градусов температуру в комнате и так и не позволивший морозному рисунку на стекле исчезнуть окончательно, вывел его из задумчивости. В мемуарах духоловов упоминалось, что подобный эффект порой сопровождал появление в помещении тёмной души. Парадоксально, но столкновение с нею же вне помещения, напротив, нагревало воздух.

Оглянувшись, он встретился взглядом со стоявшей прямо посреди его комнаты миссис Элизабет Фландерс собственной персоной:

— Драко, слава Господу, я нашла вас! — дрожащим от ужаса голосом воскликнула душа. — Ах, как же я виновата! Проклятая монета! — продолжала выкрикивать она, с несвойственной для возраста скоростью перемещаясь из одного угла комнаты в другой.

— Миссис Фландерс, могу я узнать причину, по которой вы вломились ко мне? — уточнил Драко почти без интереса, надеясь лишь на перспективу как можно скорее спровадить нежеланную гостью и прикидывая в памяти, не доводилось ли ему читать о заклинании забвения для душ, чтобы та не взяла за правило наведываться в его дом по собственной прихоти.

— Эй, да что с вами?! — почти прокричала Элизабет в ответ. — Сейчас-то зачем эта ледяная маска?! Снимите её, Драко!

Паника души начала утомлять. И тем больше нравилось, что состояние это ему не передалось, вызвав лишь сдержанное любопытство о его причинах. Не более.

— Миссис Фландерс, не советую испытывать моё терпение. — размеренно, почти нараспев проговорил он, нарочито устало вздохнув. — Понятия не имею, как вы нашли меня, однако раз это случилось, дайте хотя бы знать зачем.

— Да что же это такое, верно не преувеличивала Гермиона, когда настаивала, что к вам обратиться за помощью не получится! — она была так возмущена, что Драко начало казаться, что душу вот-вот разорвёт от клокочущих эмоций. — Зачем вы с собой сотворили такое, скажите на милость?! — с этими словами Элизабет неожиданно для Малфоя и, кажется, себя самой совершенно непривычным в исполнении пожилой леди эдвардианской эпохи жестом ударила кулаком по журнальному столику из эпоксидной смолы, стоявшему неподалёку. — Что случилось?!

— Она меня соблазнила, — отозвался Драко скорее машинально, нежели действительно желая объяснить Элизабет причины происходящего. Куда больше его волновали трещины, моментально покрывшие за несколько секунд остававшуюся ещё идеально гладкой поверхность столика, несмотря на то что возраст мебели мог бы потягаться с датой рождения привидения и скорее всего выиграть пари. Защищённая эльфийской магией, мебель Малфой-Мэнора просто не могла так легко сломаться. И беззащитно заламывавшее руки при их с Грейнджер стычке в лесу привидение не способно было бы сотворить подобное. Не способно… было. Если только… — Откуда у вас монета? — ловким движением выхватив палочку, он в одно мгновение направил её на миссис Фландерс.

— Прискорбно, что она так нечестно поступила… — заговорила Элизабет, после чего осеклась, видимо не сразу осознав смысл вопроса и последовавший за ним жест: — Откуда вам известно о монете?

В ответ Драко молча кивнул в сторону испорченной паутиной трещин столешницы. Элизабет недоуменно несколько секунд сверлила взглядом столик, тихо ахнув от удивления:

— Это я? — уточнила она. — Я было подумала, что подобное возможно только если получить её при жизни и умереть с нею в руках… — забормотала она, теряя всякий интерес к желанию объяснить причины своего вторжения, которые теперь, напротив, заинтересовали Малфоя куда сильнее.

— Фландерс, где ты взяла крестраж? — требовательно повторил он вопрос, не подверженным панике разумом анализируя происходящее и приходя к неутешительным выводам: внезапное обладание подружки Грейнджер крестражем, её неожиданное появление в его комнате и первоначальный ужас и крики о собственной вине — совершенно точно звенья одной цепочки.

Дурное предчувствие не обмануло:

— В волшебном банке, — вероятно, понятия, что такое плохо, привидение утратило всё же не до конца, ведь после собственных слов оно, не выдержав сверлящего взгляда, стыдливо опустило глаза.

— Очень интересно, — издевательски протянул он. — И как же вы туда попали?

— Я пыталась её отговорить, Драко! — в глазах привидения застыли слёзы. — Но она не послушалась! Пожалуйста, молю, спасите Гермиону! Они поймали её, притащили сюда! Её пытает какая-то сумасшедшая! А у меня не получилось помешать!

— Итак, заучка догадалась о моём тайнике? — невесело усмехнулся Малфой, в который раз прислушиваясь к себе и не находя ничего даже отдалённо напоминавшего беспокойство в собственной душе. Не волновали даже подробности. — Что ж, боюсь, её никто уже не спасёт. Попавшие в Малфой-Мэнор не по своей воле не выходят отсюда живыми. Это не мои правила. Это гарантирует родовая магия.

— Так есть ваша воля, Драко! Вы способны её спасти! Сделайте это, умоляю!

Сквозившее в голосе миссис Фландерс отчаяние теперь казалось ему донельзя утомительным. Когда причина её вероломного появления прозвучала, он чувствовал лишь смертельную скуку. Не было даже смысла устраивать Ловушку душ: новая хранительница владела крестражем слишком недолго, чтобы представлять реальную опасность. Не говоря о том, что найти её при желании труда также не составит.

Демонстративно отвернувшись к окну и кожей ощущая продолжавший распространяться холод в комнате, Драко вновь вернул внимание остаткам морозного узора за окном.

Итак, девушка, которую он никогда не решился бы привести в дом и представить родителям в качестве возлюбленной, всё же оказалась в этих стенах. В стенах, куда путь подобным ей заказан. В стенах, которые в скором времени отвергнут и самого Драко.

Гермиона Грейнджер в его доме. Очередная мечта, за исполнением которой следил, очевидно, какой-то больной социопат. Иначе как объяснить абсурдный факт, что та самая Гермиона Грейнджер, которую он многократно просил быть осторожнее, объявилась на Косой аллее собственной персоной, чтобы подло, за его спиной, вернуть себе тот дар, что некогда стал негласным символом их взаимного доверия.

Плевать, что Лорд увидит в её мыслях абсолютно всё. Всё тот же правящий бал рациональный подход к происходящему легко привёл Драко к выводу, что для родителей казнь такого сына станет избавлением. Что даже угроза уничтожения найденных Драко крестражей не остановит его. В конце концов, монеты находились в куда большей безопасности до подключения духолова к их поискам. А с гибелью обоих владельцев редкого дара о сохранности остальных Волдеморт сможет больше не беспокоиться.

Сам же Драко вовсе не мог представить собственную жизнь по окончании войны. И роль, которую он готов был отвести в ней для Гермионы Грейнджер.

И как же чертовски легко при наличии окклюментивного щита было принять, что ярчайший в жизни золотой снитч, по собственной воле прилетевший в его ладони, на деле оказался лишь сверкающей в закатном солнечном луче бутылочной стекляшкой. Стекляшкой, которой суждено вдребезги разбиться на осколки в самое ближайшее время.

Пролетевшая буквально в нескольких миллиметрах от его головы ваза с грохотом пробила стекло, словно материализуя мысли и окончательно впустив в комнату ледяной воздух, пропитавший зимний Уилтшир. Эффект неожиданности был настолько силён, что Драко в первые секунды даже не ощутил боли от впившихся в лицо осколков, почувствовав только горячую каплю, стремительно потёкшую по коже вниз за воротник.

Развернувшись с палочкой в руках и узрев всё ещё стоявшую в позе бросающего Элизабет, которая, по всей видимости, нашла применение новым способностям:

— Мне плевать, во что вы превратили себя! Плевать, что вам плевать на Гермиону и что несколько секунд назад могла вас убить! — закричала она, на сей раз схватив ни в чём не повинную бутылку огневиски, о существовании которой Драко забыл и которую от столкновения со стеной постигла судьба вазы. Характерный сладковатый запах солода на несколько мгновений повис в воздухе, однако ощущавший себя хозяином положения ветер, дующий из разбитого окна, быстро сделал его едва уловимым.

— Совсем сдурела? — адресованный призраку вопрос был задан спокойно. Давать начавшему сходить с ума привидению повод думать, что ей удалось его напугать, Драко не собирался.

— Хочу напомнить вам о Кэтрин Джонс, — нехорошо улыбаясь, Элизабет ловко увернулась от Ловушки, которую духолов наспех и, как он думал, незаметно создал. — Поверьте, её нападение покажется вам лёгким толчком в спину в час пик в метро по сравнению с тем, что я с вами сделаю, если вы сию секунду не отправитесь спасать Гермиону! — голос души приобретал доселе неведомые ноты, словно рикошетил от стен комнаты, имитируя эффект эха и красноречиво подтверждая присутствие тёмной магии, которая всегда оставляет следы.

В одно мгновение, которое глаз Драко даже не успел уловить, душа оказалась у него за спиной и изо всех сил толкнула. От неожиданности он упал на ковёр. Помимо полной растерянности от подобного напора, которую не могло свести на нет даже максимально рациональное мышление, Драко ощутил резкую боль в районе переносицы. Оставалось признать, что потерянные секунды стоили ему дорого. И что ему сломала нос давно уже мёртвая пожилая леди.

— Фландерс, при всём желании я не вытащу её отсюда, — медленно поднявшись и игнорируя головокружение, попытался воззвать к логике спятившее привидение Малфой. — Кто бы ни находился сейчас в столовой, мне одному с ними не справиться. Не говоря уже о том, что гряз… что Грейнджер приказал поймать сам Тёмный Лорд. Я не выстою в дуэли с ним!

— У вас есть я! Та, кого никто не видит! А у меня — частица могущества этого вашего Лорда! Идёмте, Драко, нужно попытаться!

— Я не подписывался на самоубийство, а её просил не лезть на рожон!

— Драко, Гермиона поступила дурно, но неужели вы действительно желаете ей смерти за это?! Тем более такой... — Драко наблюдал, что душа с трудом сдерживала гнев в её обречённой попытке достучаться до него.

Разрезавший же завывания ветра за разбитым окном звук пощёчины свидетельствовал, что её терпение подходит к концу.

— Драко, если вы ещё не догадались, я слегка рассержена! Хотя нет — не слегка! Я в ярости! И поверьте, гибель при попытке спасти Гермиону намного менее вероятна, чем в случае, если вы откажетесь хотя бы попробовать! — рявкнула она, после чего снова молниеносно толкнула его на пол, выхватив палочку из рук, и громко расхохоталась: — Господи, подумать только, как много лет я не могла вновь ощутить эту силу в руках! О, теперь я понимаю Бена!

— Без палочки я точно не смогу ничего сделать, — продолжая поглаживать всё ещё горящую щёку, заметил Драко.

— Верну её на пороге столовой, в которой мучают Гермиону. — Элизабет хмыкнула, направившись к двери. — Вы действительно думали, что так легко сможете обвести меня вокруг пальца? — уточнила она, добавив голосу снисходительно-жалостливых ноток. — Смиритесь, юноша: там, где вы учились хитрости и уловкам, я преподавала. Так что двигайтесь! Мы и так потратили непростительно много времени на эти глупые разговоры!

Покорно вздохнув, Драко направился к столовой. Испытывать судьбу он счёл неразумным. Так или иначе, поимка Грейнджер решала в том числе и его судьбу.

Дискомфорт от отсутствия палочки в руках стал тем вызывающим беспокойство фактором, который словно изнутри царапал магически возведённую стену между разумом и эмоциями. Нет, повредить её он не мог, но всё же… досаждал. Впрочем, инстинкт самосохранения наверняка мог прорваться куда угодно, особенно когда идёшь на верную смерть при видимом отсутствии альтернатив.

Свернув в коридор восточного крыла, Драко моментально оказался схваченным, не успев даже осознать происходящее. А когда оказался в соседствующим со столовой кабинетом Люциуса, то понял, что врасплох его застал Северус Снейп, не иначе как поджидающий неподалёку.

— Доброго дня, профессор, — равнодушно взирая на спешно заглушающего комнату бывшего учителя, поздоровался он. — Думал, вы в Хогвартсе.

— Замолчи, глупый мальчишка! — шикнул в ответ тот, зыркнув на него полными ярости чёрными глазами, что в иных обстоятельствах наверняка если не напугало бы, то точно заставило поволноваться. — У нас нет времени на светские церемонии! Я видел мысли мисс Грейнджер, которые мелькают у неё в перерывах между Круциатусами, и у меня только один вопрос: ты совсем спятил?! — Снейп смотрел Драко прямо в глаза неотрывно, казалось, полностью утратив способность моргать.