28 (1/2)

Свернувшись клубочком и до шеи закутавшись в одеяло, Гермиона продолжала лежать на кровати, тупо смотря в одну точку и не находя в себе сил пошевелиться. При всём огромном желании она не смогла бы точно сказать, на какое время застыла в этой позе, хотя первые одну тысячу двести секунд честно отсчитала, а потом бросила и это занятие.

Сил обдумывать случившееся не было, а желания искать собственную вину — и подавно. В конце концов, за последние месяцы для неё стала почти до безразличия знакомой ситуация, что ещё недавно клявшийся ей в любви мужчина мог себе позволить спокойно уйти, хлопнув дверью, стоило только не оправдать его ожидания по любому из поводов. При должной мотивации можно приучить себя терпеть любую боль. Вот только Гермиона была сыта всем этим по горло.

Казалось до слёз нечестным, что она как могла щадила чувства и Гарри, и Драко, старалась быть с ними честной, но не жестокой, однако никто из них в ответ даже не пытался утруждать себя взаимными уступками и считал себя вправе не усердствовать даже при выборе слов.

— Надоело. Достало! Хватит с меня! — негромко, но чётко произнесла она, рывком поднявшись с подушки, после чего замерла на некоторое время, справляясь с головокружением от резкой смены положения.

«Мы предложим ему то, чего у него нет и никогда не было!» — прорвалась из воспоминаний на поверхность фраза Дамблдора, заставив Гермиону недобро усмехнуться собственной сверхисполнительности. Только едва ли приказ главы Ордена подразумевал непреложную истину о том, что, чтобы иметь то, чего никогда не имел, придётся делать то, чего никогда не делал. А в случае Драко — ещё и терять то, без чего своего существования не представлял.

Гермиона горестно вздохнула от осознания, что не должна была идти на поводу у собственных желаний, которые, хотя и так гармонично совпали с его, не были на самом деле его решением. Сожаление сменилось раскаянием и дискомфортом: она собственным безрассудством поставила под удар Орден и шанс найти крестражи и уничтожить Волдеморта. И если один из осколков души предположительно был у Снейпа и она могла привлечь других орденовцев к его задаче добыть его, то вложенная в ладонь Драко монета показалась девушке полностью её ответственностью.

Закрыв лицо руками, она судорожно всхлипнула от предательски поздно посетившей её мысли, что теперь Малфой-младший, уже однажды сменивший сторону, может переметнуться обратно. Что, сама того не желая, дала ему совсем не ту мотивацию для поиска крестражей. Что прозвучавшее признание в любви вполне может обернуться ненавистью из-за непрозвучавшего уверения во взаимности чувств. И в довершение добило понимание — Драко буквально недавно называл её через слово грязнокровкой и утрату возможности стать обладателем магии рода никогда ей не простит.

Вывод напрашивался лишь один: Гарри прав и отданный Драко крестраж нужно вернуть. Сосредоточиться на деле, а не на самокопании. По крайней мере, в правильности того, что не стала бросаться ответными признаниями, Грейнджер не сомневалась. Уже что-то.

Вот только, как это часто бывало, стремление быть честной здорово осложняло жизнь.

— Думай, Гермиона, думай, — стараясь не впадать в панику, бормотала она, вспоминая каждую беседу с теперь уже, наверное, бывшим напарником. Пытаясь найти хотя бы малейшую зацепку и понять, где мог находиться крестраж.

Едва ли в его поместье: столь сильную тёмную энергию родовая магия — нелепый фетиш чистокровных — скрыть не смогла бы. Носить крестраж с собой долго, при этом оставаясь в относительно нормальном расположении духа, просто невозможно. Пусть он не убил бы, но совершенно точно начал разрушать душу, пусть и не с той скоростью, как маггловскую.

«Тот, кто привык владеть ценностями, знает, как обеспечить их сохранность», — вспомнить эту фразу оказалось довольно легко, ведь она услышала её буквально несколько часов назад. Когда не успела и в отношении Драко пройти точку невозврата, которых в последнее время для неё стало чересчур много.

В очередной раз пытаясь заставить себя думать только о деле, Гермиона сильно-сильно зажмурилась, словно полнейшая темнота могла помочь ей перестать натыкаться взглядом на каждый уголок её импровизированного укрытия, в котором теперь даже мелочь напоминала о нём. Сердце болезненно кольнуло. До дрожи хотелось снова обнять Драко, успокоить, если потребуется — даже сотню раз уверить, что не произошло совершенно ничего ужасного. Что он действительно ей нравится.

Дорог.

И что в будущем она, конечно, разберётся в себе и в собственных чувствах.

И что нежелание разбрасываться громкими признаниями у неё лишь потому, что совсем недавно адресовала их другому мужчине.

И что ей просто не хотелось обесценивать такие важные слова.

Одним движением смахнув предательски скатившуюся слезу, Гермиона начала машинально одеваться. Простой и привычный с детства процесс всегда помогал сосредоточиться, ухватиться за ускользающую мысль, понять, что делать дальше. Застёгивая третью по счёту пуговицу на джинсовой куртке, девушка замерла.

— Какая же я идиотка, — недовольно пробормотала она, после чего застывшие на мгновение пальцы с ещё большим остервенением продолжили своё дело, а уверенная в том, что подобрала собственным интеллектуальным способностям весьма точное определение, Гермиона теперь уже думала не о том, где Драко мог спрятать монету, а о том, каким образом попасть в Гринготтс.

***</p>

— Гермиона, девочка, вы в порядке? Отчего так надолго пропали? Я начала волноваться! — воскликнула почти подбежавшая к девушке миссис Фландерс, стоило той оказаться в поле зрения привидения. — Почему вы вновь одна, где Драко?

— Здравствуйте, Элизабет, — Грейнджер твёрдо решила, что ни за что не позволит той перевести беседу в нежелательное русло. — Мне нужна ваша помощь.

— Вы же знаете, я никогда вам не откажу, однако мне совершенно не нравится, как вы выглядите, — покачала она головой в ответ, к неудовольствию собеседницы продолжая задавать вопросы и тревожно вглядываясь в неё. — Где ваш напарник? Что случилось?

— Вы поможете или нет? — Гермиона понимала, что направляет своё раздражение и нервозность совершенно не по адресу, однако ей было плевать. Необходимость помощи привидения сомнению не подлежала. Не существовало смысла проникать в банк при отсутствии того, кто почувствует проклятую монету.

— Господь всемогущий, конечно, я помогу, — быстро закивала она, вероятно сдавшись под напором волшебницы-духолова.

— Хорошо, идите за мной, — приказала Гермиона и, ни на секунду не оборачиваясь, направилась в сторону эскалатора, дабы как можно скорее оказаться в точке трансгрессии. Хотелось действовать по существовавшим много лет законам, не нарушать упразднённый марионеточным правительством Статут о Секретности, не стирать память магглам, рискуя при этом навредить им. Пусть всё идёт своим чередом.

Свернув за один из углов ничем не примечательного ресторанчика, куда и заглядывали разве что только по приезду поставщика с провизией, но Гермиона на всякий случай всё же наложила магглоотталкивающие чары.

— Элизабет, сейчас мы отправимся в волшебный банк. Если я права, сможем найти там одну из монет, — начала объяснять она.

— Как остроумно — спрятать деньги в банке, — не удержалась от комментария миссис Фландерс.

— Очень, — раздражённо процедила Гермиона в ответ, однако быстро собралась и продолжила: — Сейчас я выпью одно волшебное зелье и превращусь в Драко. Не пугайтесь, это часть плана, — сочла нужным объяснить магглянке суть происходящего Грейнджер. — Потом переместимся к месту назначения. В хранилище, в которое мы попадём, будет предположительно очень много галлеонов.

— Чего, простите? — не поняла последнюю фразу миссис Фландерс.

— Тех золотых монет, которые мы ищем. Они называются галлеонами, — пояснила Гермиона, приготовившись уже трансгрессировать, однако Элизабет, до которой, очевидно, дошёл смысл происходящего, не позволила:

— Так, дорогая, у меня созрел весьма своевременный вопрос: я правильно поняла, что мы с вами собираемся ограбить Драко? — прищурившись, уточнила она.

— Я вне закона и не могу появиться в волшебном Лондоне в собственном обличье, — уклончиво ответила Гермиона, однако с миссис Фландерс этот номер не прошёл:

— Нет, дорогая, и не надейтесь меня заболтать, — сложив руки на груди, отмела её аргумент Элизабет. — Вы не попросили Драко об одолжении и рискуете, да ещё и им самим прикинуться решили, но даже не это главное! — она на мгновение замолчала, выдержав эффектную паузу. — Не думаю, что законы в волшебном мире так уж отличаются от наших. Уверена, что и среди магов было бы много ловкачей, желающих под чужой личиной поживиться тем, что им не принадлежит. И система безопасности банка наверняка способна выявить самозванца!

— Я нейтрализую охрану заклинанием, — в пух и прах разбила её аргумент Гермиона. — Элизабет, Пожирателям Смерти теперь не отказывают. Драко Малфой один из них. Нас пропустят, просто побоятся связываться.

— Гермиона, разве вам не было поручено стать другом для Драко? — тяжело вздохнула миссис Фландерс, перестав спорить о жизнеспособности её плана. — Я решительно ничего не понимаю, но совершенно точно не хочу позволить вам совершить ужасную ошибку.

— Я её уже совершила, — тихо призналась она в ответ. — Я провалила задание. Окончательно и бесповоротно провалила. И единственное, что могу сейчас сделать, — вернуть одну из монет Ордену. Вы ведь чувствуете их, не так ли? Укажете мне, какой из галлеонов проклят?

— Моя девочка… — Элизабет умоляюще посмотрела Гермионе в глаза. — Что случилось? Поделитесь со мной. Давайте вместе подумаем, что делать. Этот ваш план предельно, нет, провально опасен. Вы ранее хотя бы раз бывали в волшебном банке?

— Нет, — призналась она после недолгой паузы. — У Гарри есть там хранилище, но, сами понимаете, у нас нет к нему доступа. Элизабет, прошу вас. Не настаивайте. Я всё испортила. Просто всё. Если бы профессор Дамблдор был в сознании, даже он не спустил бы мою ошибку на тормозах. Не пытайте меня, пожалуйста, просто поверьте: Драко больше не поможет ни мне, ни Ордену.

— Не знаю, чего такого ужасного вы могли сделать, но мне кажется, вы плохо знаете этого мальчика. Он несдержан в словах и, чего греха таить, весьма трусоват, но дорожит вами, Гермиона. Если попросите Драко, он сам отдаст эту монету, чем бы ни был сейчас обижен. Я видела, что творилось с ним, когда вы были ранены. Хотите, я поговорю с ним? Уверена, проблему можно решить иначе. Ничто не оправдывает этот безумный риск.

— Наоборот, я знаю его слишком хорошо, — несогласно тряхнула головой девушка. — Элизабет, пожалуйста. Давайте просто сделаем то, что нужно. Заставить вас могу, но не стану. Если вы в самом деле хотите помочь, буду благодарна. Шанс, что я в одиночку найду нужную монету, очень маловероятен.

Поджав губы и продолжая вглядываться в Гермиону нечитаемым взглядом, миссис Фландерс молча кивнула. И хотя Грейнджер прекрасно понимала, что на самом деле привидение абсолютно не было согласно с происходящим, не стала больше продолжать диалог.

Наскоро переодевшись в костюм Драко, который остался у неё ещё с той поры, когда затащила его в маггловский бутик, и накинув сверху его мантию, она достала из сумочки Оборотное зелье и светлый волос, найти который на подушке не составило особого труда.

На той самой подушке, на которой он провёл ночь в её объятиях. Ночь, о которой горько пожалел, едва наступило утро.

Встряхнувшись от нахлынувшей с новой силой боли, едва позволявшей сделать очередной вдох, Гермиона добавила в зелье последний недостающий ингредиент и быстро выпила содержимое фиала, старательно игнорируя продолжавший оставаться тревожным взгляд привидения.

— Вы очень жестоко поступаете со мной, — едва успев превратиться в Драко, услышала она тихий голос миссис Фландерс. — Перед смертью мне довелось ощутить собственное бессилие от невозможности спасти того, кто дороже всех на свете. И сегодня, весьма вероятно, посетит это дежа вю.

— Элизабет, мне очень жаль, что вы так умерли… — тихо произнесла в ответ Гермиона. — Если хотите, могу вас выслушать. Вы никогда не рассказывали о себе, а на вид… — она замялась. — В общем, по вам невозможно понять, что послужило причиной смерти.

— Не сегодня, — печально покачала она головой. — Вас не разубедить, ведь так?

— Элизабет, мне тоже страшно, — стараясь придать голосу максимально похожий на Драко тон, призналась Гермиона, по ходу дела невербально трансфигурируя найденные в сумочке кроссовки для Гарри в нечто похожее на ботинки Драко. — Но эту ошибку я сама и обязана исправить. Держитесь за меня, пора перемещаться, — с этими словами она, убедившись, что привидение выполнило просьбу, трансгрессировала к «Дырявому котлу», служившему проходом на Косую Аллею.

Отметив, что привычного для паба гула голосов не слышно, Гермиона сглотнула возникший в горле ком от мысли, что с шестнадцати лет не появлялась в магической части Лондона. И что сейчас ей придётся собственными глазами наблюдать, во что превратил его подонок, провозгласивший себя Тёмным Лордом и взявший на себя право решать, кому есть, а кому нет места в волшебном мире.

Стараясь придать лицу Драко то безразличное выражение, которое было ему свойственно в моменты применения окклюменции, она прошла мимо хозяина паба, Тома, который, как ей показалось, за прошедшее время сильно состарился, иссох и будто стал даже ниже ростом.

— Мистер Малфой, — прошелестел голос за спиной, а боковое зрение уловило движение, означавшее почтительный поклон.

Не поворачиваясь к нему, она поморщилась в надежде изобразить так свойственную для Драко гримасу, которую он долгие годы корчил при виде неё самой:

— Настанут однажды времена, когда чистокровный волшебник спокойно сможет пройти без навязчивого внимания полукровок? — процедила она и направилась дальше, не удостоив поприветствовавшего её старика даже взглядом.

— Это было отвратительно, — прокомментировала Элизабет, когда они с Гермионой вышли наружу. — Если против чего и стоит воевать, то точно против подобного. Поверить не могу, что Драко действительно мог считать это чем-то нормальным.

Невесело усмехнувшись уголками губ, Грейнджер продолжила свой путь по безмолвной Косой аллее, стараясь долго не задерживать взгляд на заколоченных для верности досками закрытых магазинах, на тех развалинах, что остались на месте нескольких из них, над которыми висели Тёмные метки. Лавки, торгующие темномагическими артефактами, явно переместились из Лютного переулка сюда, утратив свой незаконный статус.

И повсюду, буквально с каждого столба, на Гермиону смотрели плакаты с изображениями трёх главных нежелательных лиц: профессора Дамблдора, Гарри и её собственного.

— Драко! — услышала Грейнджер женский оклик, но предпочла его проигнорировать, не сразу поняв, что обращаются именно к ней. — Драко, подожди же! — голос приближался, заставляя её ускорить шаг и надеяться, что пытавшаяся пристать с разговорами девица поймёт, что младший Малфой не настроен общаться. И только почувствовав схватившие её за предплечье пальцы, повернулась к навязчивой особе, к собственному неудовольствию узнав в ней Пэнси Паркинсон.

— Чего тебе? — как можно грубее обратилась к ней Гермиона, совершенно не заботясь о том, что может испортить отношения Драко с бывшей однокурсницей.

— Слушай, ну хватит, прости же меня! — почти потребовала Паркинсон, заставив Грейнджер поморщиться от досады на необходимость тратить время впустую. Вероятно, Пэнси сочла её гримасу раздражением, потому что быстро затараторила: — Драко, пожалуйста. Мне действительно очень жаль. В качестве наказания за провал Тёмный Лорд отдал приказ, что кроме тебя никто не имеет права жениться на мне! Давай попытаемся простить друг друга! Я, например, уже совсем не сержусь за то твоё поведение, понимаю, что ты был не в себе от гнева! И у тебя получится перестать таить обиду, стоит только захотеть! У нас всё равно нет другого выхода, так зачем строить семью на ненависти? — воскликнула она громче, даже не заботясь о внимании к их персонам проходящих мимо немногочисленных зевак.

— О какой семейной жизни ты говоришь, Пэнси? — не имея понятия, что произошло между Драко и Паркинсон, Гермиона всё же решилась импровизировать в надежде отвязаться от ненужной компании.

— Ты чем слушал?! Есть приказ…

— Ушами, Паркинсон! — отрезала Гермиона. — Приказ Тёмного Лорда меня никак не касается. С твоих слов я понял, что меня в выборе будущей супруги никто не ограничивал! — издевательски усмехнувшись, она отвернулась от потенциальной невесты Драко и быстро зашагала прочь, не желая думать о болезненно кольнувшем сердце неприятном чувстве, напомнившем, что отшила куда более подходящую претендентку на роль леди Малфой, чем когда-нибудь могла бы стать сама.

— Кобылка чистокровная, не так ли? — полюбопытствовала Элизабет, которая, казалось, видела Гермиону буквально насквозь.

— Самая что ни на есть, — тихо прошептала она в ответ, приблизившись к банку, и, вытащив палочку из специальной кобуры, посильнее замоталась в мантию.

— Одно можно сказать точно: если Драко предпочёл вас, даже несмотря на то, с какими идеями его с младенчества растили, у него точно есть не только глаза, но и мозги. Не могу представить, что могло произойти такого, из-за чего он захотел бы вернуться к перспективе жизни вот с такой Пэнси. Моя хорошая, вы уверены, что после такого количества времени, проведённого с вами, он действительно на это способен?

Тихо вздохнув, Гермиона молча подошла к мраморной лестнице, ведущей к бронзовым дверям — казавшемуся недостижимым Рубиконом входу в Гринготтс, который сторожили двое охранников. Медленно, шаг за шагом поднимаясь, она по очереди навела палочку на каждого из них, наложив невербальный Конфундус.

— Мистер Малфой, — обратился к ней один из охранников, когда Грейнджер проходила мимо, и занёс длинный тонкий золотой прут — детектор лжи, распознающий любые чары и магические артефакты.

— И сколько раз ещё вы намерены меня проверять?! — раздражённо уточнила Гермиона, имитируя присущие порой Драко капризные ноты.